Второй и Первая

Ну, конечно! Только ее здесь не хватало! Сияющей, цветущей, пахнущей счастьем и цветами…

– Сергей, тебе плохо? – обеспокоенно произнесло «мое мучение». – Приготовить кофе? Или крепкий чай?

– Лучше помолчи. – Я неосознанно обхватил ее крепче и прижал к себе, наваливаясь сверху.

Боже, как же хорошо… Можно свалить на сон, похмелье, помутнение рассудка. На все что угодно, только бы еще хоть немного постоять вот так, с дергающимся сердцем, дрожью, пробегающей по коже, прижимая девушку к себе, представляя, что она моя. Еще хотя бы минуту, секунду, мгновение…

Но она уже выпутывается, отталкивает меня, пищит что-то недовольное. Я со вздохом разжал руки и лишь тогда почувствовал, что что-то твердое и острое давно втыкается в живот. Опустил взгляд.

– Что это? – Я обвинительно ткнул в маленький поднос, зажатый между нами.

– Я готовила завтрак для Паши и Ольги, – пролепетала Вероника. – Они заказали еще тосты. Вот я и…

– Что? – тут же взвился я. – Ты служанка?! Пусть сами себе делают тосты, руки не отвалятся.

– Но мне же не сложно…

– Хватит строить из себя рабыню! На моем судне слуг нет, так им и скажи. Нет, я сам скажу.

Пошатываясь, я поднялся на палубу. Ника плелась сзади. Пашка с Ольгой развалились на диванчиках перед накрытым столиком. На Оле было лишь лиловое бикини. Пашка весело рассматривал ее голые коленки и щедро вываливающуюся грудь. Неудивительно, что Нике пришлось сбежать.

– Утречко, – пробормотал я, взял стоявшую около Ольги чашку и одним глотком ее опорожнил. – Как вы пьете эту гадость?

– Ника такая простушка, совсем не умеет варить кофе, – весело мурлыкнула Ольга, картинно забрасывая ногу на ногу.

Я бросил взгляд на Павла. Тот даже не подумал защитить свою невесту.

– Ей и не нужно уметь – на кухне стоит вполне приличная кофеварка, – отрезал я мрачно. – Я сам чаще варю кофе в ней, чем в турке.

– Я не смогла ее запустить, – проблеяла овечка, стоящая за мной. – Там столько кнопок.

– Пашка, ты же знаешь, как ею пользоваться, много раз сам варил.

Почему-то я был дико зол. Раньше я бы сказал Нике что-то унизительное, вроде ее дремучего невежества, но сейчас притворяться уже смысла нет. Да и устал…

Павел пожал плечами. Он был расслаблен и доволен. Ночь, видимо, удалась. Против меня, хмурого, задерганного, с диким похмельем, он был похож на довольного султана, которому прислуживают одалиски. Ника неуверенно примостилась рядом, ставя поднос на стол. Краем глаза я заметил блеснувшее в утреннем свете кольцо. Захотелось поднять голову к небу и громко завыть.

– Поплаваешь со мной, детка?

Да, я точно должен ей что-нибудь прикупить. Ольга не дура и прекрасно догадалась о своем истинном месте в нашей четверке. Она служила бампером между нами, отвлекала внимание, перетягивала взгляды. Умничка. Почему я не влюбился в нее?

– А не слишком ли холодная вода, милый? – ответила красавица, вставая и потягиваясь стройным телом. – Конец сентября все-таки.

Я содрал майку, оставив одни шорты, и направился на корму, бросив через спину:

– Зачем тогда взяла бикини?

– Ты меня раскусил, – рассмеялась девушка, ныряя вслед за мной.

Вода действительно бодрила нереально. И мозги прочищала лучше любого аспирина. Вечер мы все-таки закончили в одной постели, а утром я купил ей брошь с сапфиром. В расчете.

До свадьбы оставалось две недели. Я изо всех сил держался вдали от бутылки, хотя даже заснуть иногда было невыполнимой задачей. Оставалось с головой погружаться в работу, проводя ночи в ресторанах. Я даже принимался готовить текущие заказы, чем приводил в шок поваров и официантов. Зато руки и голова были заняты.

Никогда не думал, что меня может согнуть в бараний рог банальная прозаическая любовь, воспетая в романах. Всегда считал себя выше этого. Кому сказать – засмеют. Серьезных увлечений в подростковом возрасте у меня и не было. В школе девчонки сами бегали за мной. Я был сыном богатых знаменитых родителей, и, пусть я их почти не видел, репутация играла свою роль. Наверное, именно это меня и испортило. Говорят, что лучше пережить тяжелую болезнь, вроде свинки или первой любви в раннем возрасте. А чем позже ею заражаешься, тем серьезнее последствия. Я не переболел любовью в юности, поэтому сейчас она меня просто убивала.

Я не принимал участия в приготовлениях к свадьбе, хотя Светлана периодически пыталась меня подпрячь. Как бы сильно я ни любил Пашкиных родителей, как бы близки мы ни были, я не мог позволить себе лишний раз видеть жениха и невесту. Моим подарком будет предоставление своего лучшего ресторана на целый день, плюс кухня и выпивка. Щедрый подарок, даже для меня. Я дошел до предела, до той степени безумия, которая стирает границы. Я боялся, что, выпив рюмку на свадьбе, я сорвусь и размажу лицо жениха кулаком или, еще хуже, признаюсь всем. Пусть меня поднимут на смех, пусть будет скандал, пусть друзья отвернутся от меня, но я уже не мог держать это в себе.

Я метался по квартире, как тигр, запертый в клетке. Хотелось выть от тоски, ломать мебель, биться головой о стену. Наверное, я дошел до ручки, потому что в какой-то момент мне пришла в голову дикая мысль – хорошо бы, Пашка исчез. Испарился. Разлюбил Нику, изменил ей, заболел неизлечимой болезнью, попал в аварию, в конце концов. Что угодно, что могло бы их разлучить хоть на время. А потом я что-нибудь придумал бы. Например, позвонил бы Натке, уговорил ее встретиться с Павлом. Они расстались по какому-то пустячному поводу: то ли ей подарок на День святого Валентина не понравился, то ли он опоздал на свидание. Я бы ей даже приплатил, только бы она согласилась.

Какой же бред лезет в голову! Я ужаснулся своим мыслям и постарался выбросить их из головы, стереть из памяти, но они, как заноза, засели внутри.

Павел – мой самый близкий друг. Мы неразлучны со школы. Именно его родители заботились обо мне, пока мои разъезжали по гастролям, оставляя на долгие недели единственного сына сначала с бабушкой, потом с няней, а в конце концов и одного. Именно Пашкин отец учил меня рыбачить и ездить на мотоцикле. Именно его мачеха учила меня готовить и гладить себе рубашки.

Светлана появилась в нашей жизни, когда нам с Павлом было по десять лет, и заменила нам обоим мать. Ее трехлетняя Маринка стала для нас младшей сестрой, куколкой, которую мы баловали нещадно. Я глубоко уважаю и люблю эту семью, и скорее сам прыгну с небоскреба, чем причиню им вред.

– Ты почему не берешь трубку?! – Лехин голос в телефоне орал так, что у меня заложило ухо и я отодвинул его подальше. – Где тебя черти носят?!

Я открыл было рот, чтобы объяснить, что забыл поставить телефон на зарядку, и он сдох. Что два дня не выхожу из дома, что попросил охрану внизу никого не пускать ко мне. Что и сейчас не горю желанием разговаривать с другом. Но не успел…

– Пашка погиб!!! Я целый день не могу до тебя дозвониться!

– Что?.. – На меня обрушилось небо. – Как?!.

– Вчера на стройке… В последний день перед отпуском… Поднялся на объект без каски… Хотя она бы ему не помогла…

До меня доходили отрывистые бессвязные слова. Мой мозг отказывался их понимать. Сильнейший шок забил уши ватой. Этого не может быть!.. Этого просто не может быть…

– Как она? – прошептал я враз севшим голосом.

Лешка мой вопрос понял по-своему.

– Светлана единственная, кто более-менее в порядке. Остальные паршиво. Дядя Коля заперся в гараже, Марина плачет в своей спальне, Ника… – Голос в трубке дрогнул. – Ну, в общем, капец. Я сам не могу до сих пор поверить…

Он еще что-то говорил, а я стоял парализованный, неспособный даже вздохнуть. У меня словно выдрали с мясом ногу или руку. А вместе с ними еще и огромный кусок сердца.

Пашка работал прорабом на стройке. Сейчас они возводили высотный жилищный комплекс у моря. Алексей рассказал, что у башенного крана оборвался трос. Павел зашел перед отпуском закончить дела, он шутил, смеялся и, видимо, поэтому был немного рассеянным, раз полез под такелаж. Смерть была мгновенной, его просто разрезало пополам.