Страница 8 из 36
Кончилось лето. Зарядили долгие и нудные осенние дожди. Архип пропадал без своей любимой работы так, как время гонок закончилось. Сначала он попросту скучал, потом стал вымещать злость на библиотекаре. Он не бил её и не обзывал, но стал попусту изводить мелкими придирками.
— Ты сегодня плохо выглядишь, — ворчал мужчина. — Не выспалась, что ли?
— Да, что — то вчера долго не шёл сон. Я всё время думала о тебе, заснула только под утро.
Тогда он успокаивался и замолкал.
Или:
— Ты сегодня слишком ярко накрасилась.
— Прости, Архип, я больше не буду.
— Не сомневаюсь, — самодовольно ухмылялся Архип. — Только попробуй в следующий раз так накраситься, как я сразу уйду от тебя. Зачем ты надеваешь такую короткую юбку на наши встречи? Неужели нельзя было напялить на себя что — то подлиннее? В таких коротких юбках ходят только проститутки.
— Но тебе же раньше она нравилась.
— Больше нет. Так можешь подарить кому — нибудь другому эту вещь, например, своей подруженьке Асте, а ещё лучше выбросить вовсе вон. Такой юбкой только ворон пугать на огороде.
— Я всё поняла и больше не буду так вести себя.
— То — то же, — хмуро отвечал ей он.
Другая девушка давно на её месте ушла бы от него насовсем восвояси и даже не взглянула на него вслед, но не Ирма. Она всё без конца прощала молодому человеку потому, что бескорыстно любила его и верила ему.
— Иди завтракать, — сказал ей одним октябрьским промозглым утром Терентий Яковлевич.
— Уже иду, папочка.
В самом распрекрасном расположении духа девушка пошла есть. Она уселась за стол.
— Кушай, — потчевал её рабочий. — На столе всё только свежее и только то, что любишь именно ты.
На столе стояла чашка с ароматным душистым чаем с чабрецом. На тарелках лежали бутерброды с колбасой и яйцами.
Казалось, что всё было хорошо. Но как только Ирма сунула в рот бутерброд с колбасой, как отчего — то к её горлу тут же подкатила самая что ни на есть настоящая тошнота.
— Извини меня, — пробормотала она враз ставшая вся зелёной. — Сейчас я приду обратно.
— Что с тобой? — с беспокойством спросил он.
— Не знаю. Кажется, я отравилась.
И скорей побежала в сторону туалета.
— Отравилась? — сказал сам себе рабочий. — Что — то я в этом сильно — пресильно сомневаюсь.
Там её так сильно и резко вырвало, что она сразу испугалась. Вскоре библиотекарь вернулась оттуда.
— Не волнуйся. Мне уже лучше. Давай поедим.
— Я согласен.
Завтрак успешно завершился. Больше ей не становилось плохо в тот день. Но здоровье дочери внушило Терентию Яковлевичу самые серьёзные опасения за неё. Хотя, видя, что с ней всё в порядке, он пока не решился озвучить их вслух.