Охота на молодость

Оля – одна из тех немногих, кто не отвернулся в сложный для меня период. Наоборот, она поддерживала, часами слушала мое нытье, всегда приезжала в гости, привозила сладости и лекарства. Так, например, когда я простудилась по всем правилам жанра: с температурой, насморком, громыхающим кашлем и прикрывающим полглаза ячменем, она жила в моем доме и была мне как родная мать. Я очень благодарна Оле за заботу, но иногда мне кажется, что она помогает не потому, что этого просит ее сердце, а чтобы услышать похвалу. Стоит только раз сказать, какая она молодец, как Оля будет снова и снова выклянчивать поощрение и, подобно маленькому ребенку, использовать любые уловки ради получения заветной конфетки. Возможно, говорят правду: «Все идет из детства». Ее родители ставили цели, которые у нее не получалось достигать. Оля прилагала огромные усилия, чтобы выиграть медаль по плаванию, написать лучшее сочинение конкурса талантов и показать первое время на городском марафоне, но вместо успеха каждый раз приходило разочарование. И ведь она делала это не для себя, а для них, любимых папы и мамы. Взамен же не получала даже одобрительного касания по плечу.

Оля никогда открыто не говорила о сложных отношениях с родителями, и лишь брошенные невзначай фразы давали понять, что обида гложет ее изнутри. «Даже не удосужились похлопать, зачем тогда вообще приходили?!» – выпалила Оля после того, как ее родители проигнорировали момент вручения аттестата, и все из-за того, что дочь не окончила школу с медалью.

«Думаешь, специальности делятся на престижные и непрестижные?» – как-то раз спросила меня подруга.

«Я думаю, они делятся на те, которые тебе нравятся и не нравятся. Нельзя же посвятить жизнь нелюбимой профессии только потому, что кто-то (я не сказала “твоя мама”) считает ее престижной».

Хотя я, конечно, не тот человек, который может рассуждать о недостатках той или иной профессии. Из-за обрушившегося на меня горя я не смогла окончить университет, а вот Оля не только получила степень бакалавра по экономике, поступила в аспирантуру, но и пошла по пути родителей – начала преподавать.

Быстрыми шагами Оля прошла в коридор, открыла шкаф, повесила на вешалку пальто, положила на полку шарф и, расстегнув молнии на черных замшевых ботфортах, поставила их около обувницы. Ее действия были настолько отточены, что она могла бы повторить каждое движение без освещающих помещение серебристых светильников, отражающихся на глянцевом потолке.

– Наверно, последний листок этой осени. – Оля наклонилась к носку сапога и отлепила непрошенного гостя.

– Классный джемпер. – Я притянула потертую кофту к растянутым штанам. – Вчера купила?

– Да. Зря ты с нами не пошла, было весело. – Оля вращала пальцами ножку желтого листка.

– Не хотелось. Ты знаешь, я теперь не часто куда-то выхожу.

– Саш, так нельзя, ты же совсем зачахнешь здесь одна. – Олина рука опустилась, лист больше не кружился в радостном танце.

– Ты говоришь прям как мой психолог, даже тон такой же.

– Я просто пытаюсь сказать, что…

– Что ничего не изменить, нужно смириться и жить дальше. Да-да, я знаю. Давай на этом закроем тему. – Оля покивала головой, но по ее взгляду я поняла, что она вернется к этому разговору, как только будет такая возможность. – Чаю?

– Давай. – Оля последовала за мной на кухню.

– У меня, кстати, есть вино. Может, выпьем?

– Какое? – Оля заинтересовалась спиртным, а значит, сегодня вечером родители проводят один из своих многочисленных семинаров. Они не поймают ее с поличным и не разочаруются в дочери еще больше.

– Сейчас посмотрим. – Я открыла шкафчик с алкоголем. – Красное, белое, ликер. – Чтобы дотянуться до последней бутылки, мне пришлось сесть на колени и засунуть голову внутрь. – Фух, а вот и вискарик завалялся. Что скажешь?

Оля ничего не ответила.

– Оль?

Тишина. Может, она не слышит потому, что я в шкафу?

Держа бутылку в одной руке, а другой отталкиваясь от пола, я вылезла из домашнего склада с алкоголем, повторила вопрос, но не услышала от подруги ни звука.

Оля стояла у мусорного ведра, листок, который она, по-видимому, хотела выкинуть, валялся на полу. Лицо побелело, на лбу вступил пот. Она сорвалась с места, едва сгибая ноги в коленях, приблизилась ко мне, схватила за плечи и начала трясти.

– Зачем, зачем, зачем ты это сделала?!

– Ты чего?! – От неожиданности я едва не уронила виски. – Что сделала?

– Ты, ты, отравилась таблетками! Как ты могла! – Оля орала как сумасшедшая. Изо рта летели слюни, кровь пульсировала в висках, а вены на шее вздулись так, что казалось, они вот-вот прорвут тонкую белую кожу и вырвутся наружу.

– Оль, Оль…

– Давай вызовем скорую. – из Олиных глаз потекли слезы, крик сменился мольбой. – Еще не поздно, они сделают это… промывание, или как там, мать его!

– Оль, я ничего не пила, слышишь, н-и-ч-е-г-о! Ты опять напридумывала.

– Ничего? – Оля наконец-то перестала меня трясти.

– Ничего.

– А как же гора пустых упаковок? – Олины пальцы сорвались с моих плеч, скользнули по рукавам кофты и вонзились в запястья.

– Я выдавила таблетки в мусорку.

– Зачем?

– Может, присядем и поговорим?.. Спокойно.

Оля молча отпустила мои руки, отошла и уперлась кончиками пальцев в стол, на стеклянной поверхности которого проступили отпечатки ее горячих подушечек. Я поставила виски перед Олиными руками и пододвинула к ней стул. Она плюхнулась на мягкое сиденье. Я села рядом.

Как рассказать подруге о своих планах? Какие слова подобрать, чтобы она поняла? Может, алкоголь даст мне смелость, и я смогу произнести вслух все то, что хочу? В первую очередь, чтобы самой осознать принятое решение.

Я открыла бутылку виски, заполнила два стакана эликсиром храбрости, один поставила перед собой, другой протянула Оле. Она выпила залпом свою долю спиртного. При этом мышцы на Олином лице сжались, образуя глубокие заломы на коже, а через несколько секунд морщины волшебным образом исчезли.

– Ну, давай поговорим, – сказала Оля на выдохе.

– Осуждаешь? – Пальцы потянулась к шее и покрутили круглый медальон с буквой «А».

Оля опустила глаза и стала ковырять ногти на руках.

– Так и знала. – Я отпустила украшение, взяла стакан и опустошила его вслед за Олей. – Достану-ка я сок, а то напьемся, и не до разговора будет. – Я встала и пошла к холодильнику.

– Не хочешь лечиться? – как только я отвернулась, Оля приступила к нападению.

– Так, не хочу.

– Но ты же сама говорила, что от этих успокоительных тебе лучше, да и врач советовал…

– Оль, вечно глотать таблетки – это не выход. Да, какое-то время я действительно думала, что они помогают, но это лишь пыль в глаза. – Я села и снова разлила виски, теперь разбавляя его соком. – Живешь в каком-то другом мире, на все и всех по фиг, и единственное твое желание – это спать. Но и во сне нет покоя, а только кошмары, один страшнее другого, и все смешивается. Я уже не понимаю, где реальность, где сон – сплошной ад. По-твоему, это нормально?

– Конечно нет! Может, нужно больше времени?

– У меня нет этого времени. – Я смочила горло коктейлем. – Знаешь, я смотрю в зеркало и вижу осунувшееся лицо, которое кажется мне знакомым, но я никак не могу вспомнить, где я его раньше видела. Понимаешь?

Оля не ответила на вопрос.

– Оль, это я, я – девушка в отражении, девушка с пустым, отчаянным взглядом. Я разучилась радоваться, любить, я даже забыла, как выгляжу без этих уебских отеков под глазами!

– Наконец-то ты это поняла! – Оля взяла меня за руку. – Я давно тебе твержу, что пора забыть прошлое и начать жить настоящим, встряхнуться, улыбнуться, накраситься, в конце концов. Ты молодая красивая девушка, у тебя все впереди, а ты заперлась дома, будто в тюрьму себя посадила, так нельзя.

– Да, ты права, нельзя.

– Давай, за это нужно выпить. – Оля подняла стакан. – За новую Сашу!

– Почему за новую?

– За новую счастливую Сашу, – поправила тост Оля.