Страница 12 из 28
Стихотворение имело успех и получило одобрение императрицы. «Она, – писал Есенин в одной из своих автобиографий, – после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия».
По заданию Д.Н. Ломана Сергей Александрович написал к именинам царских персон стихотворение, посвящённое великим княжнам, которое и было на концерте вручено им:
Концовка стихотворения загадочна: что вдруг насторожило поэта? Почему надо особо молиться за царских дочерей, которые вроде бы вполне устроены и счастливы? Выше уже упоминалось о том, что Есенин обладал провидческим даром, и возможно, что за внешним благополучием Романовых он прозревал судьбу Николая II и его семьи, видел подвалы дома Ипатьева. Кстати, народная молва связывает имя Есенина с Анастасией, младшей дочерью царя.
– Да, так оно и было. Он сам мне об этом рассказывал, когда мы познакомились, – вспоминала Надежда Вольпин. – Так и сказал: «Гуляли с Настенькой в саду».
А ещё он рассказывал, что Настенька носила ему из дома сметану в горшочке и они ели её одной ложкой, так как царевна постеснялась попросить на кухне вторую.
Озорничал великий поэт и сознательно окружал себя мифами.
Есенин не без удовольствия участвовал во всех придворных мероприятиях и готовил к изданию сборник «Голубень», который открывался циклом стихов, обращённых к императрице Александре Фёдоровне. Но как-то, встретив в Петрограде Всеволода Рождественского, с напускным раздражением жаловался ему:
– Пуще всего донимают царские дочери – чтоб им пусто было. Придут с утра, и весь госпиталь вверх дном идёт. Врачи с ног сбились. А они ходят по палатам, умиляются, образки раздают, как орехи с ёлки. Играют в солдатики, одним словом. Я и «немку» два раза видел. Худая и злющая. Такой только попадись – рад не будешь. Доложил кто-то, что есть санитар Есенин, патриотические стихи пишет. Заинтересовались. Велели читать. Я читаю, а они вздыхают: «Ах, это всё о народе, о великом нашем мученике-страдальце». И платочек из сумочки вынимают. Такое меня зло взяло. Думаю – что вы в этом народе понимаете!
Императрица Александра Фёдоровна
Да, внутренне поэт не принимал российское самодержавие; и это наглядно проявилось в его отказе от предложения Д.Н. Ломана написать (совместно с Н.А. Клюевым) книгу стихов и «запечатлеть в ней Фёдоровский собор, лик царя и аромат храмины государевой».
По распоряжению царя в Царском Селе был построен Фёдоровский городок – Кремль в миниатюре: пять домов и собор, обнесённые стеной. Конечно, и в городок, и в собор допускались только избранные. Есенин получал пропуск на богослужение в Фёдоровском Государевом соборе шесть раз: 22 и 23 октября, 31 ноября 1916 года, 1, 5 и 6 января 1917-го. Правда, этим он не хвалился, как и тем, что 3 ноября получил от императрицы Александры Фёдоровны в подарок золотые часы. То есть отказ Сергея Александровича восславить Николая II не повлиял на отношение к нему царской семьи, и послаблений со стороны полковника Ломана он не лишился.
«Не напрасно дули ветры». На какой-то небольшой промежуток времени поэт включился в активную общественную жизнь. Но это была не его стезя, и скоро он удалился в тихое Константиново. В пенатах он находился с конца мая до середины июля. Полтора летних месяца 1917 года провёл неплохо.
Часть села занимала помещичья усадьба с большим садом. Внутренность этого владения скрывал высокий бревенчатый забор. Усадьба принадлежала тридцатилетней барыне Л.И. Кашиной. Анна, прислуга Лидии Ивановны, говорила о ней:
– Она была такая тонкая, нежная, возвышенная, неспособная обидеть человека. Бывало, упрекнёт так мягко, что и не поймёшь, ругает или хвалит. И при этом вся сконфузится: ты, говорит, уж прости меня, голубушка, если не права. Всё раздавала крестьянам, деткам их маленьким. Славная, добрая и умная была барышня.
Сельчане видели Лидию Ивановну при её выездах на породистой лошади в поле. У Кашиной было двое детей, с которыми занимался Тимофей Данилин, друг детства Есенина. Как-то он пригласил его с собой; и с этого дня Сергей Александрович каждый вечер проводил у барыни. Матери его это не нравилось.
– Ты нынче опять у барыни был? – спрашивала она.
– Да, – отвечал Сергей.
– Чего же вы там делаете?
– Читаем, играем, – говорил сын и вдруг взрывался: – Какое тебе дело, где я бываю!
– Мне, конечно, нет дела, а я вот что тебе скажу: брось ты эту барыню, не пара она тебе, нечего и ходить к ней. Ишь ты, нашла с кем играть, – закончила свои назидания Татьяна Фёдоровна.
Сергей не ответил матери и продолжал свои вечерние вояжи в усадьбу.
Как-то за завтраком заявил:
– Я еду сегодня на яр с барыней.
Татьяна Фёдоровна промолчала.
До обеда день был чудесный, но к вечеру поползли тучи и разразилась страшная гроза. Ветер ломал деревья. Дождь сильными струями хлестал по окнам. И тут с Оки раздались крики:
– Тонут! Помогите! Тонут!
– Господи, спаси его, батюшка Николай Угодник! – вырвалось у Татьяны Фёдоровны, и она побежала к реке.
Вернулась успокоенная: на переправе сорвался с тросов паром, но людей на нём не было. Сергей пришёл домой поздно ночью и через день-два отразил свои приключения в следующих поэтических строках:
В творческом плане ветры дули в благоприятном направлении. 19–20 июня Есенин написал небольшую поэму «Отчарь», а в последующие дни – стихотворения «О Русь, взмахни крылами…», «Певущий зов» и «Товарищ».
Весной следующего года Сергей Александрович опять был в родном селе. Приехал в неурочное время – мужики делили барское владение. Есенину удалось удержать односельчан от крайностей. Совсем некстати он заболел. В Москву возвращался вместе с Кашиной. С неделю провалялся в её московской квартире. После выздоровления посвятил Лидии Ивановне стихотворение «Зелёная причёска», а события в Константинове отразил в своей лучшей поэме «Анна Снегина».
Поэма была написана прямо-таки молниеносно, но обдумывал её поэт не один день и не один месяц. Воспоминания о былом всколыхнули в памяти годы юности с прекрасной девушкой в белом и вызвали к жизни ещё один лирический шедевр: