Страница 16 из 17
Варлам Шаламов
Суриков. «Боярыня Морозова»
Старая вера
В Ярославской области, недалеко от памятного Углича, живёт строго по уставу Николо-Улейминский женский монастырь. Это единственный в России старообрядческий женский монастырь.
Можно подумать, что он стоит на отшибе, но на самом деле он расположился на развилке времени. Обитель основал ростовский инок, старец-странник Варлаам. Монастырь основан был во второй половине 15 века и чудом дотянул до наших дней. Польско-литовские шайки, которые рыскали по Руси, добирались до монастыря и оставили после себя могилы павших защитников обители. Советская власть накладывала свою длань: монастырь использовали как зернохранилище, колонию для заключённых и психоневрологический диспансер. Только спустя семь десятков лет обитель возвратили Церкви.
…Игуменья монастыря матушка Олимпиада встречала меня в городе. Она была за рулём недорогой машины. Перед въездом в монастырь остановилась и сказала, что пойдёт открывать ворота. Меня это удивило, и я поспешил за ней.
– Вы сами открываете ворота, матушка Олимпиада?
– Да.
– У вас нет сторожей?
– Нет. Господь Бог нас охраняет.
Странно это было слышать: я ведь насмотрелся, знаю, что московские монастыри охраняют пуще, чем военные объекты, но привратник из меня, скорее всего, получится. Матушка Олимпиада мне доверила закрыть за ней ворота, и беседа наша дальше продолжалась в храме.
– У нас в монастыре три храма, но один пока не действует. Мы молимся в Надвратном храме, он связан с нашим келейным корпусом, и нам не надо выходить на улицу, чтобы пройти в храм. А вот где мы с вами сейчас беседуем – это Введенский храм, он тоже освящён. На втором этаже мы молимся на богородичные праздники, а на первом этаже планируем создать музей. И остался у нас Никольский собор. Что мне удалось там сделать – это ликвидировать в подвале воду, там было полно воды, она размывала стены и подклеп, и всё это было в таком страшном аварийном состоянии. Сейчас воды и подтопления нет, слава Богу.
– Сколько инокинь в монастыре?
– На сегодняшний день 12 инокинь, в том числе две схимницы. Возраст у всех преклонный: до 70 лет у нас четыре человека, остальным под 80 и больше. Хотелось бы, безусловно, видеть молодых, чтобы было будущее у монастыря, пока этот вопрос для нас очень больной, но Господь всё устроит. Когда я пришла сюда 17 лет назад, то здесь были всего три насельницы.
– Откуда вы пришли? Как звали вас в миру?
– Константинова Ольга Ивановна. Я приехала сюда из Омска, а родом из Красноярского края, закончила там десятилетку и поехала к старшей сестре в Омск. Поступила в строительный техникум, потом окончила институт, у меня два строительных образования.
Больше 30 лет проработала в городской администрации, в управлении капитального строительства. Потом прослышала, что у нас есть старообрядческий женский монастырь, решила всё оставить, хотя было что оставлять, и приехала сюда.
– Не жалели никогда об этом?
– Владимир, я считаю, что это единственный правильный выбор в моей жизни. Мы приехали сюда вдвоём с сестрой, она была старше меня на 17 лет.
– У вас была семья?
– Мужа я похоронила до ухода в монастырь. У дочки с зятем пятеро детей, и все дети у них приёмные, своих они не дождались и стали брать из детского дома.
– Они вас навещают?
– Они были у меня три раза.
– За 17 лет?!
– А больше и не надо. Мы ведь всё-таки ушли из мира.
– Я бывал в монастырях Москвы, и часто возникало чувство, что попал на ярмарку, в торговые ряды: народ снуёт, передвигаются монахи на машинах по монастырю, я даже, грешным делом, думал, что им, бедным, некогда и помолиться в суматохе, а у вас тут словно на другой планете…
– Сейчас у нас ворота и калитка закрыты, но мы не закрыты для тех, кто хочет нас увидеть и услышать, наведываются и туристы к нам. Мне звонят из городского департамента культуры и туризма, мы договариваемся, и они приезжают два-три раза в месяц.
– Однако если нет туристов, значит, нет доходов и нет средств на содержание монастыря. Разве не так?
– У нас у всех есть свои пенсии, и мы свои деньги тратим на питание и на содержание обители. Государство нам не помогало и не помогает. Иногда оказывают помощь спонсоры. Чаще всего это одноразовая помощь. Постоянным нашим попечителем можно назвать Беломестных Любовь Леонидовну. У неё своя адвокатская контора в Москве. Это очень умный человек, знает четыре языка, ведёт международные дела. Можно ей адресовать все тёплые слова, какие есть. Она верующая, старообрядка, на службе у нас бывает вместе с нами, когда приезжает.
– А епархия материально и финансово вам помогает?
– Нет, они сами бедные.
– Кто вас окормляет?
– Окормляет нас священник Анатолий Носочков, он приезжает к нам из Ярославля на выходные и на праздники. А нашим духовным отцом является епископ Костромской и Ярославский владыка Викентий, он приезжает к нам несколько раз в год, принимает исповеди и причащает.
– Миряне ходят к вам на службы?
– Нет. У нас ведь в основном ночные службы. Такой уклад именно для монастыря. Всегда так было, есть и будет, потому что Господь придёт нас судить в два часа ночи, так сказано в Евангелии и у святых отцов. Поэтому мы начинаем службу в половине второго ночи. У нас десять лестовок, они и составляют иноческое правило. Десять лестовок – это тысяча молитв, одна молитва – один поклон.
– Поразительно! Наука, медицина утверждают, что ночью надо спать, чтобы организм отдыхал, а вы бодрствуете по ночам, годами так живёте, и при этом сохраняете работоспособность до преклонных лет. Это феномен, который надо изучать. Когда вы отдыхаете?
– С вечера немного спим и после службы отдыхаем два часа. Ночью мы молимся. Каждая из нас оставила в миру детей, внуков, за них тоже хочется помолиться, вообще за весь мир мы молимся. Каждую ночь. Потом немного отдыхаем и выполняем послушания. Летом – огород, теплицы, зимой – снег. В храме надо прибраться, всё надо в надлежащем состоянии держать.
У нас один гектар занимает огород. Мы выращиваем для себя все овощи.
– Сами управляетесь со всем?
– Со всем мы сами управляемся, конечно, с Божьей помощью. Всё сами. Правда, у нас ещё есть мой помощник, отец Михей, он старообрядец, тоже принял иночество, ему в этом году будет 84 года, но он к труду привычный.