Страница 17 из 48
— Ой, что случилось, вы почему рыдаете?
— Почему так долго?! — волком набросился на няньку Васнецов. — Договаривались же… А ты!
— Извини, немного задержалась. Сейчас я её заберу.
Ника быстро переоделась, сходила в ванную, а после этого избавила родителя от вопящего младенца.
— Алексей, почему же ты её не покормил?
— Я думал, ты это сделаешь! — нервно огрызнулся Васнецов. — Когда я её кормлю, в ней вообще ничего не задерживается.
Через две минуты Дашенька жадно вцепилась в бутылочку с молочной смесью. Васнецов некоторое время наблюдал, как она ест. Ника даже не поднимала глаз, она смотрела только на ребёнка. Можно подумать, папаши в комнате и не было.
Васнецов примирительно спросил:
— Как там у тебя дома обстановка, как Елена Вадимовна себя чувствует?
— Нормально, — холодно ответила Ника, её лицо стало непроницаемым. На нём было написано: не лезь в мою жизнь.
У Васнецова резко испортилось настроение. Могла бы и поблагодарить за то, что отпустил домой!
Целых три дня бывший супруг не появлялся, он уехал из города по делам. Ника испытывала странные чувства — вроде ей было легче, когда Васнецова нет рядом. А с другой стороны, в груди так ноет, как будто она по нему соскучилась.
Ника снова забрала к себе Егорку, и сын с восторгом занимался младшей сестричкой. Дети были очень похожи — одинаковый цвет глаз и форма бровей, густые чёрные ресницы…
— Почему не скажешь Алексею, что у него ещё и сын есть? — настороженно посмотрела на дочь Елена Вадимовна.
— Мам… Мне страшно!
— Всё равно он рано или поздно узнает.
— Чем позже, тем лучше для моей нервной системы. Представляю, как он разозлится, — сокрушённо покачала головой Ника.
Она видела, как Васнецов с пол-оборота подключился к родительским обязанностям, как безоговорочно принял Дашу. Поэтому она не сомневалась: известие о существовании сына потрясёт Алексея до глубины души. Каково ему будет узнать, что почти пять лет жизни ребёнка прошли мимо него?
Да, он сам во всём виноват, но попробуй убеди его в этом!
— Будь что будет, — вздохнула Ника.
Во вторник вечером она собрала Дашу, уложила её в коляску и отправилась в детский сад за Егоркой.
На улице пахло влажной землёй и листвой, с моря дул холодный ветер, но всё равно для декабря было совсем не холодно. На обратном пути Егорка то помогал везти коляску, то хватал палку и начинал нарезать круги.
— Мама, я похож на хоккеиста? Смотри, это, типа, шайба!
Палкой он толкал перед собой камень и носился по игровой площадке неподалёку от дома. Яркая жёлто-синяя куртка ребёнка мелькала то тут, то там.
Ника с улыбкой смотрела на сына и катала коляску, оттуда доносился Дашин лепет. Девочка росла разговорчивой — как и Егорка. У того рот вообще не закрывался.
— Мам, смотри, пас и го-о-о-о-ол! — прокричал сын, отправляя камень-шайбу куда-то далеко в кусты. — Мам, круто пасанул? Ну скажи! Круто?
— Очень! — восхитилась Ника. — Ты у меня самый ловкий и меткий.
Она вдруг ощутила чьё-то прикосновение, хотя гуляли они одни. Ника обернулась и увидела, что в пятидесяти метрах от них припарковался тёмно-серый внедорожник. А рядом, сунув руки в карманы, стоит Алексей и пристально смотрит на неё. Очевидно, вернулся из поездки и сразу же отправился к ним.
Потом Васнецов перевёл взгляд на Егорку…
Ника почувствовала, как сердце проваливается в бездонную пропасть. Пара минут — и вот уже бывший муж совсем рядом…
Егорка, увидев, что к коляске стремительно приближается огромная мужская фигура, тут же встал перед мамой, выставил вперёд палку и заявил:
— Эй, мужик, куда прёшь? Это, вообще-то, мои девочки!
Васнецов не сводил глаз с маленького рыцаря, который пытался защитить «своих девочек» от здорового мужика. Вид у Алексея опять был изумлённый, в глазах метался вопрос. Да, приезд в этот курортный городок превратился для него в сплошное потрясение.
Васнецов недоумённо посмотрел на Нику, молча спрашивая — «это что за пацан?». Но та ответила враждебным взглядом и тут же нахохлилась, как воробей.
Алексей присел перед мальчуганом и заглянул в его серые глаза…
— Ты кто такой, а? — тихо поинтересовался мужчина.
— Я, между прочим, Егор Алексеевич Васнецов! — важно сообщил ребёнок. — А вот кто ты такой? Зачем пришёл? Иди по своим делам и нас не трогай!
Выпалив тираду, мальчишка всё-таки отступил назад и прижался к маминому бедру, а Ника погладила сына по голове, чтобы успокоить.
Васнецов выпрямился и ненадолго окаменел. Было заметно, что внутри у него всё перевернулось. Наверное, сейчас мысли в его голове с грохотом сталкивались, как глыбы льда во время весеннего ледохода.
— Он мой? — беззвучно, одними губами спросил мужчина.
Ника едва заметно кивнула.
— Почему ты мне не сказала? — Серые глаза Васнецова потемнели, как грозовое небо, на скулах нервно задвигались желваки.
— Алексей… Ты же не будешь выяснять отношения при ребёнке? — чуть слышно произнесла Ника.
— Мам, мам, это что за дядя? Ты его знаешь? Он нам ничего не сделает? Давай полицию вызовем?
— Не бойся, малыш, всё хорошо, — успокоила сына Ника. — Не волнуйся. — Она взяла ребёнка за руку и ласково сжала крошечную ладошку. — Егор, это вовсе не чужой дядя. Это Дашин папа.
— А-а-а! Понятно. Тогда ладно, пусть подходит.
— Сынок, подожди… Послушай… Это и твой папа тоже. Наконец-то он к тебе приехал.
— Мой папа?! — изумлённо вытаращился Егорка. — Мой папуля?! Мам, правда?
— Да.
— Нет, правда-правда?
— Да, малыш.
Ника метнула на Васнецова полный обиды взгляд: «Сам теперь разбирайся!». В её глазах появились слёзы и, чтобы скрыть их от сына и бывшего мужа, она занялась Дашей — откинула полог коляски, расстегнула ремень и взяла кроху на руки.
Девочка начала с интересом таращиться по сторонам, особенно её привлекала яркая куртка брата и помпон на его шапке.
А Егорка тем временем отлепился от маминой ноги и неуверенно, маленькими шажками направился обратно к неподвижной скале. Мальчуган остановился рядом с мужчиной, который, несомненно, казался ему настоящим гигантом, задрал лицо и уставился на Васнецова изумлённым взглядом.
Несколько минут двое мужчин — большой и маленький — изучали друг друга. Они не шевелились, не произносили ни слова. У Алексея был такой вид, будто на него только что обрушился десятиэтажный дом. Он неотрывно смотрел на ребёнка.
— Папа… — в конце концов нарушил молчание Егорка. — Папуля…
И вдруг уголки его маленьких губ поползли вниз, подбородок задрожал, а из глаз брызнули слёзы. Смелый мамин защитник не выдержал — через секунду малыш уже захлёбывался рыданиями.
Ника тоже всхлипнула и прикусила губу, а Васнецов тут же подхватил мальчишку на руки, прижал к себе. Ребёнок обнял его за шею и торопливо залепетал сквозь слёзы:
— Пап, папочка… Я знал, что ты ко мне приедешь! Я знал! Мама говорила, что ты далеко, в другой стране, и никак не можешь приехать. Я догадался, что ты разведчик! Правда же? Ты всё держал в секрете. Тебя могли спалить и сразу бы поймали. Но ты приехал, ты смог! Папа… Папуля мой любимый! Я так тебя ждал! Спасибо, что ты приехал ко мне! Я знал, что ты сможешь!
Васнецов взглянул на Нику. Девушка заметила, что глаза у него покраснели, на них выступили слёзы. Он уткнулся лицом в Егоркино плечо.
Ника сама была на грани того, чтобы зарыдать в голос. Ей было безумно жаль сына. Сколько раз он пытливо расспрашивал об отце, и каждый вопрос отравленной стрелой впивался в её сердце. Что она могла ответить?
Немного спасало лишь то, что в их садиковской группе большинство детей росли в неполных семьях. В этом плане Егорка не был белой вороной.
— Прости, сынок, раньше никак не получалось, — с трудом произнёс Васнецов. В этот момент его лицо настолько изменилось от сдерживаемой боли, что на миг Ника его пожалела.
Но тут же себя остановила — нечего его жалеть! Сам во всём виноват!