Преломления

Пусть враги от страха лопнут,

Мы разбили плен оков.

Две дружины в чистом поле:

Люд один, один народ.

Но на наших стягах воля,

А на вражьих зла оплот.

Уступаем силе страшной,

Отступаем. Вдруг приказ:

На коней сажайте павших,

Дабы больше стало нас.

Только видит вождь наш мудрый:

Не спасают мертвецы.

И провозглашают трубы:

«Отступаем, храбрецы!»

Мы не стонем и не ропщем,

Верим в замысел вождя.

Вот врага заманим в рощу

И ударим, не щадя.

Враг повержен. В свете славы

Новый Царь большой страны

Тем грозит ужасной карой,

Кто воюет для войны.

8. Би. Приближение.

Да мог ли он мечтать, что рано или поздно

Ей всё же надоесть поклонников толпа.

И взгляд любимых глаз, прекрасных, словно звёзды,

В миг превратит его в счастливого раба.

Так отчего сейчас, когда в его объятьях

Желанная любовь, заветная мечта,

Охваченный тоской, ни на кого не глядя,

Рассеянно твердит: обман, мираж, не та…

Но было, было всё! Друг друга с полуслова

Они без лишних фраз умели понимать.

Он изводил себя, начать пытаясь снова,

До судорог страшась миф призрачный терять.

Они ещё пройдут по пройденному кругу:

Свидания, цветы, объятия и сны…

Случаясь с каждым днём всё дальше друг от друга –

Всё больше холодны, всё менее честны.

А женщина, любя, привыкнет постепенно

Прощаться каждый раз натянутым «Пока!»

В его объятьях млеть и знать одновременно,

Что скоро он уйдёт, уже наверняка.

И он ушёл, когда ни жестом не держала.

Опять вступив на путь, с которого свернул.

Стремясь вперёд, где ждёт образчик идеала!

А впереди лишь мгла. Господь свечу задул.

9. Сяо-чу. Воспитание малым.

Сырая, холодная камера,

Решётка вместо окна.

И сердце давно уже замерло,

В паденьи достигшее дна.

Но вера не терпит косности,

Источник её вовне.

В страданиях, богом ниспосланных,

Она совершенна вполне.

Шаги в коридоре, на лестнице…

Всё ближе и ближе палач.

Из горла измученной пленницы

Вдруг рвётся наружу плач!

Но воля питается верою.

Под пытками хохоча,

Упрямо твердит: «Я верую!»,

Смеясь в лицо палачам.

Монахи и инквизиторы

В бессилии прячут взор.

С их душ, тёмной злобой пропитанных,

Не смыть пораженья позор.

При свете растущего месяца,

Под небом, что бог распростёр,

Несломленной духом прелестница

Несёт свой триумф на костёр.

10. Ли. Наступление.

Как я привык смотреть на вещи постоянно,

Как закоснел в своих иллюзиях и взглядах.

Почти забыв о том, что поздно или рано

Любая сказка воплощается в обрядах.

И всё отчётливей неудовлетворённость.

Всё незначительней общественное мненье.

Зато растёт от часа к часу убеждённость,

Мои возможности не ставя под сомненья.

И вот он Я: в своей готовности спокоен,

В своей решимости величествен и ясен.

Стою, отбросивший смятение пустое,

Не захлебнувшийся в болоте мудрых басен.

А всё же страшно, чёрт возьми, идти вслепую!

Вдруг не поймут, вдруг не дождутся, не откроют?

И оттого сам на себя порой ору я.

И, что греха таить, частенько матом крою.

Но, слава космосу, пройдя чрез все обряды,

Смешав собой в коктейль вживлённых знаний части,

Я наступаю, в пыль и прах круша преграды,

За горизонтом в общем различая счастье.

Вперёд! Вперёд! Вперёд! Во мглу рожденья света!

Я обозначил путь, и сам расставил вехи.

Не упаду, вопрос оставив без ответа.

Бегу, покуда не сомкнуться сами веки.

11. Тай. Расцвет.

Прелестница чудесным майским утром от неги сна уютного очнулась.

Так мило и изящно потянулась,

Отдав постели тела тёплый след.

Росой полей ромашковых умылась. Очам галактик силуэт поправив,

Оделась в платье цвета летних правил

И причесала хвостики комет.

И даже сумасшедший мегаполис, и даже люди – хмурые толпою –

Забыли всё, что было в них плохое

И улыбались, глядя ей во след.

И даже тучи, скрывшие вдруг солнце, и даже дождик, прыснувший некстати

Добились лишь, что смоченное платье

Подчёркивало стройный силуэт.

А в мире не осталось злых ироний, обиды обернулись пустяками.

Беда и злость растаяли снегами,

Любовь и состраданье обнажив.

Но день угас. Красавица уснула, в постели разметавшись утомлённо.

А мир, её сияньем обновлённый,

Ушёл в самостоятельную жизнь.

12. Пи. Упадок.

Опять не слава богу в этом мире.

И судят по словам, а не делам.

Как-будто кто-то прячется в квартире

Чужою невидимкой по углам.

Растерянностью мучаясь, с оглядкой

Живу на каждый свой привычный шаг.

И только люди времени упадка

Приблизившись, желают всяких благ.

Уйти, отгородиться, даже имя

Забыть бы, окунувшись вникуда,

Попробовать встать наравне с другими

И… корчиться от боли и стыда.

Гордыни незаслуженной быть выше,

На разум не надеяться вотще.

И, как в спасенье, верить в знаки свыше.

Иль верить хоть во что-нибудь вообще.

А вдруг, пустое дело – эти знаки?

Какая может быть оттуда весть?

И лишь листы исписанной бумаги

Помогут снова вспомнить: кто ты есть.

Вот стол накрыт, как ранее бывало.

Все близкие друзья за тем столом.

И счастья много, а печалей мало.

Так выпьем же и снова разольём.

13. Тун

жэнь. Единомышленники (родня)

То, что выпало Вам, что пришлось пережить –

Никогда и ничем не измерить.

Только боль отпустила и следует жить.

И опять Вы стоите у двери.

Вашей памяти груз, шрамы прошлых обид

Не пускают и держат, как цепи.

Не бывает чудес, и рука не спешит

Дверь открыть, чтоб шагнуть к новой цели.

Пересилить себя, победить в себе страх,

Извлекая уроки из присно.

Всё от Вас и для Вас, только в ваших руках

Сила выдержки и сила мысли.

Не спешите в объятия старых друзей,

Не пугайте своим воскрешеньем.

Пусть само провиденье течением дней

Возвратит вам их расположенье.

Пусть не будет восторгов. Смиритесь пока

С этим просто. Друзья тоже люди.

Но тепло и участие, словно рука,

Вас, как прежде, поддерживать будет.