Страница 2 из 30
Книга Ханса Медика – не единственная в изучении жизни различных поселений в рамках микроисторического подхода, его продолжили другие ученые[11].
К настоящему времени это направление исследований собрало немалый «золотой фонд» работ, ставших классическими и высоко оцененными читателями. В целом они получили два разных вектора развития: культурный и социальный[12]. Здесь невозможно дать даже самый краткий их обзор[13], но позволительно ограничиться теми единичными их упоминаниями, без которых совсем обойтись нельзя. Ведь в разных странах микроистория развивалась своим особым путем и никогда не представляла собой единого направления. Более того – в большом споре о том, могут ли микроисторические штудии вносить свой вклад в «глобальную» историю или нет, одни исследователи считают, что, безусловно, да, другие – что, без сомнения, нет, поскольку это совершенно разные подходы к прошлому, которые не должны мешать друг другу[14]; достаточно распространено и мнение о том, что макро- и микроподходы суть взаимодополнительны[15]. Так, Н. Е. Копосов в принципе отрицал саму возможность существования микроистории[16], хотя в дальнейшем назвал ее основой «новой парадигмы» (или, вслед за французскими историками, «прагматическим поворотом») исторических исследований[17]. Отсутствие у микроистории какой-либо общей концептуальной базы и наличие разных аналитических подходов отличают ее от более монолитной макроистории и делают непродуктивной для тех читателей, кто мыслит исключительно глобальными категориями. Существует немало исследователей, равно как и читателей, философского склада ума, им важны рассуждения высокой абстракции – процессы, закономерности, структуры человеческого общества и т. д., житейские мелочи их совершенно не интересуют. Это серьезные оппоненты микроистории, обнаруживающие в ней многие «методологические изъяны»[18].
Тем не менее нельзя не отметить, что историческое познание может быть разным. Оно совсем не обязано иметь концептуализированную форму, хотя мы не можем отказать микроистории в полном отсутствии концептуальности. Микроисторическое исследование в значительной степени концентрируется на качественном описании реалий и событий прошлого и на их авторском, профессиональном интерпретировании. Такое знание не столько объясняет прошлое, сколько рассказывает о нем, демонстрирует его в подробностях, расширяя и уточняя представления читателя. Историописание как раз и призвано через показ «прошлого» и его интерпретацию давать читателю понимание «иного», «чужого», научить критическому осмыслению собственного времени, которое так скоро тоже превратится в «прошлое».
Несмотря на ярко выраженный авторский почерк микроисторических книг и их тематическое разнообразие, они имеют легко узнаваемые общие черты: «плотно»[19] описанная неординарная ситуация, в которой действуют реально существовавшие в истории персонажи. Обычно (но не всегда!)[20] это простые, ничем не примечательные люди. В микроистории их часто именуют «акторами» (от англ. глагола to act), поскольку они интересны не просто реконструированной биографией, а тем, как они действуют, какие жизненные стратегии используют для собственного успеха или, что чаще, для выживания, характеризуя тем самым общество своего времени[21]. «Простые люди» живут обыденной жизнью, в которую, однако, постоянно вторгается власть и указывает, что им следует делать и как думать. Не выступая против нее открыто, «маленький человек» ищет, как ему выгоднее поступать в диктуемых сильными мира сего обстоятельствах[22]. Микроисторические исследования раскрывают повседневную сторону исполнения этих условий, со всеми трудностями, трагедиями, уловками и успехами «маленького человека» перед лицом бюрократической машины, поэтому такие исследования часто называют «историей снизу» (history from the bottom).
Зачем она нужна и кому интересна, эта история обывателей? Под пером микроисторика такие люди превращаются из пассивного объекта истории (какими всегда оставались «народные массы») в ее субъекта, в «акторов», оказывающих влияние на ход событий своими совершенно обыденными действиями и принимающими собственные решения по поводу властных директив, проявляя таким образом «своенравное упрямство» (Eigensi
Поясню свою мысль на одном примере. Если бы люди, высланные из родных мест властью Петра Великого на строительство новой столицы, безропотно повиновались его малокомпетентным указам, а не приспосабливались самостоятельно к условиям, осложненным как природными тяготами, так и самим правительством, мы бы никогда не увидели блистательный Санкт-Петербург[24]. Эта сторона микроистории, безусловно, значима, поскольку она демонстрирует включенность каждого обычного человека в то, что происходит вокруг него, и его конкретную ответственность, а это мало кем осознается. По словам венгерского микроисторика Иштвана Сиарто, «когда вместо того, чтобы описывать карающие системы, которые калечат и убивают людей, микроисторики направляют свое внимание на то, как люди созидают, поддерживают, подтачивают и в конечном счете разрушают системы, они раскрывают особое значение людских действий и ответственности за них и, таким образом, призывают ответственно относиться к будущему»[25] (перевод мой. – О. К.). И прекрасные достижения человечества, и его самые позорные страницы, такие, например, как инквизиция, фашизм или сталинизм, рассматриваются не только через вождей и лидеров, как это принято в традиционной «глобальной» истории, но и через деятельность и сознание «маленьких людей».
В последние годы подходы микроистории, которая прочно заняла свое место среди других методов познания прошлого, стали для многих исследователей «общим местом», они используют их без всяких отсылок к источнику. Множество подобных работ в настоящее время появилось не только в области изучения Средневековья и Нового времени, но и применительно к Новейшей истории[26]. Именно исследования «снизу» жизни в предвоенной Германии показали процессы зарождения нацизма не в верхах, а в низах общества[27]. «Под микроскопом» изучается и советское общество различных периодов[28], особенно его малые социальные группы, например зарубежные специалисты, работавшие на московском Электрозаводе[29], или одна, но особого уровня школа в Москве[30] и – в порядке сравнения – одна обычная в Кирове[31]. Микроистория придала определенный импульс плодотворному направлению «истории субъективности» советского периода, построенному в основном на письмах и дневниковых записях простых людей[32]. С. В. Журавлев обращает внимание на огромный потенциал источников советского времени, которые до недавнего времени относились к «третьесортным», но при микроисторическом подходе стали, напротив, первосортными[33].
11
Sabean D. Property, Production and Family in Neckarhausen 1700 to 1870. Cambridge, 1990; Schlumbohm J. Lebensläufe, Familien, Höfe: die Bauern und Heuerleute des Osnabrückischen Kirschspiels Belm in proto-industrieller Zeit, 1650–1860. Göttingen, 1994. S. 20; Прошлое – крупным планом. Современные исследования по микроистории / Под ред. М. М. Крома. СПб., 2003, и др.
12
Черутти С. Микроистория: социальные отношения против культурных моделей // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2005 / Под ред. М. А. Бойцова и И. Н. Данилевского. М., 2006. Вып. 7. С. 354–375.
13
Таковые обзоры существуют, и к ним может обратиться заинтересованный читатель: Кром М. М. Историческая антропология: Учебное пособие. СПб.; М., 2010; Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? Theory and Practice. L.; N. Y., 2013.
14
Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? P. 10–11. См. также: Сиарто И. Бог в деталях. Четыре аргумента в защиту микроистории // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2017 / Под ред. О. И. Тогоевой и И. Н. Данилевского. Вып. 12. М., 2017. С. 301–307; Магнуссон С. Войти в одну реку дважды // Там же. С. 308–322.
15
Бессмертный Ю. Л. Проблема интеграции микро- и макроподходов // Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлого / Под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 1999. С. 297–298. См. с. 137–150 этой книги.
16
Копосов Н. Е. О невозможности микроистории // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2000 / Под ред. Ю. Л. Бессмертного и М. А. Бойцова. Вып. 3. М., 2000. С. 33–51.
17
Копосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001. С. 45.
18
Об этом см.: Кром М. М. Историческая антропология. С. 98–103, 111–113; Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? P. 119–133.
19
Понятие «плотного», или «насыщенного», описания (thick description) было введено Клиффордом Гирцем: Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры // Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004. С. 9–42.
20
Например: Ferrone V., Firpo M. From Inquisitors to Microhistorians: A Critique of Pietro Redondi’s Galileo eretico // The Journal of Modern History. 1986. Vol. 58. № 2. P. 485–524; Гинзбург К. Загадка Пьеро: Пьеро делла Франческа. М., 2019, и др.
21
Как пишет Н. Е. Копосов, новый поворот середины 1990-х гг. в изучении истории основан именно на таком «субъектном» «опыте микроисследований»: «В центре новой парадигмы находится возвращение субъекта, иными словами, акцент на сознательных, субъективных аспектах социального действия, противоположный характерному для „функционалистских парадигм“ (таких, как марксизм, структурализм или психоанализ) поиску надличностных, объективных факторов, детерминирующих развитие общества» (Копосов Н. Е. Как думают историки. С. 45).
22
Scott J. C. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Haven, 1985. P. XVI. Русский перевод: Скотт Дж. Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996. С. 55.
23
Людтке А. Рабочие, Eigensi
24
Подробнее: Кошелева О. Е. Люди Санкт-Петербургского острова петровского времени. М., 2004.
25
Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? P. 69.
26
См.: Журавлев С. В. Микроистория: заметки о современном состоянии // Человек на поворотах XX века. Краснодар, 2006. С. 60–83.
27
Людтке А. История повседневности в Германии. Новые подходы к изучению труда, войны и власти. М., 2010; Browning C. Ordinary Men: Reserve Police Battalion 101 and the Final Solution in Poland. N. Y., 1992.
28
Лебина Н. Б. О пользе игры в бисер. Микроистория как метод изучения норм и аномалий советской повседневности 20–30-х годов // Нормы и ценности повседневной жизни: становление социалистического образа жизни в России, 1920–1930-е годы / Под ред. Т. Вихавайнена. СПб., 2000. С. 9–26.
29
Журавлев С. В. «Маленькие люди» и «Большая история»: иностранцы московского Электрозавода в московском обществе в 20–30-х годах. М., 2000.
30
Holmes E. L. Stalin’s School: Moscow’s Model School No. 25 (1931–1937). Pittsburg, 1999.
31
Holmes E. L. Kirov’s School No. 9: Power, Privilege, and Excellence in the Provinces, 1933–1945. Kirov, 2008.
32
Например: Хелльбек Й. Революция от первого лица. Дневники сталинской эпохи. М., 2021.
33
Журавлев С. В. Микроистория: заметки о современном состоянии. С. 72–79.