Завоевание (Покорение)

В ушах все еще звенел хохот — люди смеялись, когда… когда… Она не знала как назвать Сиверна. Он унизил ее, выставил на посмешище перед сотнями людей. Даже мерзкий старик, муж Кэтрин, смеялся над ней.

Взглянув в зеркало, Энн увидела, что ярость в ее глазах уступила место слезам. О, если бы она могла остаться во Франции вместе с матерью! Если бы она могла не приезжать в эту варварскую страну, где мужчины мало чем отличаются от животных! Если бы…

Она не успела закончить свою мысль. Дверь ее комнаты распахнулась, и вошел отец. Он даже не постучал. Хью Маршалл никогда не выказывал ни малейшего уважения к своим дочерям.

— Гости обедают внизу и хотят видеть мою незамужнюю дочь, — сказал он.

— Мне нехорошо, — честно призналась Энн. — Я не смогу есть.

— Ты будешь есть, даже если мне придется силой заставить тебя. Мне не нужна дочь, которая дуется из-за того, что до нее дотронулся мужчина.

Энн даже забыла о своем дурном настроении.

— Мужчина? Этот варвар, язычник? Ты назвал это животное мужчиной? Собаки, и те способны чувствовать больше, чем он!

— Ты не способна отличить мужчину от собаки, — фыркнул Хью. — Вы, женщины, превратили турниры, служащие для подготовки к войне, в показы мод. Если предоставить вам выбор победителя, им станет тот, у кого больше всего перьев на шлеме да золота на сбруе. А этот мальчишка Перегрин…

— Перегрин? — задохнулась от возмущения Энн. — Так это он? Мне стоило самой догадаться. Это брат мужа бедной леди Лианы. Неудивительно, что…

— Они женаты всего два года, а она уже родила ему сына и на подходе второй. У этих Перегринов всегда рождаются сыновья.

— В жизни есть вещи поважнее сыновей! — огрызнулась Энн.

Хью Маршалл шагнул к дочери, но Энн заставила себя не отшатнуться.

— Я не собираюсь воротить от него нос. И, возможно, тебе придется присоединиться к леди Лиане и рожать сыновей от Перегрина.

— Нет! — У Энн перехватило дыхание. — Пожалуйста, — начала было она, но смолкла. Она ни о чем не станет просить своего отца. Энн расправила плечи. «Вспомнив — подбодрила она себя, — против его силы надо использовать свой ум». — Если тебе нужны глупые внуки, то, конечно, ты должен выдать меня замуж за этого человека. Разумеется, король захочет видеть за своим столом одного из Перегринов. То, что мы сегодня видели, не оставляет никаких сомнений в том, что при дворе он будет как нельзя кстати. Возможно, это не имеет для тебя значения, и тебе будет приятно посмотреть, как над твоими внуками смеются, и ты попросишь его величество пригласить этого невежу ко двору.

Хью смотрел на дочь. Он не выносил умных женщин и не терпел, если они говорили что-нибудь, чего он не в силах был понять. Ее мать была точь-в-точь такой же, ее язычок работал вдвое быстрее, чем его мозги. Когда она попросила его разрешения вернуться к своим родным во Францию, он очень обрадовался.

Но нельзя давать понять своей чересчур умной дочери, что ее речи смутили его.

— Если я увижу, что ты выказываешь нерасположение к этому человеку, тебе придется пожалеть об этом, — предупредил Хью дочь и быстро вышел. Надо выдать эту ведьму за самого сурового мужчину, чтобы не отбилась от рук, — подумал Хью. Ей нужен мужчина, который укоротит ее язычок. Но она знает, как Хью хочет иметь внуков. Ему не суждено было увидеть сыновей, и теперь он надеялся, что дочери подарят ему внуков. Здесь, как ни горько было признать это, девчонка была права. Он не хотел бы, чтобы его внуки стали посмешищем на турнирах. А при виде этих неумытых Перегринов даже король неодобрительно прищелкнул языком.

Хью скривился. Чертова девка! Если он и ненавидел кого-либо сильнее, чем умных женщин, так это женщин, которые оказывались правы. Он быстро спустился по лестнице. Через три дня он найдет девчонке мужа и избавится от нее. Пусть муж разбирается с ней, а с него уже достаточно ее острого язычка.

Энн облегченно вздохнула, избавившись от отца. Ей удалось взять его в руки — но ненадолго. Быстро приводя себя в порядок, она думала о том, что не всегда сможет найти нужные слова, чтобы успокоить его. Отец столь же глуп, как и зол, и в один прекрасный момент может оставить в стороне все доводы разума и действовать по-своему. Энн знала, что ей нужно выбрать себе мужа и заставить отца одобрить этот выбор. Нужно найти человека, который вытеснил бы из мыслей отца этого грязного Перегрина.

Она взяла трехфутовый головной убор, сделанный в форме конуса и надела его так, чтобы острием он смотрел назад. Цепочка, поддерживавшая убор, врезалась ей в лоб, но боль вскоре стихла. Энн приколола мягкую, тонкую шелковую вуаль и кинула на себя последний взгляд в зеркало. Она хотела выглядеть как можно лучше, ибо отправлялась на охоту. Охоту за мужчиной.

Зарид очнулась в своем шатре. Девушка лежала на походной койке и сквозь откинутый полог могла видеть небо. Солнце было уже низко. Она чувствовала себя такой слабой, что даже не пыталась встать. Последним, что ей удалось вспомнить, был Кольбран, поднимающий ее на руки.

Зарид улыбнулась, глядя вверх и вспоминая его лицо, его запах, звук его голоса, его…

— Ну вот ты и очнулась.

Зарид неторопливо повернула голову, чтобы взглянуть на говорящего. Свет падал сзади, поэтому рассмотреть его как следует было трудно.

— Есть здесь что-нибудь съедобное? — спросила она. — Я голодна.

Мужчина усмехнулся.

— Выставлять себя дурой, несомненно, очень тяжкий труд.

— Дурой? — Зарид недоуменно покосилась на него. Лицо казалось знакомым, но узнать его она не могла. Мужчина повернулся к Зарид спиной, и она услышала стук тарелок и звук наливаемой в кружку воды. Девушка думала о Кольбране. Он, наверное, приснился ей. Живой человек не может быть таким.

— Ешь. — Мужчина поставил перед ней деревянную тарелку с мясом и хлебом.

Взяв ее, Зарид оперлась на локоть и принялась есть. Мужчина присел на табурет рядом с койкой. Снаружи слышался лязг оружия.

— Началось! — сказала Зарид, садясь. — Турнир начался, и я могу понадобиться Кольбрану. — Она попыталась встать, но мужчина толкнул ее ладонью в грудь и Зарид плюхнулась обратно.

— Что ты себе позво… — Тут, впервые разглядев этого человека, Зарид замолчала. Ее глаза расширились. Младший Говард!

— Ты? — задыхаясь, произнесла она, и рука ее потянулась к спрятанному в сапоге ножу.

— Там ничего нет, — тихо сказал он. — Я забрал все твое оружие и с удовольствием присмотрю за ним. Нагнув голову, девушка ударила его в грудь.

— Уф-ф, — тихо произнес он и, крепко схватив ее, без труда удержал в руках.

— Сиверн! — закричала она. Его рука закрыла ей рот.

— Твой брат на поле. Равно как и слабак Кольбран, — добавил он после паузы.

Зарид прекратила сопротивляться.

— Кольбран не слабак!

— Как много ты знаешь! Наверно, сотни раз видела, как он сражается, а?

— Пусти меня. Мой брат изрубит тебя на мелкие кусочки. Он…

— Да-да, я это уже слышал.

Зарид поняла, что он играючи борется с ней, как отец мог бы развлекаться с ребенком. Но его руки гладили ее ноги и бедра. Оттолкнув его изо всех сил, девушка упала на койку. Закинув голову, она смотрела на него.

— Возьми меня и прекрати охотиться за моими братьями. Я пойду с тобой и останусь в плену, если ты пообещаешь не трогать моего брата. Я… я сделаю все, чего ты захочешь, если ты помешаешь своим людям напасть на брата.

Тирль долго глядел на нее, зная, что девушка говорит совершенно искренне. Несмотря на мальчишескую прическу и одежду, она была истинной женщиной, способной пожертвовать всем ради тех, кого любит.

— Я здесь не для того, чтобы причинить кому-нибудь вред. Твой брат уверен, что меня зовут Смит и что я послан сюда леди Лианой.

Зарид в изумлении уставилась на Тирля, закрывая и открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег.

— Так тебя послала Лиана? — спросила она, не веря своим ушам.

— Ну конечно, нет. Ешь, а я расскажу тебе все.