Страница 7 из 18
Трамвай, как назло, полз медленно, раскачиваясь и норовя рассыпаться на части, отчаянно трезвоня извозчикам и пешеходам, не торопящимся убраться с пути. Всё поездку я бездумно пялился в окно, так и этак поворачивая предстоящую беседу в зависимости от того, кого именно я встречу в здании Общества. Но наконец, трамвай остановился на Садово-Кудринской, неподалёку от здания реального училища, где и снимает помещение Гимнастическое Общество «Сокол».
Переодеваясь в пахнущей казармой маленькой раздевалке, здороваюсь с завсегдатаями, многие из которых на слуху у обывателей и столетие спустя. А пока…
… переговариваются напротив меня братья Старостины[x], со старшим из которых я приятельствую, а остальным покровительствую. Н-да… странно немножко, и от таких флешбеков меня иногда коротит, и кажется, что мир вокруг виртуальный и совершенно, вот ни капельки не настоящий…
Но потом проходит, и я уже привычно веду переписку с Цветаевой, напоминаю Мандельштаму о долге, и даю уроки бокса старшему из братьев Старостиных, который пока просто Колька, и не скоро ещё станет Николаем Петровичем.
Странно понимать, что эти вполне будничные деяния автоматически сделают меня персонажем из учебников истории. Из тех, кому посвящено один-два абзаца в развёрнутом исследовании о по-настоящему известном человеке.
— Давно тебя не было, — подсел Коля, пожимая руку.
— Далеко, — пожимаю плечами и наклоняюсь завязать обувь, — пока от Милютинского переулка до Садовой доберёшься, уже всякое желание к спорту пропадёт.
Хмыканье в ответ, но в этот раз хоть спорить не стал. Я склоняюсь к идее, что если дорога до спортзала занимает в общей сложности сорок минут и больше, то лучше искать местечко для занятий поближе! Ну или просто дома заниматься, что я собственно и делаю.
А Коля из тех, о ком говорят «Бешеной собаке семь вёрст не крюк!» Здоровья и упорства в нём на троих хватит, и по молодости он пока не понимает, что люди разные, и что далеко не все ставят спорт в своей жизни на первое место. Да даже на второе…
— Пришёл позвенеть клинками? — сменил он тему.
— Да, — встаю с лавки и Коля заторопился:
— Пять минуточек буквально! — зачастил он, — Ты мне тогда показывал интересную комбинацию, а я что-то загонялся и запямятовал!
— Пять минут! — киваю я, и прямо в раздевалке показываю братьям Старостиным ту самую интересную комбинацию с сальстепом, которую они никак не запомнят.
— Сильная штука бокс, — снисходительно говорит один из борцов, — но главное — вот!
Он назидательно показывает кулак, размером побольше головы младенца, и я вежливо соглашаюсь:
— Иногда масса и правда решает!
Зачем спорить? Иногда, особенно в тесноте раздевалки или в спортивном поединке в трико, может зарешать и масса, а так… На открытом пространстве он до меня просто не дотянется, а я, не полагаясь на силу удару, всегда ношу кастет в кармане…
… и убежать, если что, не постесняюсь!
Он довольно сопит и рассказывает что-то нравоучительное, пытаясь перетащить меня в свою силовую «секту», но я ускользаю из нехитрой ловушки объёмистых мышц, тестостерона и косноязычия, оставив на его растерзание Старостиных.
— Ба! — издали заорало потное косматое чудовище, повернувшись ко мне своим багровым ликом и перехватывая меч, — Стоик! Давно тебя не было в наших пенатах! Ну, рассказывай…
— Да некогда, дядя Гиляй, — повинился я, невольно улыбаясь и стараясь выдержать чрезмерное рукопожатие силача, — ты и сам знаешь, не близко живу. Один, иногда два раза в неделю захожу, больше просто некогда.
Владимир Алексеевич, журя меня вполне по-приятельски, без внимания на возраст, вывалил кучу интересных новостей, слухов, сплетен и фактов.
— Клинками позвенеть пришёл? — поинтересовался он наконец, обратив внимание на моё обмундирование, — Ну и славно! В кои-то веки!
Гиляровский весьма недурственно владеет клинком, а уж с поправкой на возраст и подавно! Собственно, из-за него-то я стал посещать фехтовальный зал. Не отрицая пользы фехтования как такового, я всё ж таки не вижу в нём занятия, которое мог бы сделать своим хобби.
Заглянул… оценил контингент занимающихся фехтованием, да и стал захаживать. Связи! Народ здесь не самый титулованный, но что называется — вхожи.
Ну и второй момент: в преддверии Апокалипсиса, хотя бы базовые принципы фехтования лишними не станут! «Белое» оружие пока более чем в ходу, да и умение вытянуть противника дрыном по спине в крестьянской и пролетарской культуре более чем развито.
Разминаюсь я как всегда тщательно, верный правилу «Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки». Дядя Гиляй, отрабатывающий клинком фехтовальные элементы неподалёку, только ухает довольно, глядя на мои мостики, шпагаты и хождение на руках. Он в юности и сам был не чужд акробатике, отчего полагает себя в ней экспертом, и мои экзерсизы навевают на Владимира Алексеевича ностальгические воспоминания о молодости.
Вдоволь с ним позвенели клинками, и я, несмотря на всю свою реакцию, был многажды «убит», ибо опыт рулит! Потом уже, в душевой, поделился с ним дачной проблемой.
— Ерунда! — фыркнул он моржом, поворачиваясь под струями ледяного душа, — Решим! Только вот…
Он повернулся ко мне и приоткрыл один глаз, спокойно выдерживая бешеный напор ледяной воды, льющийся на голову.
— … у нас в твоей весовой категории боксёра не хватает. Ты как? Сможешь выступить?
[i] Не оговорка. 31 августа, 18 августа по старому стилю, 1914 года указом Императора Николая II город Санкт-Петербург был переименован в Петроград.
[ii]Кабинетские земли — собственность императорской фамилии, управлявшаяся Кабинетом его императорского величества.
[iii] Волошин МаксимилианАлександрович (16 (28) мая 1877 — 11 августа 1932) — поэт-символист, художественный критик, переводчик, искусствовед, художник-акварелист. Его предками по отцовской линии были запорожские казаки, а по материнской — обрусевшие немцы. Родился в Киеве. Сын коллежского советника Александра Максимовича Кириенко-Волошина и Елены Оттобальдовны Глезер.
[iv]Елпидифо́р Васи́льевич Ба́рсов — русский историк литературы, этнограф, фольклорист, собиратель и исследователь древнерусской письменности, археограф.
[v]Андрей Белый — русский писатель, поэт, математик, критик, мемуарист, стиховед; один из ведущих деятелей русского символизма и модернизма в целом.