Воля камня

Хорошо, что в закрытой школе, где он учился, в спальнях не топили камины, даже когда на улице становилось прохладно (и что такое было это «прохладно» по сравнению с северной зимой?) и холод был ему немного привычен, в противном случае, у него, вероятно, уже стучали бы зубы.

Доехав до гостиницы, он оставил коня в стойле (коня он предусмотрительно купил в Нэрстане – южный конь, вероятно, уже давно пал бы), спросил себе комнату и попросил принести нехитрый ужин. Можно было, конечно, посидеть и в общей зале, послушать разговоры, это могло даже оказаться полезным, но он слишком устал, а завтра был важный день – ему предстоял разговор с простолюдинкой, которую он видел в нетштале.

Поужинав, путник лёг в постель и сразу же провалился в сон – глубокий сон без сновидений, и вынырнул из него, когда за окном уже светало. Обычно, он видел сны. Ночи без снов случалось у него, когда он очень уставал или о чём-то волновался – после таких ночей он не чувствовал себя как следует выспавшимся… Тем не менее, вчерашняя усталость прошла.

Он позавтракал в полупустой общей зале больше по привычке – есть не хотелось, но день предстоял длинный, и вышел на улицу, когда уже совсем расцвело. За ночь ветер почти совсем разметал припорошивший землю и деревья снег, и теперь в воздухе стояла пыль. Холод и пыль: это было непривычно. На юге зимний период характеризовался влажностью, так что пыли в это время года практически не было. Путник шёл неторопливо, оглядываясь по сторонам. Через несколько часов он дошёл до гостиницы «Гордость Остона» – это место он видел в нетштале. Кажется, простолюдинка шла с этой стороны.

Путник умел находить дорогу: недалеко от гостиницы располагался храм Ойну и Эйни, а за ним начинались кварталы попроще.

Начав свой путь вглубь этого квартала, путник сначала засомневался, туда ли он свернул – дом, который он видел в нетштале, был совсем уж плохоньким… Но по мере продвижения он понял, что не ошибся – улицы становились всё грязнее, дома – беднее, люди были хуже одеты и выражение озлобленности или обречённости встречалось на лицах всё чаще. Путник не был одет богато, он не носил украшений, даже простого кольца, но люди оборачивались ему вслед, и он тоже стал смотреть по сторонам внимательнее. На поясе у него висел меч, возможно, поэтому его ещё не попытались ограбить.

В какой-то момент путнику стало казаться, что он потерялся в лабиринте узких пахнущих нечистотами и стряпнёй улочек, где плохонькие домишки были так похожи один на другой. Увидев вывеску трактира, он уже думал зайти в него просто чтобы перевести дух и немного согреться, когда из него вышла девушка на вид лет семнадцати. Его взгляд задержался на её лице – выражение кротости, большие распахнутые серые глаза, она была похожа на воробышка, которого хотелось согреть в ладонях. Было сложно представить такую девушку в трактире, но она вышла именно оттуда.

Путник сам не заметил, как пошёл за ней. Он шёл за девушкой медленно, сохраняя расстояние, но не очень далеко, чтобы… успеть поддержать её, если она вдруг споткнётся. Если бы кто-то спросил у него, зачем он идёт за этой девушкой, он бы и сам не знал, что ответить. Он просто шёл потому, что ему так хотелось.

Девушка, видимо почувствовала на себе его взгляд, и обернулась. Путник улыбнулся ей, но она лишь ускорила шаг. Когда она повернулась, в её глазах был страх.

Девушка было одета, как и большинство здесь. На ней была толстая куртка, больше похожая мужскую и явно ей не по размеру, подол тёмно-синей юбки был заляпан грязью, из-под коричневого платка в тон куртке выбивалась светло-русая коса. В одной руке она несла матерчатую сумку, в которой, как ему показалось, было что-то тяжёлое. Он хотел предложить помочь ей с сумкой, но, понимал, что лишь напугает её. Люди в этом квартале не отличались дружелюбием, и, должно быть, она привыкла никому не доверять. Но всё же она была другой.

Идя за девушкой, путник совсем перестал замечать бросаемые ему вслед взгляды прохожих, всё его внимание было сосредоточено на девушке. Она явно не любила ходить здесь. Всё время, пока они шли, девушка вздрагивала и оглядывалась, услышав любой шум или просто громкую речь. Путнику хотелось подойти к ней и взять её за руку, но он понимал, что это напугает её ещё больше. Поэтому он просто шёл.

Они шли довольно долго, путник уже подумал о том, что, не сводя глаз с девушки, он, должно быть, не запомнил всех поворотов и проулков, когда девушка сделала ещё один крутой поворот в малозаметный пролёт в ряду почти одинаковых на вид плохоньких домишек. Поворот оканчивался тупиком: здесь вплотную друг к другу в ряд стояли пять ветхих деревянных домов и два по бокам, в центре образуя небольшой дворик. Это было то самое место, которое путник видел в нетштале. Значит, он не зря шёл за девушкой.

Посреди дворика стоял ветхий колодец из полусгнивших досок, немного поодаль бегали дети, пытаясь отобрать друг у друга какой-то предмет, который его обладатель постоянно подкидывал в воздух. Как раз в тот момент, когда путник вышел из пролёта, мальчуган кинул этот предмет в незнакомку с криком «Ведьма!». Дети побежали к ней, радостно повторяя «Ведьма». Путник ускорил шаг. Увидев его, дети остановились. Путник подоспел как раз вовремя: испугавшись, незнакомка оступилась, но он не дал ей упасть. Дети побежали в пролёт, видимо, испугавшись наказания за шалость.

Путник держал незнакомку под руку, а она смотрела на него всё тем же кротким взглядом, в котором читалось удивление, граничащее с испугом. Но она боялась не его, должно быть, она испугалась, когда к ней бросились дети.

– Спасибо, – прошептала она и улыбнулась.

Она улыбнулась. Доброй искренней улыбкой.

– Давай, помогу, – путник взял сумку из рук девушки. Сумка действительно была тяжёлой.

Путник совсем не удивился, когда они подошли к дому, который он видел в нетштале. Девушка жила здесь.

– Вы пришли к бабушке? – спросила незнакомка.

– Да, – ответил путник.

«Значит, женщина, которую он видел в нетштале – её бабушка».

Девушка вынула из кармана куртки большой железный ключ, вставила его в замок, несколько раз повернула, и потянула за ручку двери.

Увидев её усилия, путник сам протянул руку к ручке, и на мгновение их руки соприкоснулись. Девушка убрала руку, смущённо улыбнувшись.

Дверь действительно была тяжёлой. Когда-то это была крепкая надёжная дверь, защищавшая вход в такой же крепкий и надёжный дом. Без излишеств, но построен на совесть. Он сберегал для своих хозяев тепло, защищал их от непогоды, был свидетелем их радостей и горестей. Но время шло, дом ветшал, а хозяева не берегли его так, как он берёг их. Не могли. Что-то пошло не так.

Дверь неоднократно вбирала в себя влагу зимой и высыхала летом. Кое-где в толстом слое дерева появились трещины, дверь увеличилась в размере, и чтобы плотно закрыть её, равно как и открыть, требовались усилия.

Путник пропустил девушку вперёд, и она быстро проскользнула в проход, как будто это был его дом, и он приглашал её. Войдя сам, путник аккуратно закрыл дверь, и протянул девушке ключ.

Девушка опять улыбнулась ему – она была смущена, но ей было приятно.

Путник тоже улыбнулся ей.

– Куда поставить сумку?

– Ой, я и забыла…, – бледные щёчки девушки слегка порозовели.

Она провела его на кухню. Кухня выглядела вполне ожидаемо, за исключением обилия засушенных трав – слишком много, чтобы использовать их просто как приправы.

– Вот здесь, – девушка указала на стол.

– Спасибо…, – она опять смутилась, – Я скажу бабушке.

Путник улыбнулся и кивнул. На какое-то мгновение он и забыл, зачем он здесь. При других обстоятельствах он пригласил бы эту девушку прогуляться, нет, не по этим грязным кварталам, по более уютным районам города. Ему хотелось узнать её поближе. Он никогда не знал таких, как она. Большинство девушек, которых он знал, были горды, независимы, уверены в своей привлекательности и умело пользовались ей. Улыбка, взгляд, движения – всё было выверено и чётко, словно хорошо заточенный меч, и они сами были словно в броне. Ни у одной из девушек, которых он знал, он не видел такого искреннего взгляда.