Безмолвное дитя

Означает ли это, что моя жизнь наконец налаживается, а позитивные аспекты бытия берут верх над скорбью по Эйдену и родителям? Говорят, время лечит, но я никогда в это не верила. После наводнения я считала себя бесповоротно разбитым сосудом – так неужели теперь черепки встают на свои места и склеиваются?

По крайней мере, так мне стало казаться.

Джейк занёс подарки в дом, а я налила в вазу воды и подрезала стебли роз. Джейк шуршал пластиковым пакетом, вынимая из него подарки и кладя их на обеденный стол, и от шума наших движений кухня сразу ожила. Отложив пакет, Джейк стал один за одним распаковывать подарки.

– А Джейн была? – поинтересовался он.

– Нет, она повредила спину.

– Опять?! – Он покачал головой. – Вот что получается, если ты себя доводишь до такого состояния. Как её угораздило?

Я слегка рассердилась на это нетактичное замечание. Джейн была средних лет женщиной с лишним весом, и половину прошлого полугодия её не было на работе из-за постоянных проблем со здоровьем. Было трудно удержаться от мысли, что стоит ей похудеть, как большинство проблем тут же улетучатся, но у Джейка зачастую было что на уме, то и на языке. Он говорил вслух то, что мало кто осмелился бы высказать.

– Она что-то там защемила, когда надевала лифчик.

– Да ладно?! – еле проговорил Джейк сквозь приступ раскатистого смеха.

– Ну, слушай, – парировала я. – Когда у тебя кожа ещё влажная после душа, надеть лифчик довольно трудно.

– Да, но всё равно… – Он упрямо покачал головой и вернулся к распаковке. – Вот эту куклу тебе Эми купила? И… она тебе понравилась? – Он взял в руки коробку с изящной куклой.

– Да, а что?

– А тебе не показалось, что она какая-то… страшноватая? – Он поднял коробку повыше, а я так и застыла, прислонившись бедром к столешнице, с ножницами в одной руке и розой в другой. Его пальцы буквально вонзились в пластиковую упаковку, и я уже хотела попросить его не сжимать так сильно. Пока он возился с этой коробкой, она неприятно хрустела, вызывая у меня неприятное ощущение.

Когда он наконец положил её на стол и оставил в покое, я выдохнула и даже сподобилась на что-то типа шутки:

– Ты что, из тех, кто бросался реветь, если на вечеринке по случаю дня рождения появлялся клоун?

Джейк поправил очки на носу и слегка улыбнулся в ответ:

– Клоуны кажутся смешными только психопатам. Научный факт. Один Джон Гейси чего стоит[6].

Я вздрогнула и сунула в вазу последнюю розу, затем собрала упаковку от цветов и обрезки.

– Не забудь вытереть, – сказал Джейк, кивком головы указывая на лужицу воды, оставшуюся на столе после моих манипуляций.

Я закатила глаза, но сняла с крючка посудное полотенце и промокнула им пролитую воду. Шутливый подкол на тему того, что Джейку надо было сразу научить меня убирать за собой, как только мы стали жить вместе, стал уже нашим дежурным. На это он обычно отвечал, что лучше будет потихоньку подталкивать меня в нужном направлении, используя комбинацию похвалы и лёгких пинков. Если я веду себя хорошо, он ведёт меня в ресторан, типа того. Первые полгода я не обращала на это никакого внимания и не собиралась подтирать каждую пролитую каплю и класть на место разбросанные накануне вечером носки. Но я стала жить в одном пространстве с таким аккуратистом, как Джейк, и всё изменилось. Возможно, после смерти Эйдена родители меня разбаловали, а я жила с ними вплоть до их гибели. Потом, когда у нас с Джейком всё стало серьёзно, я продала родительский коттедж и переехала к нему в роскошный дом с тремя спальнями на Фокс-Лейн, в двух шагах от школы.

Он был полной противоположностью пребывавшему в постоянном бедламе дому моих родителей. Их жилище было очаровательно-странным до той степени, до какой может себе позволить дойти английский сельский домик с соломенной крышей и узкими лестницами, набитый стопками книг и старинными предметами искусства. Дом Джейка был чистым, аккуратным и не мог похвастаться выразительными цветовыми решениями, зато обладал высокими потолками, дарящими ощущение простора. Дом родителей, напротив, был выкрашен во всевозможные оттенки красного и коричневого, потолки были низкими, однако множество окон пускали внутрь достаточно света. Кухня была до отказа наполнена чугунными сковородками, свисающими с потолочных балок, а на холодильнике вечно валялась куча корреспонденции. У Джейка кухня была совершенно лишена излишеств и оборудована современной мебелью и скрытым холодильником.

Я поставила розы на стол и отошла немного назад, раздумывая о том, как приятно иногда для разнообразия организовать на кухне яркое цветовое пятно. Время от времени я скучала по красным стенам своей прежней комнаты и узорчатым одеялам, перепутанная куча из которых неизменно лежала у моей кровати. Нынче же я спала – или, вернее, больше ворочалась с боку на бок – на идеальной чистоты простынях из египетского хлопка, которые могли быть лишь двух цветов: белого или бежевого.

– Пойдём на диван, посмотрим по телеку что-нибудь. – Джейк приобнял меня одной рукой и бережно повёл в направлении гостиной.

– А открытку мою ты не хочешь почитать?

– О, разумеется! – охотно согласился он. – Захвати её. Как сегодня день прошёл? Спина болела?

Я чуть не расхохоталась во весь голос: конечно, болела! Как и лодыжки. К тому же малышка постоянно колотила ножками по внутренним органам. Во время первой беременности мне становилось нехорошо от одной только мысли о том, что ребёнок там внутри находится бок о бок с моими почками, кишками и всеми остальными внутренностями, особенно когда я узнала о том, что тело на самом деле претерпевает изменения и органам приходится потесниться, давая место растущему плоду. На сей раз я была решительно настроена сполна насладиться состоянием беременности, однако этот радостный настрой просуществовал лишь до первого утреннего приступа токсикоза.

– Не больше обычного, – ответила я, устроившись на диване. Хоть я и старалась держаться бодрячком, вся эта дневная суета прилично утомила, и было очень приятно на время освободить ноги от нагрузки. На самом деле вставать снова не хотелось совсем, ну разве что в одно место сходить. Я передала открытку Джейку.

– Грустно это читать, – сказал Джейк, выпятив губу в ознаменование расстройства.

– Почему? Ну то есть я знаю, что историк Джон не понял, по какому поводу открытка, и написал «Мои соболезнования», но все остальные за нас рады. Ну, я надеюсь на то, что он просто не так понял. Может быть, у него просто очень специфическое мнение о людях, рожающих детей. – Весь юмор моей шутки улетучился, как только я произнесла слово «детей». И снова здравствуй, печаль моя… Я долгое время не могла даже смотреть на чужих детей, само это слово вымолвить была не в силах. Взглянув на свой живот, я с усилием прогнала нахлынувшие чувство. Пришло время получать от шуток удовольствие.

– Потому что в следующем году ты не сможешь работать со мной рядом, а мне не нужно будет отвозить тебя на работу, а потом домой. Мне бы так хотелось взять отпуск и побыть этот год с тобой. Но это же бред, да? Невозможно?

– Возможно, но пока мы есть не захотим, – ответила я. – Ты бы тогда ведь остался совсем без работы. Тебе не дадут отпуск на год, тем более одновременно со мной.

– Знаю. Но… чем ты будешь заниматься весь день?

– Ну, сдаётся мне, вот она без дела меня не оставит! – показала я, смеясь, на свой живот, но увидев его напряжённые скулы и то, как он сжал в руке открытку, я потянулась к нему через диван и взяла за руку. – Слушай, в нашей жизни многое изменится, я понимаю, но причина-то замечательная! Мы с тобой создали новую жизнь, и теперь у нас есть возможность понаблюдать за тем, как наше чудесное творение родится и будет расти! – Мой голос сорвался, и я взяла паузу, чтобы прийти в себя. – Это наше новое начало.

Джейк отложил открытку и накрыл мои пальцы ладонью:

– Ты права. Наша новая совместная жизнь. Прости, что-то я психанул.

6

Джон Уэйн Гейси-младший – американский серийный убийца, подрабатывавший клоуном на детских праздниках. Стал прототипом клоуна из романа Стивена Кинга «Оно».