Второй обсидиан

– И что? – требовательно произнес Джуэл и скрестил на груди руки.

Пай покраснел; его била мелкая дрожь. Именно это и называется «сломить боевой дух». Не так, ох не так представлял он себе этот разговор…

– Я отказался, – ровно продолжал Милиан. – Магия – это не моё.

– А я согласился, – подал голос Пай, кое-как справившись с нахлынувшими эмоциями.

– Ты пойдешь с нами до конца, – отрезал Джуэл и уже собирался отвернуться…

– Нет! – попытался возразить юный маг. – Я все решил! Ты… ты не сумеешь удержать меня!

– Я сумею, – злорадно усмехнулся Ирин, сделав шаг вперед, хотя уж его-то лезть в это дело точно никто не просил. – Только попробуй дать дёру – я найду тебя на краю света. Выслежу, где бы ты ни был. И, поверь, моя стрела найдет твою спину куда быстрее, чем ты успеешь выучить пару-тройку боевых заклинаний!

– Ирин! – попытался вмешаться Бала, но его возмущенный возглас даже не был замечен: маленький хмырь вошел в раж.

– …Только попробуй! – продолжал он. – И я сразу приравняю тебя к пособникам миродержцев, объявлю предателем и дезертиром!

– Вы что, с ума посходили все?!! – не выдержал Милиан. – Да вы знаете, как он мечтал об этом?! Кто дал право Ордену или вам решать за человека? Отнимать у него мечту, счастье?! Кто…

Джуэл, миг назад неподвижно стоявший рядом с Вороном, одним молниеносным движением схватил того за грудки и рывком подтянул к себе. От неожиданности у мальчишки последние слова так и застряли в горле, а храбрости разом поубавилось: в гневе Джуэл Хак был страшен.

– Никогда – ты слышишь? – никогда не вставай между мной и кем-либо, понял? – с тихой яростью, медленно проговорил Джуэл, приблизив свое лицо к лицу Милиана. – Не бросай мне вызов.

С этими словами он разжал пальцы – и долговязый мальчишка шлепнулся на одно колено.

– Прекрати запугивать детей, Джуэл, – ясный и спокойный голос Ориона был как луч света среди всего разыгравшегося здесь безумия. – Я сам поговорю с Паем.

Орион взял мага за плечо и вывел на лестницу. Когда дверь в комнату захлопнулась, Пай с шумом выдохнул и, прислонившись к стене, сполз по ней на пол. Вид у него был измученный.

Джовиб присел рядом на корточки.

– Вот что, Пай, – сказал он. – Напролом такие вопросы не решаются. Потому послушайся моего совета. Магистрам в колледже скажи, что с поступлением повременишь. Оно, в любом случае, только в конце лета. Джуэлу не перечь, Ирину – тем более: он вообще на голову больной… Значит так: ты добываешь с нами этот несчастный обсидиан, а по окончании миссии говоришь со своим учителем. Веспери – женщина разумная; вопрос об уходе из Ордена или хотя бы о магическом образовании решать надо с ней, в любом случае. Потому что это я пойму, Милиан поймет, и Бала с Костой – тоже, а вот Сайнар может и не проникнуться, так что без заступничества учителя тебе не обойтись. Ты меня понял?

– Но ведь больше случая может не представиться! – горько произнес Пай и вдруг заплакал. Разочарование, обида, страх – всё выходило теперь слезами.

– Не мели чепуху, – серьезно и отрезвляюще возразил Орион. – С твоим потенциалом тебя даже не в какой-то вонючий колледж – в любой Универ без экзаменов возьмут. Главное, убеди Веспери, что мощный маг позарез нужен Ордену, куда больше, чем еще один амбасиат. Если что, там и Милиан словечко замолвит, и я, и Кангасски наши. Ты помни: сейчас тебе главное – добыть с нами обсидиан. Тогда ты проходишь испытание и становишься полноценным воином. Такого уже не шугнешь от магии, как мальчишку. Ну что, идешь?

– …Иду, – чудь помедлив, ответил Пай и даже кисло улыбнулся.

– Вот и молодец, – Орион похлопал заплаканного мага по плечу и взъерошил ему волосы. – Пошли.

Вернувшись в комнату, Джовиб мрачно подмигнул Джуэлу, без всякого намека на ту веселость, какую только что разыгрывал перед бедным Паем.

Тяжелый, осуждающий взгляд Джуэлу достался сегодня от каждого. Даже от Ирина (на него Джуэл в сердцах наорал за то, что лез не в свое дело, и назвал чокнутым фанатиком), а ведь, в конце, концов, испортил-то все именно его глупый выпад.

Так и кончился день: перемирие, едва установившееся в отряде, при первой же проверке на прочность дало трещину. А неприязнь к фанатичному Ирину распространилась теперь и на Джуэла.

Глава 8. Рубеж

За рубежом подробных карт

Мерцает пустота,

И днем луны печальный шар

Спускается туда.

За рубежом, за рубежом

Придет конец всему,

Земля там срезана ножом,

Вода бежит во тьму.

И мириады дальних звезд

Висят над этой тьмой.

Я жизнь свою сюда принес,

Здесь путь проляжет мой.

Я страшен стал, так говорят,

Смотря со стороны.

Событий вспоминаю ряд,

Как фазы у луны.

То время, где я был красив

И полон был надежд…

Когда в расцвете грёз и сил

Переступал рубеж.

Поздний Милиан. «Терновая поэма»

В Трансволо отряд буквально провалился, точно пригоршня камушков в пропасть: все-таки Паю было далеко до совершенства. Это проявлялось еще и в том, что путь сквозь звезды по-прежнему пролегал слишком близко к одной из них.

– Мир-первоисточник! – с восторгом крикнул Джармин, указывая на золотое светило. – Пай, пожалуйста, можно посмотреть поближе?

Впечатление от открытия Джармина нахлынуло на отряд, как волна. В том, что мальчик попал в самую точку, не усомнился даже Ирин. Напряженность, обычно превращавшая его красивое юное лицо в гримасу, впервые исчезла; маленький хмырь, недавно грозивший человеку смертью, был удивлен и растроган не меньше остальных. Ирин Фатум, маленький хмырь, выглядел в лучах чужого солнца обычным мальчишкой, улыбчивым и добродушным, таким, с которым хочется дружить. С ума сойти! И если последний разговор в Фираске и оставил суровую брешь в доверии в отряде, то сейчас в эту брешь явно налили клея.

– Я… я и сам хотел бы, Джармин, – пытаясь справиться с удивлением, проговорил Пай. – Но я боюсь за вас. Даже на такое расстояние подходить к звезде опасно. Мы можем погибнуть, если подлетим ближе…

– Жаль… – вздохнул Джармин.

– Слушай! Как думаешь, а нельзя ли использовать Трансволо для путешествия меж миров? – высказал восторженное предположение Милиан.

– Я попробую однажды, – улыбнулся ему Пай. – Я и сам об этом думал.

Звездные россыпи, и золотое солнце мира-первоисточника погасли единым махом, словно кто-то уронил занавес между маленьким отрядом и бескрайней пропастью космоса.

Странная картина предстала глазам десяти, когда под их ногами появилась текучая песочная поверхность. Мир был черен. Но ровно половину этой черноты усеивали звезды Омниса, пусть и слегка в непривычном ракурсе. Бархтную черноту же другой половины не разбавляло ничто. Ровный, безветренный холод моментально пробрал до костей.

– Где мы? – спросил Лайнувер. Он был несколько менее спокоен, чем ему хотелось бы.

– В Кулдагане, конечно, – с улыбкой пояснил Бала. – Я здесь бывал с учителем. Именно так и выглядит кулдаганская ночь вдали от городов, когда ничто ее не освещает. Будь здесь облака, мы бы не отличили землю от неба. А что холодно, так по ночам в пустыне всегда холодно.