Клубничные каникулы

– Ну и дура! – злилась мама. – Без мыла везде пролезет.

– Валька не пропадет, – вторил ей папа, – найдет хахаля побогаче и хорошо пристроится.

Дочери причина этих ссор была неизвестна, да и кто бы стал ей объяснять? А теть Валя Ульяне нравилась – не красавица, зато такая заводная, энергичная и обаятельная, что устоять просто невозможно. Но общаться им категорически запретили, и вновь их разговор состоялся уже когда Уле было лет двадцать пять. К тому времени она окончила в местном университете факультет журналистики и переехала в Москву, хотя родители и были категорически против, считая, что большой город погубит их кровиночку. Успела побывать в первых отношениях, лишиться девственности, побывать во вторых отношениях, поработать, где придется и накопить денег на заветную мечту. Негласное соревнование с Вероникой продолжалось, та успела выскочить замуж за старого, по меркам тогда двадцатидвухлетней девушки, владельца местных газет – мужику было за тридцать, но он был богат. "Любимая" одноклассница поселилась в центре города, получила машину и возможность вести шикарную жизнь, не ударяя палец о палец, чем вызывала черную зависть менее удачливых товарок.

"Хорошо, видать, дает и сосет", – думала Ульянка, в глубине души завидуя поездкам на курорт и брендовым шмоткам. – "Ничего, подцеплю в Москве кого покруче. Она еще мне сама завидовать будет".

Но в столице не спешили встречать новоиспеченного специалиста с распростертыми объятиями. Пришлось снять комнатку, набрать работы по самые гланды и экономить каждую копейку. Удалось еще немного добавить к накоплениям и сделать операцию по увеличению груди. Третий размер хорошо скомпенсировал шикарные бедра, не очень разнообразные питание, большая физическая нагрузка (а попросту, беготня по городу) и каналы фитнес-тренеров сделали ее фигуру поджарой и довольно соблазнительной. Перекрасилась в платиновый блонд, сменила гардероб (каких усилий и затрат это стоило, разговор отдельный и длинный), маникюр-педикюр и безупречный макияж – и вот теперь ее на работу брали охотнее. Комнатку сменила уютная квартирка, постель согревал Артур – красавчик, вызывавший зависть заклятых подруг. Ульянка прилагала титанические усилия, чтобы хотя бы оставаться на месте, сделать рывок вперед у нее никак не получалось. Ей бы остановиться и подумать, что она делает, для чего, но привычка оглядываться на Веронику и желание утереть той нос не давали времени на раздумья. Работа, подработка, распродажи и горячие путевки – только бы фотки в инста, фейсбук и прочее. Зачем? На этот вопрос Ульяна бы не нашла ответа, даже если бы задумалась над ним.

А когда победу уже почти ухватила за хвост, все пошло прахом. Подвели модные туфельки на шпильке, и теперь Москва закрыта лет на несколько, а это профессиональная смерть. Но в родном городе ее уже ждала должность журналиста по профилю – светские новости, а проще – сплетни. И опять Ульку судьба решила хорошенько приложить: девушке было невдомек, почему ее, опальную журналистку не такого уж высокого уровня, после грандиозного скандала вдруг решились взять на работу.

Пока же она, выплакав обиду в тамбуре вагона, возвратилась в купе и легла спать. Завтра ей предстояло большое испытание – приезд домой, куда она поклялась никогда не возвращаться с поражением.

Родной город встретил удушающей даже поздним вечером жарой. Отец выволок красного монстра, "набитого кирпичами", по его словам, после чего, расцеловавшись с родителями, Уля поехала в квартиру своего детства, еще не зная, что черная полоса пока не закончилась, и судьба еще разок укусит ее за зад.

Глава 3.

Дома быстро был накрыт стол, блудную дочь встречали как полагается. Тамара Павловна все никак не могла успокоиться, причитая, что доченька совсем исхудала и довела себя до истощения. Отец, Михаил Иванович, больше молчал, но непонятного образа дочери тоже не одобрял. Впрочем, родители были рады ее возвращению.

Утром следующего дня Ульяна готовилась предстать перед новым начальством, поразив светским лоском и московским шиком. Волосы, в этот раз перекрашенные в "скандинавский блонд", были скручены в строгий пучок, макияж нанесен деловой умеренный, бежевый легкий жакет, белая шелковая блузка, жемчужно-серая юбка-карандаш, туфли цвета нюд на умеренном изящном каблуке, серьги-гвоздики с жемчугом, в комплект им подвеска, строгие часики. Деловая женщина готова. Чтобы тщательно продуманный образ не помялся, пришлось вызвать такси. Ровно в одиннадцать Улька была в приемной самого крупного журнала города со скромным названием "Городской вестник". Поприветствовав секретаря, которая подтвердила, что госпожу Фенечкину ждут, она, натянув свою самую лучезарную улыбку, открыла дверь в кабинет владельца.

Улыбка продержалась недолго, потому как челюсть медленно стремилась к полу, повинуясь земному притяжению. За массивным столом, в кресле владельца, вместо, собственно, владельца, сидела злейшая врагиня и причина всех несчастий – Вероника собственной персоной.

– Ну, привет, Уля Шварц, – пшеничная блондинка сияла как новая монета. Кажется, за прошедшие годы она не только не постарела, но стала выглядеть еще лучше. – И как, не заладилась столичная жизнь?

Ехидная улыбочка, исказившая губы бывшей одноклассницы, и победный блеск в глазах не оставили сомнения – это приглашение она подстроила, чтобы в очередной раз унизить Ульку.

– Т-ты? – горе-журналиста сжала кулаки, готовая броситься на Веронику и попортить той прическу. – Но зачем?

– А ты мне сразу не понравилась, – заговорила та после небольшой паузы. – Знаешь, такие, как ты, очень нравятся сначала мальчикам, потом мужчинам. Тебя обожали одноклассники за легкий характер и умение увлекательно рассказывать разные истории. Ты мне не понравилась с первого взгляда, – прошипела она. – А с годами ты могла превратиться в интересную девушку, мою прямую конкурентку, к счастью, мне удалось внушить тебе комплексы. Так что теперь Ульяна одна из тысяч одинаковых кукол, ничем не выделяющаяся из общей массы. Пластиковая пустышка, – она издевалась откровенно и с удовольствием.

– Тварь. Гадина, – Фенечкина была раздавлена, ей было больно и обидно. – Упиваешься своей властью, да?

– Да, – Вероника не скрывала своей радости от сложившейся ситуации. – Просто ты меня бесишь, вот и все. А теперь пошла вон, на работу тебя, естественно, никто брать не собирался. Явилась тут, вся такая нарядная, столичный журналист. Запомни, никому ты тут не нужна. Ни-ко-му, – как для дурочки, повторила по слогам. – Свободна! – пренебрежительно махнула рукой. – И да, работу в местных газетах можешь не искать, не возьмут, – торжествующе закончила.

– Сучка, – выдохнула Ульяна и от всей души шваркнула дверью. Она и подумать не могла, что первая красавица школы может ей завидовать и видеть конкурентку. Едва сдерживая слезы, девушка выскочила из здания редакции и вызвала такси. Цены были не московские, да и разреветься в автобусе не хотелось, к тому же Уля просто не знала, какой общественный транспорт ей нужен. Продержаться удалось до дома, и уже там эмоции нахлынули горькой волной. Где же так нагрешила, она сообразить не могла. Почему хитроумной стерве все, а ей фигу даже без масла?

Мама пыталась успокоить доченьку, отец в женские эмоции предпочитал не лезть. Белая шелковая блузка уже была залита слезами, тушь размазана по лицу, а плач стал переходить в икоту, когда раздался дверной звонок. Из деревни прибыла теть Валя. Оценив обстановку и выслушав сбивчивый рассказ единственной племянницы, тетушка молча полезла в красный чемодан, еще не распакованный. Выкидывая изящные брендовые вещи на пол, она отобрала маленькую кучку удобных и практичных, добавив к ним купальник.

– Тома, дай дорожную сумку, – были ее первые слова.

– Зачем? – сестра очень удивилась такой просьбе.

– Ко мне поедет. На свежий воздух. Будем лечить нервное истощение, физическое истощение, а заодно и мозги на место вправим, – Валя была категорична.