Влюбленные соперники

И займись делами наконец, а не то когда-нибудь пожалеешь о том, что не делал этого вовремя. Что посеешь, то и пожнешь, брат, – закончил он с кривой улыбкой.

Несмотря на всю серьезность данного ему совета, Зак, казалось, почувствовал облегчение от этой улыбки Алекса.

– Я займусь делами завтра, сразу по возвращении из Сент-Тисса, честное слово. В крайнем случае, на следующий день, потому что могу вернуться от Тэсс очень поздно, – поправился он. – Поверь мне, переспав разок-другой с Тэсс, я стану намного энергичнее. А сейчас все мои мысли только о ней.

Почти уже не шатаясь, Зак встал, одернул сюртук и начал причесывать пальцами растрепавшиеся волосы, пока не привел их в относительный порядок. Удовлетворенный результатом, он сказал:

– А теперь пойдем к дамам? Я готов.

– Как только я поправлю твой галстук, – ответил Алекс. Должен ли Зак дать своей любовнице отставку, если это может вызвать у него желание уложить в постель Бесс? Но какое ему дело до того, что Зак займется любовью с Бесс еще до свадьбы? В конце концов, он непременно займется этим после нее. Какое значение имеют эти несколько недель?

Пропади оно все пропадом, с чувством выругался про себя Алекс, подхватил канделябр и, практически таща за собой все еще неуверенно державшегося на ногах Зака, быстро зашагал к дому. Как ему хотелось, чтобы он вообще не встречал этой девушки!

Мерцающим светом свеч были освещены все углы комнаты, кроме одного. Там, в темноте, в кресле с красной обивкой сидел сказитель, склонив седую голову над кружкой холодного сидра. Грива совершенно белых волос свисала ниже плеч, а волнистая борода, напоминавшая покрытый снегом поток, текущий по залатанному и выцветшему на солнце жилету, доходила почти до груди. Штаны старика, не раз уже штопанные и такого же неопределенного серовато-коричневого цвета, как и жилет, висели на нем мешком. Верх башмаков был потерт, а подошвы изношены до дыр, так что в нескольких местах виднелись голые ступни. Вскоре ему придется зайти к сапожнику и плести там свои небылицы в обмен на пару башмаков.

Бесс хорошо знала Пая Тэтчера. Будучи еще совсем крохой, она встречала его в деревне, а также в окрестностях Брукмора и Пенкерроу, и везде он торговал своими сказками в обмен на еду и одежду. Но когда отец впервые позволил Бесс слушать его волшебные истории, ей было уже десять лет. До этого отец объяснял, что Бесс обладает настолько живым и образным воображением, что было бы неразумно позволить ей слушать волшебные истории Пая Тэтчера о нечисти: спригганах, русалках и наккерсах. Он сказал, что та не будет спать ночами.

Папа оказался прав. Будучи уже достаточно большой – ей исполнилось десять лет, Бесс провела многие ночи без сна; в тенях, колышущихся по стенам ее спальни, ей часто виделись эльфы, на плечи которых опускались седые парики из мха, в красных островерхих шапочках на головах. Они казались маленькими, ростом не выше зайцев с торфяных болот, с покатыми плечами и большими отвисшими животами. Эльфы обычно были настроены дружелюбно, но считалось плохой приметой поймать или даже увидеть кого-либо из них.

Спригганы тоже относились к злым эльфам, подкрадывающимся по ночам к зазевавшимся на улице людям. Они были костлявыми, со сморщенной кожей и похожими на тростинки ногами, оканчивающимися плоскими, широкими ступнями. Руки у них свисали до самых колен, а головы были большие и необычной формы, со сросшимися бровями и горящими как угли глазами.

Пай говорил, что спригганы очень злые. Старик Кровавый Боне, например, один из особенно страшных спригганов, приходил по ночам и утаскивал из кроватей непослушных детей. Естественно, что Бесс больше всего боялась именно спригганов. Она даже изо всех сил старалась быть послушной девочкой – во всяком случае, какое-то время.

В качестве предосторожности Бесс прибила над окном своей спальни лошадиную подкову – средство, которое, по словам Пая, весьма эффективно отпугивало бродячих спригганов. Она также никогда не забывала о необходимости прогонять от порога своей комнаты случайно прискакавшую туда жабу, ведь было известно, что жабы иногда водят компанию с плохими спригганами. И наконец, на столике, стоящем возле кровати, она держала вывернутую наизнанку перчатку. Если сприггану все-таки удастся проникнуть внутрь комнаты, ей нужно было только побыстрее бросить в него перчатку, и тот немедленно исчезнет.

Всему этому ее учил тогда Пай Тэтчер, и сейчас, наблюдая за тем, как он, опустив глаза в кружку с напитком, бормочет про себя историю, которую собирался им рассказать, Бесс почувствовала, что нельзя позволить, чтобы сказку услышала Габби. Воображение у нее было такое же живое и образное, как и у Бесс. Кроме того, она развивалась быстрее, чем Бесс, особенно это стало заметно после смерти отца, когда вся ответственность за воспитание непослушной и проказливой девочки легла на плечи миссис Тэвисток. Габби была очень обаятельным ребенком, гораздо более обаятельным, чем нужно было бы для ее же пользы.

Однако миссис Тэвисток не согласилась на время рассказа Пая отослать Габби посидеть с Сэдди. Она настаивала на том, что надо посоветоваться с Закери, как с хозяином дома. В этом вопросе она последует его совету. Габби, сидящая на кушетке рядом с матерью, бросила на Бесс торжествующий взгляд.

Бесс была совершено уверена, что упрямство матери в том, что Зак сможет принять правильное решение относительно Габби, совершенно ничем не обосновано. За ужином Зак много пил, а после того как дамы удалились, Алекс и он вот уже полчаса оставались в столовой вдвоем. Кроме того, у него не хватало твердости противиться детским уловкам Габби. Зак безбожно баловал ее.

Девушка нахмурилась. В последние две недели Зак казался озабоченным, уделял ей мало внимания и, что уж совсем не похоже на него, слишком много пил за ужином. Она надеялась, что он не жалеет о своем обещании жениться на ней. Может быть, ему уже расхотелось устраивать свадьбу так скоро после смерти деда? И Бесс решила, что в ближайшее время выяснит, что он на самом деле думает по этому поводу. Но сейчас главное не допустить, чтобы Габби обвела его вокруг своего маленького пальчика.

Задача, однако, была вовсе не простой. Бесс почти уже жалела о том, что позволила впустить Пая после того, как Стиббс доложил о его приходе. Но она симпатизировала старику и знала, что тот после такого перехода через торфяные равнины устал и был голоден. Пай зарабатывал себе на жизнь своими историями и наверняка бы обиделся, если бы его не пустили в дом, который он регулярно навещал вот уже много лет.

Послышались приближающиеся шаги, и, нетерпеливо обернувшись, Бесс увидела входящих в гостиную Алекса и Зака. Как и следовало ожидать, ее глаза сами собой остановились на Алексе. Он был одет так же, как и во время ужина, – девонширский коричневый сюртук и белый галстук превосходно гармонировали со смуглой кожей и темными, бездонными как ночь глазами. Мускулистые бедра обтягивали панталоны цвета шампанского. Прислонившись плечом к камину, он скрестил ноги и пристально, с непроницаемым выражением посмотрел на нее. Взгляд Алекса был напряженным, но прочитать по нему его мысли оказалось невозможно.

Интересно, что он о ней думает? Известно ли ему о тех мыслях, которые она стремится скрыть, и в особенности от него? Знает ли о том, что ее тянет к нему, о том постыдном желании, которое постоянно жжет и мучает ее день и ночь? Не выдала ли она своих с трудом сдерживаемых чувств в ту ночь, во время танца на приеме по случаю помолвки?

– Зак! – радостно воскликнула Габби, соскакивая с кушетки и обхватывая того руками за талию. Он невольно опустил руки ей на плечи, а она, подняв лицо вверх, посмотрела на него с обожанием. – О, пожалуйста, пожалуйста, разреши мне остаться и послушать мистера Тэтчера! Мама сказала, что мне можно будет остаться, если ты позволишь, а Бесс говорит, что я слишком маленькая. – И она бросила на Бесс взгляд, полный детской обиды.

Зак рассмеялся и ласково положил ладонь на макушку Габби.