Страница 2 из 8
Бога нет?
Весь этот специфический, сложный, многомерный религиозно-этический мир с образованием КНР впервые в длинной китайской истории оказался под угрозой исчезновения. Вслед за большевиками в СССР их китайские товарищи сразу заявили, что «бога – нет» и что «религия – это опиум для народа». Конституция КНР, правда, признала факт наличия в стране верующих и их право на свободу вероисповедания. Однако во время «культурной революции» с подобным либерализмом было покончено. Власти напомнили кадровым работникам и населению, что коммунистические идеалы и религиозные предрассудки несовместимы, и бросили клич бороться с религией до победного конца.
Так называемые «красные охранники» (хунвэйбины), подстрекаемые и направляемые сверху, бросились громить храмы и монастыри: вдребезги разбивались священные статуи и сосуды, сжигались канонические писания, избивались служители культа. Простым гражданам запрещали отправлять религиозные обряды, совершать паломничество в святые места, поклоняться божествам, участвовать в религиозных праздниках. Была приостановлена деятельность всех конфессиональных организаций.
С приходом к власти в 1979 году реформаторов антирелигиозная вакханалия ушла в прошлое. Конституция 1982 года восстановила свободу вероисповедания, новый Уголовный кодекс КНР пригрозил строгими санкциями в отношении посягательств на эту свободу. Руководство страны, разъясняя партработникам суть своей политики, указывало, что в КНР имеется большое число верующих, во многих районах религиозные проблемы взаимосвязаны с этническими. Попытки притеснять верующих привели к подрыву единства нации, разочарованию людей в социализме, к активизации антикоммунистических элементов.
Слова реформаторы подкрепляли делами. Когда мы с Наташей начали работу в Пекине, религиозная жизнь там активно восстанавливалась. Открывались храмы и монастыри, оживали конфессиональные организации, возвращались из мест заключения и перевоспитания религиозные лидеры. В продаже появились, причем в огромных количествах и в широчайшем ассортименте, товары с религиозной символикой – фарфоровые тарелки, бутылки со спиртным, шелковые ширмы, пробковые картинки с изображением фей, святых, богов, талисманов.
Мы посещали места отправления культа. Некоторые из них, еще не оправившись от «цунами» «культурной революции», оставались пустыми, с изрешеченными пулями стенами, пробитыми потолками и искореженными полами. В других полным ходом шла реконструкция, третьи уже почти вернули себе прежнее великолепие.
Реформы только стартовали (им было «от роду» три года!), а в Пекине уже функционировали многие десятки культовых заведений. Правда, молящихся в них собиралось еще немного, в основном и китайцы, и иностранцы приходили туда в роли туристов, любителей старины и красоты. Тем не менее прогресс в деле реабилитации религии поражал.
Темпы этого процесса продолжали нарастать, что вызывало порой некоторые нестыковки между теорией и практикой. Как-то мы прочли в англоязычной газете «Чайна дейли» заметку о том, что в Западных горах отремонтировано восемь знаменитых буддийских храмов (Бадачу). «Укутанные облаками обители святых, – зазывно писала газета, – ждут иностранных гостей!»
Мы тут же двинулись в путь. Ориентируясь по карте, добрались до шоссе, ведущего в Бадачу. На обочине заметили полицейскую будку. Я подошел к ней, чтобы уточнить у блюстителей порядка маршрут. На соответствующий вопрос сонный полицейский пробормотал:
– Район Бадачу для иностранцев закрыт.
Я возразил:
– Вот газета, здесь говорится, что уже открыт.
Полицейский взглянул на непонятный ему английский текст и безразличным тоном изрек:
– Проезжайте и проверьте сами, закрыт Бадачу или нет.
Имея за плечами негативный опыт посещения закрытых районов, мы в Бадачу не поехали. В следующий выходной эксперимент решили повторить болгарские дипломаты. Им повезло еще меньше. Полицейский не только не пустил болгар на заветную дорогу в Бадачу, но и записал их фамилии и номер машины в кондуит для регистрации опасных нарушителей закона.
Мы же с Наташей вознамерились изучать религиозные достопримечательности в черте Пекина. Заглядывали в свежий путеводитель для иностранцев «Пекин: старый и новый». В нем содержалось подробное описание нескольких десятков храмов, монастырей, мечетей, церквей. Из текста складывалось впечатление, что все они стоят целехонькие и невредимые, полные древних сокровищ и с нетерпением ждут нашего появления.
В качестве первого объекта выбрали Храм кипарисовой рощи (Байлиньсы). В путеводителе не содержалось его точного адреса, не был он обозначен и на карте города. Тем не менее найти храм оказалось несложно. В Китае все улицы и переулки, расположенные вблизи какого-то древнего храма или замка, как правило, носят имя этой реликвии. Более того, практически все общественные заведения в округе (магазины, рестораны, школы, пункты проката и пр.) называются аналогичным образом.
Так было и на сей раз. Но трудность состояла в другом. Наша «Волга» едва вписывалась в узкие извилистые хутуны – переулки, забитые велосипедистами, торговцами семечками и арахисом, малолетними игроками в пинг-понг, заготовленными на зиму горками угля и штабелями пыльной капусты.
Переулки в старину прокладывали кривыми умышленно: считалось, что по ним злым духам продвигаться гораздо сложнее, чем по прямым магистралям. Не будучи злыми духами, мы до храма добрались. Вошли в передний двор – там жили люди. Помещения выглядели полуразрушенными, двор – весьма запущенным, грязным. В конце двора высились наглухо заколоченные ворота. За ними угадывались величественные храмовые постройки, которые тоже нуждались в срочном ремонте.
Пока мы обмозговывали дальнейшие действия, из укрытия появился боец с винтовкой через плечо. Подошел и поинтересовался, что нам надобно. Объяснили. Боец решительно помахал растопыренной ладонью:
– Никаких экскурсий. Здесь закрытый объект.
– А что за объект?
– Секретный.
После долгих препирательств боец все-таки «раскололся» и поведал «государственную тайну»: на территории храма находится районное отделение Пекинской городской библиотеки.
Я обрадовался:
– А в библиотеку можно пройти?
– Нет.
– Почему?
– Потому что сегодня суббота, библиотека отдыхает.
Делать было нечего, мы вышли на площадь перед храмом и стали фотографировать друг друга. Мгновение спустя часовой, с винтовкой уже наперевес, выскочил к нам и истошно закричал:
– Съемки запрещены! Уходите отсюда!
Уезжая, мы обратили внимание на то, что по всему периметру храмовой стены натянуто несколько рядов колючей проволоки, рассыпано битое стекло. На миг подумалось, что внутри притаилась не банальная библиотека, а какая-то секретная организация. Хотя в Китае такие оборонительные редуты используются повсеместно от воров.
Получив в Байлиньсы от ворот поворот, мы направились еще к одному заманчивому объекту из туристского справочника Храму бога горы Тай (Дунюемяо). Увы, и там нас ждало разочарование. Как объяснил стражник, дежуривший у ворот, внутри находится учреждение, куда иностранным гостям лучше не ходить. Ссылки на туристский справочник стражника не впечатлили, он парировал наши аргументы почти по-гётевски: теория суха, мол, а древо жизни пышно зеленеет. Пока стражник философствовал, с территории храма выезжали один за другим официальные «мерседесы».
Постепенно, однако, эти и большинство других религиозных заведений восстанавливались в первоначальных правах, возвращались к полнокровной духовной жизни, открывались и для иностранцев. Хотя инциденты с гостями из-за рубежа случаются до сих пор. Наших друзей задержал недавно патруль за то, что они фотографировались на фоне знаменитой пекинской мечети.
А мы с Наташей беспрепятственно делали там снимки четверть века назад, на самой заре китайских реформ. Более того, фотографировались вместе с настоятелем мечети. В те же годы я свободно пользовался фотокамерой на территории мечетей ряда провинциальных городов.