Дело рук компьютера

Джон Т. Макинтош

ДЕЛО РУК КОМПЬЮТЕРА

Роза обнаружила след от сгоревшей сигареты на одном из серебристо-серых металлических ящиков и яростно принялась работать тряпкой. Безрезультатно. Коричневое пятно никак не желало исчезать.

Она с грустью вспомнила, что слишком часто обращалась раньше с просьбой провести малярные работы. В последний раз, когда она в страхе прибежала к мистеру Гаррисону, он нехотя согласился отправиться на место происшествия, но, увидев, в чем дело, раскричался изо всех сил. Несколько успокоившись, он сказал ей твердым голосом: «Послушайте, Роза, я знаю, что вы не блещете способностями, но зарубите себе на носу: мы подметаем полы, вытираем пыль со стен и красим блоки памяти, но здесь не больница. Конечно, я понимаю, вы — девушка чистоплотная, добросовестно выполняете свои обязанности и сообщаете о малейшем беспорядке, но в конце концов, есть у вас совесть? Не мешайте нам жить. С компьютером ничего не случится, даже если мы сожжем всю краску и долго будем бить по блокам кувалдой».

После этих слов Розу охватил такой ужас, что она решила больше никогда не обращаться к мистеру Гаррисону, разве что в самом крайнем случае.

И все же пятно выглядело очень некрасиво на сверкающей поверхности, и не накричи он на нее в прошлый раз, можно было вызвать маляров и заодно закрасить оба пятна.

Она очень боялась, что доктор Эссон заметит грязь и посчитает ее во всем виноватой. Правда, он никогда ни в чем ее не упрекал и очень часто, когда она занималась уборкой, следил за ней с любопытством и, как казалось Розе, доброжелательно.

Но в жизни все случается первый раз, а она была уверена, что просто умрет, если доктор Эссон сделает ей замечание или намекнет, что она плохо справляется со своими обязанностями.

Роза встала на цыпочки, вытянувшись во весь свой рост в пять футов четыре дюйма, и окинула взглядом огромное помещение компьютера. От пола до уровня ее плеча повсюду высились серебристо-серые ящики, в проходе между которыми едва мог протиснуться крупный мужчина. Но для Розы места было достаточно. В конце комнаты, перед шестью электрическими печатающими устройствами — единственным способом общения с компьютером, его глазами и ушами, — стояли стол и несколько кресел. Стены были уставлены все теми же ящиками — блоками памяти. Однообразие скрашивал невысокий светло-зеленый потолок и темно-зеленый пол из синтетического каучука. И всегда, днем и ночью, не умолкая раздавалось еле слышное гудение.

«Что толку, — подумала Роза, — смотреть на эти тысячи футов сверкающего металла и успокаивать себя, что повсюду царит идеальная чистота?» Коричневое пятно перед ее глазами, казалось, все больше увеличивалось в размерах. Она не сомневалась, что как только кто-нибудь откроет дверь на другом конце комнаты, он сразу же поймет, как сильно испорчена вся окружающая его красота.

Доктор Эссон вместе с очень приятной молодой девушкой, которую Роза никогда раньше не видела, стояли у одного из печатающих устройств и негромко разговаривали.

Маленькая уборщица давно примелькалась в помещении компьютера, и ее просто не замечали. «Но сейчас, — неуверенно подумала Роза, — они, видимо, убеждены, что услышать их невозможно. Они ошибались».

— Неужели она всегда здесь? — спросила девушка.

— Официально, она работает с десяти до четырех, — ответил, улыбаясь, доктор Эссон. У него была такая прекрасная улыбка, от которой он становился лет на двадцать моложе. — Но помещение закрыто с десяти вечера до восьми утра, и все остальное время Розу можно видеть здесь в любую минуту.

— Но ведь она такая хорошенькая. Должны же быть у нее… другие интересы.

Ответа Роза не расслышала. Она и не пыталась подслушивать, просто у нее был очень тонкий слух, и, если закрыть глаза, можно было подумать, что она стоит рядом с ними.

— Понимаю, — сказала девушка с такой теплотой и симпатией в голосе, что Роза тут же полюбила ее, сама не зная почему. — Конечно, ни один нормальный человек не будет так работать. Но она совсем не выглядит глупой.

— Глупость здесь ни при чем, Гем, — ответил доктор Эссон. — Нельзя классифицировать людей подобным образом. Сколько известно ученых неимоверно тупых — для разумных существ. Или пианистов, на удивление неартистичных — для музыкантов. Маньяков, невероятно трезво мыслящих — для лунатиков. И я все время думаю, что Роза необычайно умна для дефективной.

Девушка с таким странным и приятным именем — Гем — рассмеялась.

— Можно мне поговорить с ней? — спросила она.

— Сегодня не стоит, Гем. Завтра ты уже не будешь казаться ей такой незнакомкой, а тебе все равно придется зайти за результатами вычислений. Я буду только рад, если вы найдете общий язык. Вся жизнь Розы проходит в этих стенах, а наши сотрудники, естественно, не обращают на нее ни малейшего внимания. По-видимому, это ее вполне устраивает. Но мне бы хотелось, чтобы у нее завязались с кем-нибудь теплые человеческие отношения и она смогла поверить свои маленькие страхи и тайны, которые волнуют ее незатейливую душу.

Гем бросила на него серьезный взгляд.

— Знаешь, папа, почему я тебя так люблю? — спросила она. — Ты — главный конструктор компьютера и разбираешься в нем лучше, чем кто бы то ни было. А она — простая уборщица. Но я могу поспорить, что ты больше думаешь и заботишься о ней, чем все остальные, вместе взятые.

Доктор Эссон улыбнулся.

— Может, она и умеет только, что вытирать пыль да подметать полы, — сказал он. — Но каждый день мы проводим много часов вместе, в одной и той же комнате. И оба мы — разумные существа. Плохим бы я был представителем человеческой цивилизации, если бы не сумел найти для нее теплого слова.

— И все же мне кажется, что остальные представители вокруг тебя выглядят довольно жалко, — сказала Гем. — До свидания, папа. Увидимся за ужином.

…Она собрала со стола листки бумаги и вышла сквозь вращающиеся двери.

Роза смутно припомнила, как доктор Эссон говорил кому-то, что его дочка окончила университет и скоро навсегда вернется домой. Значит, это она и есть. Очень красивая и, наверное, почти такая же добрая, как доктор Эссон.

Во время их беседы все шесть печатающих устройств мягко щелкали, регулярно выдавая сто двадцать слов в минуту.

Роза знала, что ящики вокруг нее на самом деле были библиотекой, которую компьютер знал наизусть. Она даже почти понимала, что он способен выполнять куда больше операций, чем от него требуется, и работать двадцать четыре часа в сутки вместо четырнадцати, с полной нагрузкой, а не в треть силы. Но почему компьютеру давали так долго отдыхать, если он вовсе в этом не нуждался, Роза понятия не имела. Многие пытались объяснить ей, в чем тут дело, долго и подробно, терпеливо и раздраженно. Но она так ничего и не поняла. А значит, она сама виновата, ведь остальные все понимали.

Она ни о чем не спрашивала только доктора Эссона, единственного человека, в чем она не сомневалась, который мог рассказать ей простыми словами, почему так происходит. С любовью, благоговением и страхом смотрела она на его склоненную над столом фигуру.

Почему страхом?

Потому что он никогда не сказал ей ни одного резкого слова, и она готова была вытерпеть от других любую обиду, лишь бы он оставался прежним. Но, может быть, он такой добрый потому, что она старалась не беспокоить и ничем не мешать ему?

Внезапно доктор Эссон выпрямился и направился в ее сторону. «Неужели она что-то напутала?» — волновалась Роза. Пятно! Она задрожала.

— В чем дело, Роза? — спокойно спросил доктор Эссон.

— Я решила, что мистер Гаррисон не придет, если я попрошу его, — ответила она слабым голосом. — Он не сердится, если происходит что-нибудь серьезное. А сейчас он, наверное, скажет, что это — несерьезно.

— Значит, так оно и есть! — весело воскликнул доктор Эссон. — Я знаю, вам трудно поверить, Роза, но мистер Гаррисон подскочит до самого потолка, если с компьютером что-нибудь случится. Ну, так в чем же дело?