Идеальный мир

Макс, потрепав за длинное, висячее ухо преданно глядевшего на него пса, легко и пружинисто поднялся со ступенек, несмотря на высокий рост и крупное, мускулистое тело:

– Пора спать, старина…– проговорил он, – И с лёгким сердцем, не чувствуя ни малейшей тревоги или дискомфорта, зашёл в дом и закрыл за собой дверь.

Глава 2

Илиана немного полежала с открытыми глазами и поняла, что больше не уснёт. Снова этот сон. Удушающе-липкий кошмар, время от времени повторяющийся. Она заметила, что частота трансляции этого сновидения увеличивается накануне тяжёлых или переломных моментов в её жизни. Впрочем, это она уже и без ночных подсказок знала. Глядя немигающими глазами в потолок, она снова увидела себя в машине со своими родителями, в которую через несколько минут на огромной скорости врежется пьяный водитель белой газели. Это было почти сорок лет назад. За день до аварии ей исполнилось семь. Стиснув зубы, Илиана простонала. Почему это до сих пор не отпускает её, и время от времени возвращается в самые трудные периоды её жизни?! Ведь она не помнит даже лиц своих родителей. Только глаза отца, который обернулся к дочке, когда она вскрикнула. Но сначала девочка увидела на тротуаре человека в чёрной одежде и очках с блестящей, словно золотой оправой. Мужчина смотрел прямо на неё, а когда их машина проехала мимо и она оглянулась, он рукой в чёрной перчатке приветственно помахал ей вслед. Но самым жутким было то, как он улыбался. Уверенно и спокойно, точно своей старой приятельнице. Будто он абсолютно точно знал, что произойдёт дальше. А ещё, и это Илиана поняла гораздо позже, так улыбаются люди, которые не сомневаются в том, что скоро вы увидитесь снова. Семилетний ребёнок не мог отвести глаз от его гипнотической улыбки и качающейся из стороны в сторону ладони, обтянутой чёрной лайковой перчаткой. И вот тогда она громко вскрикнула. Мать и отец повернулись к ней одновременно, и она увидела встревоженное лицо отца, всего лишь на секунду оторвавшего взгляд от дороги. Но этого оказалось вполне достаточно. Самого столкновения она не помнит. Она лишь почувствовала, как какая-то мощная и стремительная сила вышвырнула её из машины на обочину. Только гораздо позже ей стало известно, что именно это обстоятельство и спасло ей жизнь.

Она протяжно вздохнула, посмотрела на спящего Арона и встала с кровати. Затем накинула тонкий, шёлковый халат на голое, изумительной красоты тело, откинула на спину тёмные, длинные волосы и через стеклянные двери вышла в их чудесный сад.

Предрассветное небо было светло-фиолетовым, каким часто оказывалось в это время года. Она села на свою любимую скамейку, почти невидимую среди крупнолистных, душистых орхидей и шафрана, ещё влажных от росы и вдохнула полной грудью. Здесь же находился маленький пруд с плавающими в нём большими, жёлтыми цветами, похожими на водяные лилии или лотосы. Но это были не те и не другие. И в этом заключалось самое главное. В этом было всё дело. Ей говорили название, но она забыла. А может даже не пыталась вспомнить. Она много к чему потеряла интерес за последнее время. Но и это было не важным. Единственное, что имело значение, как, впрочем, и всегда в её жизни, – это Арон. Вернее его отношение к ней. А оно изменилось. И довольно значительно. Хотя внешне, разумеется, это никак не проявлялось. Арон был настоящий джентльмен. К тому же, он слишком умён, чтобы как-то демонстрировать это. Он явно может служить отличным примером безупречного самообладания и дисциплины. Но Илиана знала. Вернее, чувствовала. Она всё и всегда воспринимала через чувства. Или интуицию. Можно называть это как угодно. Любые события, люди, факты и явления жизни просеивались ею через её внутреннее интуиционно-чувственное сито. Неосознанно, автоматически и мгновенно. Как говорил Арон, её тончайшее от природы, а в процессе приобретения ею жизненного опыта, воспитываемое и развиваемое шестое чувство, родилось прежде неё самой. И поэтому, он мог ничего не говорить, но она знала, что не ошибается и почти ненавидела себя за этот чувственный дар, за этот рок и проклятие одновременно. Предвидеть до происшествия, ощутить до прикосновения, услышать до сказанного, предчувствовать до осознания. Илиана откинулась на мягкую, изогнутую спинку поразительно удобной садовой скамейки и прикрыла глаза. В тот же момент раздалась нежная и мелодичная трель невидимой в листве птахи. Да и настоящая ли та птица вообще?

Чёрт бы побрал этот проклятый, идеальный мир, – со злостью думала Илиана. Здесь никогда и ничего нельзя знать наверняка. Первые светло-розовые лучи неуверенно коснулись гладкой, золотистой кожи женщины, от чего она стала казаться перламутровой. Здесь всё слишком идеально, чересчур рафинированно и преувеличенно красиво. Всё причёсано, стилизовано и доведено до совершенства. Всё напоказ, словно на выставке высочайшего уровня. Всё продуманно до мельчайших деталей. Настолько, что становится приторным до тошноты. А ведь раньше ей это очень нравилось. Даже больше того, она восхищалась этим идеальным миром. Илиана гармонировала с ним. Она дышала с ним в унисон. Ведь она так долго была уверена, что они с Ароном идеальная пара, просто созданная друг для друга. А идеальная пара должна жить в идеальном месте. Всё было понятно, логично и правильно. Просто тогда она чувствовала себя необходимой и единственной. И они были нужны друг другу, как воздух. Хотя она так сильно любила его, что, наверное, была бы счастлива и в любом другом месте. При условии, что Арон и она будут не просто рядом, а вместе. Как одно целое. Так как было много, наверное, слишком много лет. И закончилось совсем недавно. Если она захочет, то даже сможет вспомнить, когда именно это произошло, но только какой в этом смысл?

Раз кошмарное видение её детства, спустя столько лет снова вернулось, значит, положение дел оставляет желать лучшего. Впрочем, она ведь это и так знает, так ведь? Вернее, чёрт бы её уже побрал, чувствует. Как обычно. Страсть Арона к ней стала ослабевать, и это совершенно естественно, верно? Илиана понятия не имела, к кому обращалась, но так по какой-то причине становилось легче. А может, ей это тоже только казалось. Но, по крайней мере, это помогало хоть как-то упорядочить процесс осознания, привести мысли в порядок и не дать возможности самой себе увязнуть в этом клубке чувственных переживаний, интуиционных предощущений и прочих эмоционально-ментальных вихрей, которые засоряли эфир, создавали помехи и препятствовали процессу мышления.

Сколько лет они уже вместе? Илиана открыла глаза и медленно выдохнула. Вот именно! Ответила она сама себе на собственные безмолвные мысли и не озвученные вопросы. Вот о чём и речь. Сорок лет. В этой цифре звучало что-то не только библейское и сакральное, но и мистическое, означающее окончание чего-то вообще, либо отдельного какого-то цикла и переход на совершенно другой уровень. Да, она, как и большинство живущих здесь, выглядят лишь на половину своего возраста, а то и того меньше, но ведь это благодаря Великой Семёрке, а также их ближайшим приверженцам и последователям. Само существование этого идеального мира стало возможно исключительно благодаря их гениальной программе.

Что уж говорить о могущественном влиянии семейных кланов отцов-основателей, обеспечивших им закономерную поддержку в самых верхних слоях общества и об их колоссальных финансовых вливаниях, которые, впрочем, окупались сторицей, как и несомненные таланты их лидеров, причём в самых разных областях.

Но факт остаётся фактом, ей без малого пятьдесят. Илиана внутренне содрогнулась, резко поднялась, взглядывая из-под поднесённой к глазам ладони на розовое, словно из какой-то фантастической истории солнце. Оно уже поднялось достаточно высоко и его ласковый, нежно-малиновый отсвет заливал любимый уголок сада Илианы, высвечивал до самого дна бирюзовую, кристально чистую гладь пруда и постепенно под аккомпанемент уже целого хора пернатых виртуозов, подбирался к дому. Скоро здесь будет слишком светло и чересчур солнечно. Илиана этого не любила, к тому же это не было полезно для кожи. Она проделала обратный путь, открыла бесшумные стеклянные двери и прошла в ванную. Пока джакузи наполнялось, она скинула халат и под массивным, пристрастным освещением, которого обычно избегала, ступая босыми ногами по нежнейшему ковровому покрытию, медленно приблизилась к огромному зеркалу в роскошной раме. Её чудесные, необыкновенные глаза. Ярко-голубые в тёмно-сиреневой окантовке. Пожалуй, глаза были её единственной, действительно уникальной драгоценностью. Всё остальное, – волнистые, густые волосы, тёмные, но с удивительным медным отливом, правильной, почти безукоризненной формы нос, крупные, пухлые губы, высокая, налитая грудь, с большими светлыми сосками, тонкая талия, плавно округлые бёдра и длинные ноги, – довольно стандартно. – Всем этим, – вздохнула она, тем более в их идеальном мире, вряд ли кого-то удивишь. А тем более такого ценителя и знатока женской красоты, как её Арон. А может, она к себе слишком строга? – запрокидывая назад голову и изящно прогибаясь, разглядывала себя с разного ракурса Илиана. И, если как следует разобраться, так она, возможно, должна быть ещё благодарна за то, что столько лет он любил только её и оставался ей верен. Духовно верен. Ибо остальное за измену в их мире считаться никак не могло. Она вошла по мраморным ступеням в находившуюся на некотором постаменте ванну и медленно погрузилась в воду.