Страница 14 из 57
- Ну, конечно, пойдем.
Плевать на ужимки Дорохимной, я ж понимаю - ей бы быстрей избавиться от моих родичей, притащить своего кашалота Николашу и кудахтать над ним. Отец удивленно клонит голову в бок:
- А ты что не забыла еще?
Надув губы, обиженно ворчу, отведя глаза в сторону:
- А что, пруд с карасями, стратегический объект что ли?
Отец указывает на меня, а сам оглядывается на маму:
- О, мать, у нее чувство юмора проснулось.
Та радостно кивает. Господи, как же я их люблю! С умилением и улыбкой гляжу на отца, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Светлана вновь скрипит, поторапливая наше расставание:
- Павел Степанович, пойдемте, я вам с вещами помогу.
А мать тычет пальцем на заставленный стол:
– Да! А я помогу Маше со стола убрать…
Я тут же протестую, уж что-что, а это смогу и без помощи:
- Нет ма, не надо, я сама.
- Подожди, это две минуты.
Не хочу терять ни секунды. Мое лицо невольно сморщивается:
- Не-е…
Заставляю мать присесть, в ожидании папы и сажусь рядом сама. Не могу наглядеться перед расставанием. Особенно когда они оба у меня такие счастливые и довольные, как сейчас.
- Мам, ты вся светишься!
- Ты нас с отцом вчера очень порадовала. Твой Роман такой приятный молодой человек.
Угу. Не спорю. Только это был не Роман. И у меня даже есть подозрение, кто был этим женихом-помощником. К нам уже приближаются Дорохина, которая еле прет красную мамину сумку, и отец с чемоданом-тележкой. Большие сумки ставятся на боковой модуль дивана, готовые к следующему рывку – на улицу. А отец тянется через стол передать маме ее сумочку:
- Держи.
Как раз в этот момент у Дорохиной начинает трезвонить мобильник в кармане джинсов.
- Ой!
Она извлекает его на свет и, посмотрев на дисплей, прикладывает к уху:
- А… Алло… Да, здрасьте… Какой номер? А… Спасибо.
Так они и такси успели вызвать? Перевожу взгляд то на мать, то на отца. А меня даже не спросили! Светка дает отбой, отключая мобильник:
- Ну, такси у подъезда, номер семь-три-ноль.
Как же мне не хочется отпускать их. Неужели, все? Растерянно поднимаюсь с дивана. Папа решительно разворачивается на выход:
– Ну что, по коням?
Я вдруг вспоминаю про апельсины и срываюсь с места:
- Подождите, подождите…
Несусь к холодильнику, а когда возвращаюсь с пакетом обратно, мать протестует:
– Ой, не надо Машуль.
- Как, не надо? Вы съедите. В аэропорту знаете, какие цены?
– Спасибо.
Света забирает у меня фрукты и засовывает в красную сумку. Меня раздирают эмоции, и я снова кидаюсь обниматься с матерью:
- Ма-ам, я вас так люблю!
Она похлопывает меня по спине:
- И мы тебя тоже…
А потом опять к отцу - с несчастным лицом и слезой в голосе:
- Па-ап!
Отец приобнимает меня:
- Знаешь, дочка, вчера ты не была такой эмоциональной. А тут… Не ожидал!
Зажимаю рот рукой, чтобы не разреветься и отворачиваюсь.
- Пап, ты только смотри, чтоб там мама далеко не заплывала, ладно?
- Не переживай, не переживай - без меня она даже в воду не войдет.
Сцепив руки у живота, вздыхаю и улыбаюсь им – как же здорово, что они приехали. Отец вдруг принимает строгий вид и грозит пальцем:
- А ты, знаешь, передай своему Роману, что если он вздумает тебя бросить, будет иметь дело лично со мной, договорились?
Пусть только вернется, а там мы разберемся. Сжав губы в тонкую линию в сопливой гримасе, киваю:
- М-м-м…
Светка снова вмешивается, пытаясь поторопить:
- Ну, что, долгие проводы лишние слезы, угу.
Отец разворачивается к дивану, чтобы снять с него сумку:
- Ну, что Светочка права. Все дочь, пока.
Мать присоединяется к отцу, и они оба двигаются к выходу. Дорохина подталкивает меня в спину двумя руками в том же направлении. Ну, да, им пора, и может быть для них, я веду себя неадекватно…, но они то, для меня, родные и любимые! Сморщившись, не могу сдержаться и хлюпаю носом, и хоть на минутку стараюсь их удержать:
- Мам, ну…
Отец оборачивается у дверей:
- Все, пока.
Хочу говорить спокойно, а получается какой-то надрыв:
- Мягкой посадки!
- Спасибо.
- Как прилетите, позвоните!
- Обязательно.
- Обязательно.
Родители топчутся возле двери, и я снова пытаюсь повиснуть у них обоих на шее:
- Обязательно! Да, подождите.
Пусть Светка и злобится, крутит у виска, и глазеет в потолок с кислой гримасой, но я же вижу, как маме с папой приятно, как они радостно млеют, чувствуя мою любовь. Я так редко с ними вижусь… Отец смущенно крутит головой:
- Ну, ну… Ну, все, все… Мать, пора нам… Машуль, ну, мы же не на фронт уходим, в конце концов.
Это еще как сказать. У меня тут каждый день фронт, могу и не выжить. Оглядываюсь к Дорохиной за поддержкой, да только напрасно - она снова торопит родителей, поднимая вверх сжатый кулак:
- Ну, до свидания вам. Синяя машина, семьсот тридцать.
Мама в ответ посылает в воздух чмоки:
- Спасибо, Светочка, ну, все.
Я еще раз призываю, срывающимся чуть ли не на плач голосом:
- Пока… Как прилетите, позвоните!
Уже с лестницы доносится:
- Обязательно, пока.
- Пока.
Сразу становится пусто и уныло, я огорченно закрывает входную дверь, и с обиженной физиономией марширую в гостиную, чтобы плюхнутся на боковой модуль, сложив руки на коленях и закусив губу. Ну, как так можно?! Только утром встретились и уже умотали. Можно подумать у них дочерей воз и маленькая тележка! Еще Светка со своей синей машиной. Как попугай «до свидания, семьсот тридцать», «до свидания, семьсот тридцать». Соплю и ругаюсь про себя… Потом все же срывающимся голосом ору на стоящую тут же рядом Дорохину:
- Вот чего ты лезешь, а?
Она наклоняется в мою сторону:
- Куда, я лезу?
- Проводы, слезы… Вот, кто-нибудь тебя просил?
- Что значит, кто-нибудь меня просил...
Дорохина всплескивает руками и усаживается на диван возле меня:
- Ты здесь такие нюни распустила!
- Что я распустила?
Имею право! Светка повышает голос:
- Еще бы пять минут и вообще бы…
Что вообще бы? Тут мама с папой, которых сто лет не видела! Пытаюсь оправдаться:
- Это мои родители.
Зажимаю рот и нос, чувствуя влагу на пальцах. Да я готова разреветься и что? В глазах слезы – убить меня за это?
- Слушай, Маш, я понимаю, кто эти люди… Просто твое слезоточивое прощание смотрелось со стороны как-то странновато. Я все это дело прекратила. Еще вопросы есть?
Да, права, ты Светочка, права… Смотрю на потолок, а потом, наморщив лоб, вниз в пол, чувствуя себя самой несчастной на свете. Только и ты меня Свет пойми – это для тебя они дядя Паша и тетя Надя, а для меня… Половина жизни. И родней их для меня нет, и не будет. Отворачиваюсь:
- Свет, ты извини, правда… Просто я их так люблю.
Не ругать меня надо, а пожалеть… Утыкаюсь лбом в плечо подруги и та вздыхает:
- Маш, да я понимаю. Ну, слава богу, что мы хоть как то выкарабкались из этой ситуации.
4-2
Маша
До конца рабочего дня еще долго и Дорохина отвозит меня в офис на своей машине. Едва успеваю зайти к себе и бросить сумку, как звонят по-городскому из типографии – будем запускать рекламу или будем снимать заказ? Говорила же Насте - все подобные вопросы переводить на Федотова. Теперь придется идти к шефу. Торопливо постучав, захожу в кабинет к начальнику и застреваю в дверях – кажется, не вовремя, здесь уже занято: у стола стоят Валя Мягкова и Стужев, а сам Петрович, поднявшись из кресла с диким лицом, яростно драит лысину. Все головы поворачиваются на стук, в мою сторону и я спешу объяснить мое появление:
- Ой, извините. Николай Петрович, я прошу прощения, там из типографии звонят.
Федотов прикрыв глаза, важно кивает:
- Мы сейчас, как раз, о тебе и говорили.
Почему «как раз»? И причем тут типография? Шеф поворачивается к Александру: