Страница 2 из 8

Почему они убивают. Как ФБР вычисляет серийных убийц

Дуглас Джон

Наверняка он одинок, утверждаю я, и не имеет никаких значимых отношений с женщинами своей возрастной группы. Он работает с детьми – как учитель или, что более вероятно, скаутский вожатый или волонтер. Это единственная разновидность сексуализированных отношений, в которых ему комфортно; он не доверяет своим ровесникам, а они ему. Он может быть гомосексуалом и предпочитать мальчиков девочкам, но не обязательно, поскольку жертвы еще не достигли полового созревания. Но родители или учителя уже подозревали его, причем настолько, что лишили возможности контактировать с детьми. Он счел это несправедливым и оскорбился – в конце концов, он только хочет дарить им свою любовь и внимание. Об этом и говорится в его письмах: он жалуется, что его репутацию очернили.

Никто его не слушает, и он понимает, что его жизнь больше не имеет никакой ценности. Если этих драгоценных невинных детей отобрали у него, он отберет их у тех, кто причинил ему такую боль. Это его ровесники – и он их накажет. Не важно, являлись ли те самые дети, которые пришли утром в начальную школу Данблейна, его бывшими подопечными – он обвиняет всех жителей, все свое поколение. Родители и школьное руководство ему не доверяют, и он обрушивает на них свой гнев. Это отмщение. Мы классифицируем такие преступления как убийство по личным мотивам. Скорее всего, имелся и конкретный стрессор, который заставил его на это пойти.

Этот человек никогда не вписывался в общество. Про серийных убийц, когда их ловят, соседи, знакомые и коллеги обычно говорят, изумляясь, что это последний человек, кого они бы заподозрили, – он был такой приятный или казался совсем обычным. И прекрасно ладил со своей девушкой или женой.

Соседи, знакомые и коллеги серийных убийц часто говорят, что это последний человек, кого они бы заподозрили. Массовый убийца другой: окружающие считают его странным и нелюдимым, в его обществе им находиться неприятно.

Но не этот парень. Массовые убийцы сильно отличаются от серийных. Окружающие считали его странным и нелюдимым. Им было неприятно находиться в его обществе, хоть они и не демонстрировали этого открыто. В США я не придал бы большого значения выбору оружия. У нас его легко достать, поэтому убийца мог быть как фанатом оружия, так и простым человеком, который его раздобыл только ради этой цели. Однако в Британии ружья и винтовки находятся под строгим контролем. Если он не военный и не полицейский, то должен являться членом стрелкового клуба, чтобы иметь к оружию доступ. А с учетом его «странностей», такое увлечение само по себе должно было стать тревожным звоночком. Этот человек был, как паровой котел, готов взорваться – а теперь за это расплачиваются невинные дети.

К моменту, когда появилась окончательная информация, я уже покинул Шотландию.

Шестнадцать детей в возрасте от четырех до шести лет погибли тем утром – пятнадцать на месте и один в госпитале. Умерла и их учительница, сорокапятилетняя Гвен Мэйр, которая отважно пыталась остановить преступника у входа в школу и проводила для детей урок физкультуры в зале – а не на площадке, как предполагалось ранее. Еще двенадцать детей получили ранения. Один остался цел, двое других, по счастью, пропустили уроки из-за болезни. Убийца попытался войти в школу в момент, когда в зале проходила общая перекличка, и там находилось несколько сотен учеников, но один из школьников дал ему неверную информацию относительно расписания; поэтому, когда он пришел, в зале тренировался только один класс. У него было с собой четыре пистолета: два револьвера и два девятимиллиметровых полуавтоматических. Директор Рональд Тейлор вызывал спасателей и следил за тем, чтобы остальные семьсот учеников школы сохраняли спокойствие после того, как в зале прогремели выстрелы. Бойня продолжалась в общей сложности три минуты.

Стрелок, Томас Уотт Гамильтон, сорока трех лет, белый, холостой, был некогда вожатым скаутов, и про него поговаривали, что он неравнодушен к маленьким мальчикам и сильно возмущается общественным отторжением. Вожатым он стал в июле 1973-го, но на него поступали жалобы, и в марте следующего года его попросили уйти. Последующие попытки восстановиться в должности оказались безуспешными. Кроме мальчиков его очень интересовало оружие. Он был членом местного стрелкового клуба и имел необходимое разрешение на стрельбу в его специализированных помещениях.

Соседи описывали высокого, лысеющего Гамильтона как отшельника и чудака. Многие сравнивали его с мистером Споком из «Звездного пути» и считали странным. По их словам, он всегда ходил в белой рубашке и ветровке, с наброшенным на голову капюшоном, чтобы скрыть лысину. Когда-то у него был магазин хозяйственных товаров под названием «Все из дерева», потом он стал профессиональным фотографом. Две соседки утверждали, что стены его домика с двумя спальнями в Брахеде близ Стерлинга увешаны цветными фотографиями полураздетых мальчишек.

Не сумев вернуться в скаутское движение, Гамильтон организовал собственный военизированный клуб, «Стерлинг Роверс», и вывозил группы мальчиков от восьми до двенадцати лет в короткие походы, во время которых много их фотографировал, снимал любительские фильмы, а впоследствии видео. Одна из двух соседок как-то получила приглашение посмотреть с ним такой фильм – там мальчики резвились на берегу речки в купальных костюмах. Между 1993 и 1994 годами полиция получила от скаутской организации предупреждение насчет Гамильтона – его видели в районе красных фонарей для гомосексуалов. Примерно в то же время он рассылал письма родителям из Данблейна, опровергая слухи о том, что растлевает малолетних мальчиков. За несколько недель до стрельбы ему отказали в приеме на работу волонтером в начальную школу Данблейна. Он писал жалобы в прессу, где возмущался, что полиция и учителя распространяют о нем ложные слухи, а также обращался к королеве с письмом, в котором утверждал, что скауты подорвали его репутацию.

Составленный мной профиль наделал немало шума. В нескольких шотландских газетах появились статьи с называниями вроде «Спецагент открывает тайну маньяка» или «Эксперт предлагает обучать полицейских распознаванию потенциальных убийц».

Но как же я смог это сделать? Как смог описать человека, о котором не знал ничего, кроме его последнего в жизни поступка, за тысячи километров от тех мест, где живу и работаю? Может, у меня особый дар проникать в головы преступников? Хотелось бы – но такого дара у меня нет и никогда не было. Просто я два десятка лет проработал в ФБР с экспертами – убийцами и жестокими правонарушителями, – разыскивая и профилируя их. И кое-чему научился.

Дело в том, что поведение отражает личность. Если бы вы изучали эту часть населения так же пристально, как я, вы поняли бы, что хотя каждое преступление уникально, поведение укладывается в определенные паттерны. Почему неудивительно, что такой человек, как Томас Уотт Гамильтон, стал массовым убийцей детей, но крайне маловероятно, чтобы он превратился, скажем, в серийного убийцу или террориста – хотя в этих категориях тоже обычно действуют асоциальные одиночки?

Если вы повидали достаточно паттернов в действии и выделили их основные характеристики, то можете понять, что произошло, и – еще важнее – ответить на вопрос: Почему? А он, в свою очередь, ведет к главному ответу: Кто? Именно это стремится выяснить любой детектив или агент ФБР. Именно это хотят знать все писатели и читатели. Почему люди совершают те преступления, которые совершают, и именно таким способом?

Похоже на загадку из гангстерских фильмов 1930-х, не правда ли: почему один человек становится преступником, а другой – священником? Или, как задал бы вопрос я: почему один становится серийным убийцей, другой насильником, третий ассасином, четвертый террористом, пятый отравителем, а шестой – растлителем малолетних? А внутри этих категорий – почему каждый совершает преступления именно этим конкретным путем? Ответ лежит в одном фундаментальном вопросе, который относится к ним всем: