Киллер

— Это была не драка, — подтянулся на руках и сел рядом. Она сняла венок с головы и опустила в воду. Течение лихо подхватило его и понесло вдаль по рябой лунной дорожке.

— Сегодня самый лучший день в моей жизни, — Ника мягко коснулась губами моей щеки, — спасибо тебе. Жаль только, что он уже заканчивается.

— Гуляния будут идти всю ночь. Может, проведёшь ее со мной?

Не думал, что когда-то буду так бояться услышать отрицательный ответ. Замер, растворяясь в ее глазах. Она повернулась ко мне и севшим от волнения голосом шепнула:

— Поцелуй меня.

Второго предложения мне не надо. Притянул ее к себе и коснулся мягких, податливых губ. Она дрожала, то ли от прохладного ветерка, разгулявшегося над гладью реки, то ли от эмоций, что бурлили где-то внутри. Мне хотелось думать, что второе. Ведь мое собственное сердце разгонялось до нечеловеческой скорости, подогревая кровь.

А венок все плыл, преодолевая все препятствия и предсказывая Веронике скорую свадьбу.

2.7

…два месяца спустя…

Вероника

Что вдохновляющего он смог отыскать в скатанных в единый клок волосах и осыпавшейся туши — я не знала. Но мужчине было виднее: он увлечённо переносил черты моего лица на белый лист бумаги и с восторженным блеском в оливковых глазах убеждал не шевелиться. Я прикрывалась белой простыней, жадно блуждая взглядом по рельефной груди и тёмной дорожке, скрывающейся под скомканной тканью.

Мне мало его. Катастрофически. Насытиться, и уже тем более перенасытиться, этим мужчиной невозможно…

— Подумать не могла, что ты умеешь рисовать.

— Во мне ещё много нераскрытых и неоцененных талантов, — он наклонился и горячо коснулся моих припухших губ, а затем вернулся к карандашу и бумаге.

— На меня никто не смотрел так, как это делаешь ты, Глеб.

Он не отрывался от рисунка, старательно выводя каждую линию.

— Так это как? — спросил, как между прочим, полностью погрузившись в своё занятие.

— С обожанием. Так, словно я много значу для тебя, — от волнения покусывала губу в ожидании ответа.

После празднования Ивана Купала у нас все завертелось, закрутилось. Отец задержался в командировке и я глотнула свободы, вдохнула полной грудью и расправила крылья. Мы гуляли ночи напролёт, говорили обо всем и ни о чем конкретно, целовались, обнимались, жили. Дышали друг другом.

Я счастлива рядом с ним. По-настоящему.

Глеб отложил листок в сторону и навис надо мной, опираясь на руки. Откинулась на подушку, разглядывая контур чувственных мужских губ в особом, томительном предвкушении. Его взгляд заметно потемнел, как небо перед, внезапно начавшейся бурей. Шероховатые пальцы ласково провели от ямочки за ухом, вдоль шеи, через ключицу к простыне, робко скрывающей грудь.

— Ты не ошиблась, птичка, — прошептал он в приоткрытые створки губ, обдавая горячим дыханием. Затем коснулся поцелуем подбородка, плеч, ложбинки на шее. Я затаила дыхание и блаженно прикрыла глаза, отпуская себя.

Есть только он, я и то чувство, что захлестывает нас с головой. И пусть весь мир подождёт.

— Нииика, моя девочка… ты значишь для меня даже больше, чем можешь себе представить…, - остановив поток поцелуев, вкрадчиво прошептал мне на ушко. Затем отстранился и серьезно заговорил. — Я люблю тебя… Твою улыбку и глаза, каждую родинку и каждый шрамик. Твой голос и звонкий смех, да даже взбалмошную язвочку и воинственную амазонку, что прячутся за этим милым личиком, тоже люблю. Всю тебя. Целиком.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала в ответ, сдавленным от волнения голосом. Он улыбнулся и прильнул к моим губам, стягивая простынь…

К вечеру мы все же нашли в себе силы выползти из домика. Знойное солнце первой половины сентября раскаляло воздух днём, а вечером наступала вожделенная прохлада. Вода, прогретая до температуры парного молока, выгодно контрастировала с температурой воздуха, отчего купаться на закате становилось в разы приятнее.

Глеб вывез меня на затопленный песчаный карьер с прозрачной бирюзовой водой, облагороженный под базу отдыха. Только людей здесь совсем не было. Несколько пар, помимо нас, и те уехали, как только солнце коснулось горизонта.

Он разогнался и дельфином нырнул в зеркальную гладь, сверкнув напоследок широкой спиной.

— Водичка класс! Лети ко мне, моя птичка, — стряхнул капли с волос и поманил меня жестом, лучезарно улыбаясь. Я топталась у кромки воды, наслаждаясь приятным теплом мелкого желтого песка. На душе такая лёгкость и безмятежность. Сердце трепетно трепыхалось, а кровь 50 на 50 разбавляли эндорфины.

Пусть этот день никогда не заканчивается…

Стянула муслиновую летящую накидку и нырнула к любимому. Он обвил мою талию руками и притянул к себе, а я скрестила ноги на его спине и обняла за шею.

— Мне так хорошо с тобой, Ника…, - признался он, прикрыв глаза. — Как ты думаешь, у нас есть совместное будущее?

Я заглянула в его сосредоточенные глаза, всем телом ощущая мужское напряжение.

— Понимаю, что я, возможно, тороплюсь, но… мне нужно знать, что ты думаешь по этому поводу. Я ведь не богат и… неровня тебе. Но я сделаю все, чтобы ты ни в чем никогда не нуждалась, обещаю.

— Звучит, как предложение…, - лукаво улыбнулась и коснулась поцелуем кончика его носа.

Он на мгновение задумался.

— Если бы это было так, то каким бы был твой ответ?

Под мой ладонью быстро сокращалось мощное сердце, а жилка на широкой шее ускоренно пульсировала. Он волновался. Мерно покачивал нас на крохотных волнах, подгоняемых ветерком.

— Скольких бы ты детей хотел? Двое или трое? — спросила, склонив голову набок. Он просиял такой любимой улыбкой, крепче сжал талию и стал посыпать мое лицо поцелуями. А между делом сообщил:

— Два сыночка и лапочка дочка. Это классика, моя птичка…

Друзья! Поделитесь своими впечатлениями, как вам новая история? Благодарю всех, кто читает, ставит лайки и комментирует! Вы подкармливаете моего муза, он мурчит))

Не забывайте подписываться, чтобы ничего не пропустить

Глава 3. Жизнь как она есть

Нью-Йорк. Наши дни.

Ника прошла к встроенному шкафу и вынула из него деревянную шкатулку. Внутри, бережно сложенным лежал тот самый портрет, что был нарисован мной в наши последние деньки, билеты в кино и на теплоход, курсирующий когда-то по Дону. В ней лежали наши воспоминания.

— Навсегда твой, — прочитала подпись внизу листка.

Она хранила его столько лет…

— Этот портрет давал мне силы тогда, когда казалось, что пришёл конец, — проговорила куда-то в темноту, рассматривая рисунок, а затем горько усмехнулась, — эти гадания на Ивана Купала… сбылись лишь некоторые: моим первым мужчиной стал любимый и я действительно вышла замуж, а в остальном… Все не так, как обещала та черноволосая женщина.

— А что ещё она тебе обещала?

Она отставила коробку и подошла ко мне. Заглядывала снизу вверх в мои глаза, покусывая внутреннюю сторону щеки.

— Поцелуй меня, — прошептала, возвращая меня на десять лет назад, к той извилистой реке. И у меня снова, будто у зелёного мальчишки, зачастило сердце и мысли завертелись хороводом. Ее грудь высоко поднималась от тяжелого дыхания, а в глазах заштормила синева, затягивая меня в морскую пучину.

— Черт бы побрал тот день, когда я встретил тебя, Вероника! — прорычал, подхватывая ее на руки. Она ахнула, обвивая длинными ногами мой торс. Прижал ее к стенке, выпивая сладкий нектар с соблазнительных губ. Она легонько зажала зубами мне нижнюю губу, пьяно улыбаясь.

— Если бы ты только знал, как я скучала по тебе… — прошептала, прижавшись ко мне лбом. Волосы спадали каскадом, окружая шёлковой вуалью наши лица. Посыпал поцелуями нежную шею, жадно вдыхая ее аромат. Она судорожно выдыхала, периодически мелко подрагивая. За то короткое время, что нам было отведено, я хорошо научился играть на струнах ее тела.