Путь. Книга первая

Жарко тут, что-то… Ладони вспотели. Прямо как в сказке… только радости что-то нет.

– После смерти твоего отца Зэльтэн, твоя мать, спрятала тебя в ином мире. Возможно, она уже тогда заметила в Лексте что-то такое, что заставило её испугаться за твою жизнь. Доказательств у неё не было – одни догадки. Ни Гэсса, ни совсем ещё молоденькая Лейгни, ни Дорг, отец Дейзи, ни Арген, царствующий тогда король, ей не поверили. Зэльтэн оказалась проницательнее их всех, вместе взятых. Она настояла, чтобы ты рос на Земле, не обучался магии, по которой тебя можно было бы обнаружить, под присмотром Наблюдателя и опекой надёжного человека.

Надёжный человек… мама?!

– Зэльтэн не ошиблась в выборе: Мэриэн до последнего вздоха оберегала тебя, Дэр. И поступала так даже не из-за глубокой любви, что возникла между вами. В ней текла лишь половина крови, принадлежащей Саору, но она ей дорожила! Она видела в тебе не только сына – принца, и отдала бы тысячу жизней, чтобы ты занял место своего отца – ты, а не Лекст или ему подобный!

Я вдруг увидел лицо мамы – то, каким запомнил его в последний миг перед её уходом… Тревожное, серьёзное, требовательное. Так вот что она хотела сказать! То, что я не мог ни выделить, ни разгадать раньше, то, что скрывалось за всеми обращёнными ко мне словами. В словах мамы, в её лице, в самом голосе звучала надежда. Вера в то, что я оправдаю и её смерть, и её усилия…

Дэйкен продолжал:

– Двадцать лет назад Лексту не оставалось ничего другого, как согласиться на условия Зэльтэн. Принц локти кусал от ярости, а изменить ничего не мог. Ведь если б его уличили в попытке навредить тебе, для него это кончилось бы изгнанием. У нас, видишь ли, не существует казней. Пожизненное изгнание – самое страшное наказание. Убийства – удел безумцев. Но даже угрозы изгнания – пусть и на короткий срок – обычно достаточно, чтобы держать в узде преступные желания. Лекст, скрепя сердце, терпел двадцать лет. Но завтра – день твоего Посвящения. Вестники, выбранные Королевским Кругом Саора, уже отправлены с соблюдением всех традиций пригласить тебя занять положенное место. И у принца, доведённого до безрассудства неприятностями, не имеющими, впрочем, к тебе никакого отношения, нервы не выдержали. Лекст решил устранить наследника, выдав это за несчастный случай. Не то, чтоб он имел что-то против тебя лично, Дэр.

Спасибо и на этом… Мне от этого не легче!

– Соледж для него – ступенька к королевскому трону, на который он давно точит зубы и, к сожалению, имеет кое-какие права. Ты не просто досадное препятствие на его пути к власти, но и повод перессорить Правителей. Лекстом движет оскорблённое самолюбие и жажда мести: думаю, он просто спятил! Убив Мэриэн, он нарушил Закон и стал вдвойне, втройне опаснее! Ему нечего терять, и он ни перед чем не остановится. Мне стало известно, что он опустился до позорного сговора с одним из Вестников, чтобы ты не дошёл до Оржа, где завтра должна состояться церемония Посвящения. Будь у меня неопровержимые доказательства этого, Дэр, доказательства, которые я мог бы предъявить Кругу и благородным до идиотизма принцессам, ты не был бы вынужден пробираться к собственному дому тайком, словно преступник! – глаза Дэйкена сверкнули, словно клинок его меча.

– Но Лекст осторожен и хитёр, а принцессы так давно не сталкивались со злом, что забыли, как оно выглядит… Единственный шанс открыть им глаза – прямо на церемонии рассказать всю правду – о покушениях, о смерти Мэриэн, о Стражах – всё! Но прежде ты должен уцелеть, ясно?

А мне-то как этого хотелось бы!

– Как всё сложно!

– А на Земле, где ты рос, проще?! Да если хочешь знать, кроме зарвавшегося безумца Лекста, который, кстати, раньше таким не был, любая из принцесс думает о благе Саора и только потом – о собственных симпатиях и антипатиях. Много ты найдёшь подобных Правителей на Земле? Другое дело, что все они по-разному видят этот благо. Дейзи целиком на нашей стороне, но она ещё слишком юна и неопытна. А вот Гэсса поддерживает Лекста, считая, что передавать Соледж принцу, совершенно незнакомому с нашим миром, его Законами, историей, традициями, – ошибочно. Лейгни более к тебе благосклонна, но она (а особенно её брат Стах) согласны уступить принцу из опасения развязать войну.

Голова кругом… А он-то как в этом замешан?

– А ты, Дэйкен? Зачем ты помогаешь мне?

Синеглазый переглянулся с Ивеном, и крылатый проворчал:

– А ему всегда больше всех надо… Как же, что-то в его бесценном Саоре произойдёт без него! Наследника ли не признают, войной пригрозят…

Дэйкен усмехнулся совсем невесело:

– Я, как ты догадываешься, пытаюсь нащупать бескровный выход из создавшегося положения… Хотя чем дальше, тем больше боюсь, что все мои старания напрасны, – горько докончил Синеглазый, – и войну, первую в истории Саора, не остановит ничто, даже твоя смерть.

Любопытно… А если б остановила – он дал бы меня убить?!

– Так зачем ты упорно тащишь меня туда, куда сам я не стремлюсь?! – опять вспылил я.

– Потому что знаю: завладев короной, Лекст разрушит наш мир! – гневно ответил Дэйкен. – А я не верю, что принц Саора сможет равнодушно отнестись к гибели своего мира по своей же вине! Пусть ты вырос вдали отсюда, но Саор в твоём сердце, в душе, в крови! Он прекрасен и не должен исчезнуть навсегда!

Я опустил голову. Что такого в этом мире магов и чудовищ? Такого, что они без колебания готовы отдать всё ради его сохранения?! Дейзи до глубины души потрясло то, что я не стремился сюда и не хочу остаться. Этот грубиян и насмешник прямо загорается, говоря о суровых законах своего мира! Постоянное напряжение, ответственность за каждый поступок, неминуемая расплата за случайную неосторожность… Или я действительно переросток?!

– Дэйкен, – спросил я, помолчав, – есть ли у меня выбор?

– Да, – жёстко бросил тот. – Ты можешь добровольно передать Цепь и права на Соледж Лексту, а сам целым и невредимым возвратиться на Землю – потому что после подобного поступка никто из живущих здесь даже не поглядит в твою сторону. Это путь труса, а ничто в Саоре не презирается больше, чем трусость!

Да за кого он меня считает!!!

– Веди меня в Орж, Синеглазый! – резким толчком поднялся я с земли. – Я, несомненно, кажусь вам слабым, бестолковым и ни на что не годным. Но трусом меня не посмеют назвать никогда!

Я даже смотреть на его реакцию не стал – отошёл к краю обрыва.

– Растормошили тебя наконец, несмышлёныш! – довольно мурлыкнул за моей спиной Ивен.

– Не спеши, Дэр, – совсем иным тоном окликнул меня Синеглазый. – Ивен поможет нам спуститься.

Посветлел как… добился своего. Я содрогнулся, глядя вниз:

– То есть мы… полетим?

– Разве тебе не приходилось летать на Земле?

– Да, но мягкое кресло самолёта несколько отличается от спины крылатой кошки!

Ивен захохотал, если считать смехом страшноватые раскаты, вырвавшиеся из его пасти:

– Неплохо сказано, а, Синеглазый?

– А ты хоть раз видел кошку? – с изрядной долей иронии заметил Дэйкен. – Ты же последние сто лет носа из Корха не высовываешь, а то бы знал, что этот зверь размером с терги.

– В молодости я побывал на Земле, – гордо заявил Ивен, – и считаю кошек самыми достойными обитателями этого бедного, скучного мира!

Слышали бы его кошки…

– Только они не летают, – хмыкнул Дэйкен. – Так ты решился, Дэр? С Нейтральной полосы попасть в Саор по воздуху лучше всего.

Я подошёл к зверю вплотную и оглядел с сомнением:

– И как на тебя садятся?

– Очень просто, – прищурился Ивен. – Залезай поближе к шее, держись за шерсть и старайся не задевать крылья.

Он присел, помогая мне забраться.

– Хоть бы упряжь какую-нибудь придумали, – проворчал я, с трудом устраиваясь на толстенной спине.

– Что?! – возмутился крылатый. – По-твоему, я кто – животное?! Это на Земле существа, возящие людей, позволяют издеваться над собой – лошади, кажется? А я не лошадь, я хоренг, и у меня абсолютно такая же душа, как и у тебя, несмышлёныш! Если я помогаю вам, то по доброй воле и разделяя ваши цели, а вовсе не потому, что обязан таскать кого-то на закорках!