Адгезийская комедия

− Чем я тебе тут не угодила? Или те мужики, фиолетовый и рыжий – твои? Тоже тролли?

− Ну а как же. И собаки ихние тоже тролли. – Тролль стал ходить по комнате, аккуратно дефилируя у проломленной дыры.

Я закрыла глаза, в ожидании, когда он пропадёт. Он реально достал меня! Но Кроль умел нагнать воздушную волну, как будто ветерок или сквозняк, я его чувствовала: раз прохлада, значит он тут.

– Кончил дело, гуляй смело − знаешь такую поговорку? Она неверная и вредоносная. Правильная поговорка конкретно здесь должна звучать так: Начал дело, беги смело. Бросай и беги, улепё-оты-ы-вай!

«Вай!» он сказал резко, глухо как бабка-горбунья из фильма про Карлика Носа. И растворился. Он по-разному исчезал. В тот день растворился. И всё пропало − дымка, кресло в стиле винтаж, даже следы, которые по идее он должен был оставлять на пыльном полу. Я подошла к той дыре, в которую провалился тролль. Но дыры никакой не наблюдалось. И белёсый слой пыли был нетронут…

Я подбежала к окну. То, что я увидела внизу, за листвой, выбило меня из колеи на целый день. Двое собачников глотали друг друга! Один подпрыгнет и −хам!− проглотит, а потом они снова рядом, и то же делает и второй, только он ложится на землю и затягивает дружбана как удав, лишь гетры фиолетовые торчат из пасти. И потом снова… Я понеслась из комнаты на балкон, там я видела наш подъезд, ноль машин, носились две собаки, и та, что меньше заглатывала ту, что больше − грязно-рыжие лапы дрыгались агонизируя. А потом снова они с лаем носились, и снова маленькая чёрная заглатывала большую рыжую… Меня то ли замутило, то ли закружилась голова, в глазах потемнело. Я на ощупь дошла до дивана, повалилась на него, очнулась от знакомого хрипящего голоса.

− Дорогуша! Уже девять! Ремонт не ждёт. Рамы требуют обработки!

− Значит ты ещё и прораб, ну-ну, − сказала я и, озираясь, стала прикреплять к диску болгарки шлифовальную насадку…

Да уж… если бы он не пропал, я бы навинтила стальной диск и порезала бы тролля на кусочки, как в фильме про чудище, живущее в стене, Кроль в Веретенце осмелел, охамел − явно изменился, надо будет его проучить навсегда.

Глава десятая. Соседка

К тому времени, как приехал Сеня, стены я благополучно ободрала и соскоблила намертво приклеенные обои в коридоре, размочив их. Я вышла встречать Сеню в зачётном облачении от пыли, угрожая диском болгарки. Видок на фоне серых стен тот ещё. Арсентий даже обиделся:

− Ты совсем, Мальвин, шизой поехала?

− Даже не представляешь, насколько близок к истине! Я человек-комфибия!

− Амфибия?

− Нет. Я в ковидной амуниции, поэтому комфибия.

− Серьёзный халат. Дядя Вася привёз?

− Ну а кто же?

В первый свой приезд Сеня сразу пошёл в магазин. Мне пришлось всё бросить и ползти с ним. Он был шокирован пустотой холодильника, который к тому же я вытащила на балкон и отключила. Сеня всё время оборачивался на меня, он не узнавал меня, но, как воспитанный дурак, делал вид, что мы только вчера расстались после бассейна, и я ничуть не изменилась внешне. Но я видела, как он расстроился. Впервые за три месяца лицезреть меня – авантюра не для слабонервных. Не знаю, что он подумал, глядя на мои впалые щёки и синяки под глазами. Но в магазине он так стал орать, почему касса вторая не работает, что я поняла – виной не касса, а я, Сене надо было на чём-то сорваться, меня ж он не смел обидеть.

− Я тебе быкану. Не позорь меня! – предупредила.

− Как ты это терпишь? Такие очереди! А ну, понятно, ты ж не голодная.

Я не могла сказать Сене, что у меня появился наконец-то аппетит, но очередь в магазине – это всё моё общение, я никогда бы не призналась, что мне никто не пишет (Сеня не в счёт). Я достаточно общительная, вокруг меня всегда были люди. Сначала мама или бабушка, потом одноклассники и одногруппники из бассика, ну и наши из дома, из общежития, вот уж не думала, что начну скучать даже по ним. В Веретенце, стоя в очень большой очереди, я не торопила её как все, а наоборот. И теснота, а места в этом недомаркете жутко мало, меня не пугала. Я отдыхала после однообразной утомительной работы, смотря и слушая других, отвлекалась от странных мыслей и предчувствий, можно сказать отмахивалась от мыслей.

− Ты говорил, часто бываешь в Веретенце, неужели не знаешь, что здесь всегда очереди, и днём, и ночью?

− Мы же не за продуктами приезжаем. Мы сюда на матчи ездим, на баскетбол. Тут же баскетбольный центр отличный, команда в супер-лиге.

− Да. Я видела, тут много высоких людей. Хоть чувствуешь себя не как урод.

− Ты не урод, Мальва, − Сеня наверное решил, что я себя теперь считаю уродом. Не было такого никогда и не будет, просто я всхуднула, это поправимо…− Здесь ещё ледовый центр, − заговаривал Сеня зубы, −фигуристки, ты по сравнению с ними всё равно корова, просто худосочная…

− И хоккеистки. И лыжероллеры. Да ладно, Сень, я пошутила насчёт урода, ну имею право пошутить, я тут впахиваю с пяти утра, могу я так пошутить? Не дуйся!− никогда не думала, что так обрадуюсь Сениному приезду. − Я когда первый раз увидела девчонок вроде меня, но на роликах, поинтересовалась, откуда они. Ну видно, что профи. Оказался хоккей. Они меня пригласили погонять, у них лёд тоже закрыт.

− А с лыжниками не сдружилась?

− Они старые. Лыжероллеры – не моё совсем.

− Удивительно, Мальвин, как ты заводишь новые знакомства. У тебя талант.

− Слушай: приветствия во дворе от пожилых женщин, помнящих меня ребёнком и болтовня в магазинной очереди и у Каменного пруда по вечерам – это всё моё общение здесь в Веретенце на данный момент.

Мы вернулись с Сеней из магазина, я закрыла дверь.

− Звонок зачётный, − Сеня посмотрел на стену в коридоре.

− Угу, моя радость, древний, со времён бабушки остался. Единственное, что о ней напоминает.

Бабушкин звонок протрезвонил нервно и настойчиво. Мы с Сеней переглянулись. Я надела защитную маску и скрылась в комнате.

− Ваш велосипед? – женский такой уверенный голос.

− Мой, − озадачился Сеня. (Сеня приехал на веле и оставил его в тамбуре.)

− Вы велосипед грязный бросили, у меня ребёнок испачкался.

− Я не бросал, я к стенке прислонил.

Я слышала соседей за эти дни немало: как они носятся со своей визжащей дочкой и ублажают все её капризы − это за гранью. Но я не боялась их, ведь проблемы у нас возникали только с жильцами этажом ниже.

Я вышла в коридор и увидела девушку. Худенькая такая, с короткой стрижкой, как актриса. И глазастая − большие глаза, смотрит на меня удивлённо, как овца из мульта. Я сняла рабочую маску и очки, развязала пояс на защитном дождевике, выдавила «здравствуйте». Девушка не ответила, но продолжала хлопать глазами и меня изучать. Но я решила отношения сразу уж не портить, испортить всегда успею. Выдержка у меня нормальная, я вообще умею выжидать и «бить» в самый неожиданный момент.

− У нас тут дежурство, вы весь коридор захламили, а теперь побелкой попачкали.

Я посмотрела на тамбур. Реально шли белые следы, множество следов. Вот засада-то…

− Хорошо. Я всё уберу через минуту. – Я мило улыбнулась.

− У нас дежурство. По пятницам.

Странно, подумала я, в эту пятницу я не слышала, чтобы кто-то убирался. Я же целый день была здесь.

− В пятницу вы должны были убираться. – Она как тролль читала мои мысли.

− Извините.

− Угол чтоб разобрали!

Я проглотила этот командный тон. Только затосковала по старым временам, когда в этой квартире жила соседка Зинаида Алексеевна.

− Слушайте: а где Зина-то? – спросила я.

И эта девушка, дохля, тонкая как ветка… по- собачьи бассейн и то не осилит, отвечает:

− Что Зина? – хамит, то есть.

− Зина, извините, где? Хотелось бы узнать, всё-таки…

− Умерла Зина, − бросила она, развернулась и пошла по тамбуру к выходу. − Мы теперь собственники!

Собственник – отвратительное мерзкое слово, жадное какое-то…