Страница 53 из 87
А тело Морган сильно раздалось, словно распухло. Через несколько месяцев после начала беременности она уже не могла носить свою обувь, и Люпита дала ей пару старых огромных домашних туфель. И одежду она носила не свою, а Люпиты. Ситцевая мексиканская блуза, в которой раньше крошечное тело Морган совершенно терялось, теперь почти лопалось по швам. Пухлые плечи и грудь так и распирали вышитую ткань блузы.
Однажды Джейк и Пол смотрели, как она шла к роще на свою обычную дневную прогулку, и Пол сказал:
— Ну просто утка. Утка и есть. И оба засмеялись меткости сравнения. Морган услышала их смех и помахала им рукой.
— Да она еще и странная. — Джейк внимательно за ней наблюдал. — Ты в глаза ее можешь назвать «уткой», а ей хоть бы что. Иногда вот говоришь ей что-нибудь, а она даже не слышит тебя.
— Женщины! Никогда их не понимал, особенно когда они так переменчивы, как Морган. Когда Сет здесь был, она то вся милашка, а то искры сыпятся. А теперь она, как курица, сидящая на яйцах.
Джейк почти беззубо улыбнулся:
— А она и есть курица, высиживающая своего… цыпленка.
Январь 1851 года стоял очень холодный и случались такие дни, когда Люпита не выпускала Морган из дома на прогулку. Но Морган с таким же удовольствием оставалась дома и сидела у огня, непрестанно жуя.
Ребенок все чаще шевелился. Морган поглаживала огромный живот, радуясь каждому толчку. Она никогда не задумывалась о самих родах и как все сойдет, только представляла себе, как будет держать на руках свою девочку.
На девятом месяце Морган отказалась от прогулок. Она уже не могла шить, так распухли руки, а ноги не влезали в старые, растоптанные туфли.
С каждым днем Джейк все больше нервничал и допрашивал женщин:
— Когда же родится ребенок? Но ни Морган, ни Люпита не обращали на него никакого внимания.
— Вам, женщины, словно невдомек, что этот ребенок мне как бы внук. И я беспокоюсь. Я много видел беременных и на сносях, но таких толстых никогда.
А Морган только улыбалась в ответ:
— Знаешь, Люпита, чего бы мне сейчас хотелось? Клубники. Я даже вкус ее чувствую, такая она красная, сочная. У нас в Кентукки была самая сладкая клубника. И персиков! Таких сочных, чтобы сок бежал по рукам. Я бы, наверное, съела сейчас целую корзину.
— Вот об этом я и думаю. Это не здорово для женщины столько есть, даже мужчине это не годится. Она же такая теперь толстая, что без посторонней помощи не может ни сесть, ни встать. Ребенок в ней просто задохнется. О Господи! Если ребенок родится еще не скоро, я просто рехнусь.
Джейк схватил куртку и выскочил на холод.
Пол с трубкой в руке смотрел, как он уходит, а Морган сказала:
— И черной смородины хочется. Я вся согласна исцарапаться, но только чтобы прямо сейчас и не меньше двух стаканов.
И он засмеялся.
Люпита теперь спала в большом доме. Услышав какой-то шелест, доносившийся из спальни, она быстро туда вошла. Морган пыталась переменить простыни.
При виде Люпиты она стала объяснять:
— Наверное, Джейк прав, я очень много ела. У меня живот болел, и когда я наконец заснула, то скоро проснулась, потому что намочила постель. Надеюсь, ты ему об этом не расскажешь, а то он будет беспокоиться еще больше.
Люпита подвела Морган к стулу:
— Сядь, а я переменю белье. А живот все болит?
— Да, это… о Люпита! Это же ребенок. Да, ребенок!
— Да. И очень скоро у тебя будет малыш.
— Очень хорошо. Виктория. Тебе нравится имя «Виктория»?
— Что тут происходит? Наверное, она поднялась, чтобы опять поесть!
— Вон! Мы собираемся рожать.
— О! — И Джейк посерьезнел. — Я еду за доктором.
— Не надо никакого доктора. Он только мешать будет. Я ее прощупала. Младенец лежит правильно. Я достаточно помогала роженицам, чтобы слушать какого-то мужчину, что делать, а чего не делать. А теперь вы оба убирайтесь, — сказала она, потому что Пол тоже пришел. — Я вас позову, когда родится маленький Колтер.
Роды были легкие. Люпита, казалось, только успела сказать:
— Появилась головка. Опять тужься. Хорошо. Потише… ах!
Морган упала на подушки, волосы взмокли от пота:
— Виктория. Дай мне взглянуть на мою девочку.
— Морган, милая моя, да ведь твоя девочка оказалась мальчиком. Очень большим и здоровеньким.
Она быстро вымыла младенца и завернула в чистую ситцевую пеленку. Морган протянула руки. Люпита привела ее в порядок, чтобы потом не было никаких осложнений после родов.
В смежной комнате слышались голоса Джейка и Пола.
— Они хотят увидеть тебя прямо сейчас. Можно?
— Да. А он красивый, Люпита, правда? Смотри, какие густые волосы. А какие у него маленькие ручки.
Тихо вошли Джейк и Пол — взглянуть на Морган и ее новорожденного сына.
— Ну, он вырастет большой, весь в папашу.
— А как его зовут? Сесилия? — И Пол засмеялся.
Морган улыбнулась.
— Адам. Мой милый маленький Адам. Услышав свое имя, Адам скривил личико и испустил голодный вопль.
— Ребенок хочет покушать. Вы теперь оба уходите, а мы его успокоим.
— Покушать! — негодующе возразил Джейк. — Он ел, как поросенок, все девять месяцев, а сейчас, когда ему всего десять минут, он, оказывается, опять голоден!
И все засмеялись, пока Люпита выпроваживала мужчин из комнаты. Женщины остались одни с ребенком. И прошло некоторое время, прежде чем молоко пошло в достаточном количестве, потому что аппетит у Адама был отменный.
Утром за завтраком Джейк с облегчением отметил, что Морган ест не больше обычного.
Люпита рассмеялась:
— А ты думал, что она всегда будет такая толстая, как я, и столько же есть? Нет, это ребенок был такой ненасытный, а она снова будет тоненькая, как прежде. Вот увидишь. С Адамом надо только успевать поворачиваться Он здоровый ребенок.
С самою дня рождения Адам никогда не испытывал недостатка во внимании. Иногда Морган казалось, что за право держать его на руках нужно побороться. Сначала, правда, она почти боялась к нему прикоснуться, но вскоре поняла, какой он сильный. Он любил воду и радостно плескался, забрызгивая мать с ног до головы, когда она его купала.
Первые три месяца после родов Морган была вполне довольна, что надо все время быть дома и постоянно что-то делать для младенца-сына. Но через некоторое время она почувствовала беспокойство. Куда подевались умиротворенность и спокойствие беременности! Каждый день она теперь выезжала на верховую прогулку, и вскоре избыточный вес растаял, и она стала такой же стройной и худенькой, как раньше.
Рассматривая свое тело по ночам, она большой перемены в нем не находила. Правда, грудь стала полнее, потому что она все еще кормила, но живот снова плоский, а ноги худые. Теперь беременность представлялась ей долгим сном, и она содрогалась, вспоминая, какой же она была толстой и неуклюжей.
— Ну ладно, — пробормотала она вслух, — по крайней мере, хорошо то, что больше детей у меня не будет.
Она опять вспомнила о Сете и впервые за много месяцев почувствовала гнев и негодование. Нет, он вел себя непростительно.
Одежда Люпиты снова висела на ней. Поэтому однажды из поездки в Санта-Фе за припасами Пол вернулся вместе с миссис Санчес и несколькими рулонами разных тканей.
Миссис Санчес прожила на ранчо три недели, и все это время три женщины усердно занимались новым гардеробом Морган. Они сшили два костюма для верховой езды, несколько новых дневных платьев, еще несколько для выходов в магазины и для визитов. Вечерние платья Морган привезла из Сан-Франциско.
Она часто писала Терону, и он пришел в восторг, узнав о рождении Адама. Терон и Жаннетта были здоровы. Новую помощницу он не нанял. Его клиенты все еще осведомлялись о Морган. И, как всегда, Терон умолял ее вернуться.
От его писем ей становилось немного грустно. Хотя ее окружали любимые ею и любящие люди, она чувствовала себя иногда одинокой.