Страница 25 из 77
Глава 9
Событие двадцать четвёртое
Так получилось, что в путешествие отправился Иван Яковлевич не один. Совсем один и не собирался. Ещё уезжая из Сарагосы уговорил присоединиться к их диверсионному отряду бывшего белогвардейца, а ныне рабочего кузницы в предместье Парижа Андрея Мартьянова по прозвищу «Весёлый Андре». Покинул бывший прапорщик Родину в далёком двадцатом году в возрасте двадцати одного года. Не из Крыма, как большинство эмигрантов, а из Украины, когда всем казалось, что армия Тухачевского, что рвалась к Варшаве, захватит её и в Польше тоже придут к власти коммунисты. Особо о том времени "Весёлый Андре" не распространялся. Да, вообще говорил очень мало. Сейчас мужику под сорок и жена есть француженка и двое детей. Чего сорвался на чужую войну, да ещё за коммунистов воевать. Сам он по этому поводу сказал коротко: «Наплевать мне на коммунистов и испанцев, хотел убить немцев побольше». Оказалось, что когда немцы заняли Украину, то стали там грабить и порядок свой наводить. А в поместье под Черниговым у него жил отец и молодая жена, да ещё два брата младших. Пришли немцы в поместье Мартьяновых экспроприировать продовольствие, а старший Мартьянов на них с шашкой вышел. Убили его, убили бросившихся защищать отца пацанов, изнасиловали, а потом убили жену. Узнал об этом прапорщик, когда отступал к Варшаве. Убил пару немцев, что были инструкторами-командирами в их полку и подался в Париж. Там и осел. Но вот злобу затаил, и когда оказалось, что можно в Испании, если воевать за республиканцев немцев убивать, то одним из первых записался.
Самое смешное, что потом оказался в интербригаде, где в основном немцы одни. Когда ему Брехт на это указал, то Андре зло на него глянул, не как на врага, а как на дуболома, и сказал: «Вот полковник целый и человек геройский, а немца от камрада отличить не можешь».
Брехт тогда предложил Весёлому Андре перейти в его отряд.
— Я в Россию не поеду, там меня расстреляют, да и жена с детьми в Париже.
— Расстреляют. Вполне возможно, так что я тебя и не зову. Просто всё это скоро кончится и нужно будет домой мне через Францию возвращаться, а я там хочу дельце одно обтяпать. Нужен провожатый и помощник.
— Убить кого? — приподнял уголок правой губы верхней, клык освобождая.
— Убить.
— Немца?
— Ну, не совсем. Прихвостня немецкого.
— Так тоже неплохо. Жаль, что ты немец. Но как сказал уже — человек геройский и фашистов с нацистами крепко бьёшь. Согласен. Вступлю в твой отряд и в Париже помогу, когда вернёмся.
Так что это был первый член отряда, который оказался у Брехта, когда они в Валенсии садились на пароход до Марселя.
Вторым был немец. Куда без них. Вильгельм Бруммер тоже решил, что хватит ему воевать. Пора домой. Там тоже жена и двое детей. Ну, и что, что он коммунист. Коммунисты тоже хотят спать на кровати, а не в палатке, а то и вообще под открытым небом, под дождём плащ-палаткой накрываясь. Отдал он свой долг Коминтерну. Пора и супружеский долг отдать. Отдавать. Накопился.
— Не боишься в Германию возвращаться? — спросил его полковник. Помнил, что гитлеровцы с коммунистами не сильно церемонились. Либо концлагерь, либо расстрел.
— Заберу семью и перееду к родителям жены, она как раз француженка, в Коминтерне познакомились, давно они нас в Эльзас звали, всё жаль было покидать родной дом. Теперь, хочешь, не хочешь.
— Решение правильное. Думаю, в Германии тебя расстреляют, да и семью репрессируют, — согласился с Бруммером Брехт.
Так что берлинец стал вторым членом отряда.
Третьим стал итальянец. Понятно, что это — Федька Леший, он же Франческо Дель Боско. Но этот в Париже оставаться не собирался. А собирался он с Брехтом до конца ехать, до самого Спасска-Дальнего. Где Иван Яковлевич ему земли гектар обещал и жену кореянку.
Точно. Ляпнул такое Брехт, когда они эсминец итальянский захватили. Нужен был минёр. Но вот сейчас? Если они доберутся всё же до Москвы, то служба Федьки Лешего на флоте фашисткой Италии — это «Казус Белли». Объявят ему войну соратника Ежова и победят, весьма вероятно.
— Хорошо. Только ты говори, что гражданин Испании.
— Но я почти не знаю испанского! — опешил торпедист.
— Ну, учи. Вон с Хуаном общайся. А, вообще, говори, что жил на острове Мальорка и что у тебя отец итальянец сбежал от фашиста Муссолини туда. Вот тогда ты будешь с радостью принят в СССР.
— А документы?
А документы? Пришлось идти к Штерну и объяснять ситуацию. Нет, конечно, правды не сказал, сказал как раз эту версию, и что документы остались в машине сгоревшей, в «Хансе».
— Я переговорю с испанскими товарищами. Поможем.
И помогли. Паспорта не выдали, а справку с описанием всего этого бреда брехтовского дали. Ну, в СССР всё одно новые документы получать, а для Франции такой справки хватит.
Так появился третий член отряда.
А четвёртым неожиданно стал Хуан Прьето. Четырнадцатилетний пацан решил перебираться с Иваном Яковлевичем в СССР. Если бы через Одессу, то, наверное, это не сложно. Куча народа перебралась. Десятки тысяч, если верить газетам того времени и википедии другого времени. Та же мать Харламова. Да много кто. Но это если тут сел, а выходишь уже на территории СССР. А здесь Франция. Паспорта у четырнадцатилетнего пацана нет. Даже вообще никаких бумаг нет. И что делать? Пришлось снова к Штерну обращаться. Но времени уже не оставалось, и тогда Брехт решил ход конём сделать. Проехали они до одного из поселений, недалеко от Мадрида, и там алькальд за пару тысяч песет сделал Хану паспорт. Добавив четыре года. Ну, мелкий уродился и худой. Что теперь поделаешь.
Так что на пароход до Марселя Брехт купил пять билетов.
Событие двадцать пятое