Не уходи

– За счет заведения. – отсалютовал Гена, и протянул каждому по коктейлю. Лене достался «Изменник», ее парню «Тайная брюнетка». Выждав несколько секунд, когда реакция молодых людей не заставила себя долго ждать, бармен принялся нарочито извиняться, что перепутал, поменял бокалы местами и убрался восвояси.

– Что это за тайная брюнетка? – спросила Лена своего парня. – Почему ты опоздал?

– Это просто названия коктейлей, не гони. – засуетился ухажер, вставая и направляясь к стойке.

– Ты куда? Мы еще не договорили! – сказала вслед девушка.

Гена делал вид, что занят, хотя все его органы чувств были направлены к заветному столику, и поэтому судорожно начал перебирать в голове варианты развития событий. «Заварить кашу легко, а вот что дальше делать? Надеюсь, он не боксер» – подумал бармен. Не успел он закончить полировать стакан, как услышал знакомый, но нежеланный голос:

– Пойдем выйдем.

– Ты боксер? – зачем-то спросил Гена.

– Узнаешь.

– Подходи к служебному входу через минуту.

Ни на кого не обращая внимания, даже на Лену, парень в куртке поспешил к выходу. Гена предупредил официантов об отлучке и в шутку сказал, чтобы включали похоронный марш. Бежать поздно, хоть и очень хотелось.

Лена осталась одна, как и была в начале вечера, только к ней в спутники прибавились замешательство и тревога. Она не была дурой, чтобы как минимум не начать думать об этих названиях и их значении. Но как об этом узнал бармен? И если знает он, то кто еще знает? Все? Никто? На эти вопросы она никак не могла ответить, сидя за столом. Но вмешиваться в мужские дела, такие как мордобой, она не намерена. Хотят ломать кости- пускай ломают. Женщины выше этого. Да и смотреть на это довольно дико для нее. Насмотрелась уже.

Минуты казались часами в ожидании исхода драки. Входная дверь была рассмотрена до дыр, а барная стойка была отполирована ожидающими взглядами. С какой стороны ей ждать новостей? Если бы Лена грызла ногти, то все пальцы остались без них. Когда сил терпеть уже не осталось, и она готова была выйти, чтобы на крайний случай вызвать скорую, за стойку пришел Гена. Его лицо сияло от победы, хотя в носу торчали два комка алой ваты, а на рубашке то тут, то там были пятна крови. Девушка бросилась к нему, и чуть не опрокинула опустевшие коктейльные бокалы.

– Все в порядке. Эта кровь тоже моя. Он хоть и не боксер, но драться умеет. Пускай теперь походит без уха. – сказал Гена.

– Что? – ахнула Лена.

– Я пошутил. Но синяков понаставил. – ответил Гена и рассказал девушке все.

Говорить особо было нечего, но даже этого ничего хватило на то, чтобы Лену охватила досада:

– Я это подозревала и хотела вывести его на чистую воду. Я пришла сюда, чтобы счет за ужин его обанкротил. Надо было тебе подождать, когда мы хотя бы поедим. – пошутила она. – Но спасибо тебе. Не каждый на такое пойдет.

– Не за что. Понимаю, момент, конечно, далеко не самый подходящий, но когда будешь готова, может, сходим поужинать? Только не здесь. Я слышал, здесь очень надоедливые бармены. – сказал Гена.

Впервые за вечер Лена рассмеялась. От ее смеха Гена не мог не состроить самодовольную ухмылку, в которую она и влюбилась.

И сейчас, стоя в кухне оливкового цвета у белого как горный снег обеденного стола, заставленного лучшими кулинарными произведениями искусства хозяйки, Лена, полуприобняв мужа, смотрела ему в глаза. Она помнила и понимала, что Гена хоть и тот еще косячник, но может исправлять то, что сам и вытворяет. Это дало ей надежду на то, что праздник еще не испорчен бесповоротно, хоть будет и трудно. Да и она сама сможет извлечь из этой ситуации пользу в будущем. Кто сказал, что она не будет припоминать ему этот день рождения всю его оставшуюся жизнь?

Гена, заметив, что в глазах Лены желание рвать и метать сменилось чем-то теплым, поцеловал ее. Он знает, как растапливать лед. Если семейная жизнь чему и учит, так это уметь ловить момент, чтобы сменить гнев партнера на милость, и самому поступать так же. Иначе это не семейная жизнь, а семейная смерть.

– Когда ты успел договориться с Андреем? – поинтересовалась она.

– О, у меня было море времени на это. Не волнуйся, все будет в лучшем виде. А теперь, отдохни, подготовься встречать гостей, а я закончу здесь. Наденешь то платье с цветами? В нем ты шикарно выглядишь.

– Ты что, меня как товар выставить хочешь? – спросила Лена с напускным недовольством.

– Ты поняла, что я имел в виду, и не надо мне тут. – успокоил Гена, взял нож из ее рук и поцеловал в нос.

– Ладно, кастрация откладывается на неопределенный срок. – заключила Лена и поцеловала его в ответ.

– Люблю тебя. – сказал Гена.

– А я тебя. – ответила Лена и пошла в гостиную проверить Кирилла.

Спустя минуту после ухода жены, Гена еще раз удостоверился в том, что он один одинешенек, и схватил телефон в надежде на то, что ему ответят на звонок.

– Андрюха, здорова. Вопрос жизни и смерти. Дело на миллион и полный звездец. Нужна твоя помощь позарез. Нужен Беркут сегодня. Как что? День рождения Кири, забыл, что ли?! Я не забыл, просто не успел. Выручай, будь другом. Да? Здорово. По гроб буду обязан. Не боись, с тобой тоже скоро отметим, я проставляюсь. Все, спасибо, на связи.

Что ж, Гена умеет выходить сухим (хоть и не полностью) из воды, или с минимальными потерями. Он положил телефон обратно в карман, и большой камень с громадным грохотом скатился с его сердца. Давно он не испытывал такого стресса. Мужчина понимал, что мог запросто испортить день рождения сына, но также понимал, что визит начальника может стать большим стартом его карьеры, а его карьера – это хороший уровень жизни самой семьи. Разве это плохо? Он готов дать голову на отсечение, что все, что делает – делает для семьи. Да, приходится жертвовать, и жертвовать многим, иногда даже интересами самой семьей, но цель оправдывает средства, кто не рискует, тот не пьет шампанское и все в таком духе. Ради этого, полагал Гена, можно немного и потерпеть. Тем более, все не так уж и плохо. Да, придет Степан Аркадьевич, да, приведет своего невоспитанного сына, но они скоро уйдут, и Гена станет самым лучшим мужем и отцом во всем белом свете. Надо только чуть-чуть потерпеть. Потерпеть и при этом все сделать правильно, иначе это будет напрасно. Мазохизмом он не хочет заниматься, да и никто не хочет, кроме самих мазохистов.

Глава 3

Оживленная городская улица днем наполняется целым каскадом запахов и звуков, и создается атмосфера, попадая в которую, человек чувствует себя частью целого общества, как какой-нибудь муравей, или он может представлять себя героем старой романтической комедии, где посреди бурного потока людей он встретит ту единственную, с которой его свяжет крепкая нить судьбы. Все, от аромата булочной и до сирен скорой помощи вовлекает прохожего в этот повседневный сумбур. Но проникаться этой атмосферой не стоит, ведь если хоть на мгновение остановиться и начать впитывать в себя эту действительность, можно ненароком начать сталкиваться с проходящими людьми, у которых есть дела, и которые не поскупятся на сравнения тебя с какой-нибудь черепахой, тухлой каракатицей или даже похлеще. Этот городской пейзаж не создан для созерцания, но только для того, чтобы занять свое место в толпе людей, идти куда следует и ни в коем случае не сбиваться с маршрута, иначе нарушишь порядок вещей, который нарушать не следует.

Мимо украшенного постерами с новинками кинотеатра, который в это время дня еще не пользуется большим спросом, проходит молодой человек с тяжелой спортивной сумкой на плече. На нем легкая кожаная куртка, потертые джинсы и кожаные туфли. Весьма непримечательно в это время года, но люди, завидев его, невольно уступают ему дорогу. Если смотреть на эту картину сверху, то может показаться, что это не обычный прохожий, идущий на тренировку, а Моисей, который взмахом посоха раздвигает море. Но что же заставляет людей расступиться перед тем, кого в любой другой день и не заметишь? Выражение лица. Его глаза смотрят перед собой и никого не замечают, а уверенная походка локомотива намекает на то, что если оказаться на его пути, то он просто переступит через тебя и глазом не моргнет, поэтому целесообразней будет отойти на шаг в сторону и забыть все это как страшный сон. Брови максимально опущены к носу, задавая новый стандарт хмурости. Губы сжаты тонюсенькой полоской, и если не знать физиологию человеческого лица, то, взглянув на парня, можно подумать, что он где-то их потерял, или променял на возможность максимально хмурить брови. Ах да, еще и грим. Все его лицо было покрыто клоунским гримом.