Страница 49 из 81
Впрочем, обращать на неё внимание я не планировал, поэтому, проигнорировав заодно, и шумно задышавшего, и выпучевшего глаза Иванова, ответил Гавриле:
- Да вот, всё хочу спросить, ты же аристократ, Горшковы известная фамилия, а водишься с какими-то простолюдинами. И ладно бы они хоть адекватные были. Один постоянно влипает в неприятности, подставляя находящихся рядом, другая исповедует радикальный феминизм, мечтая загнать под каблук всех окружающих мужиков. Но ты-то нормальный. Ты умный, в отличии от этих двух недоразумений, невооружённым же взглядом видно, что они тебе не ровня.
От моих слов парень нахмурился, весь напрягся, стискивая метлу и как-то даже чуть сгорбился. Иванов наоборот, побледнел, задержав дыхание и замерев будто в ступоре, а Эма, словно рыба, начала хватать ртом воздух, казалось, что она сейчас рухнет в обмороке.
Напрасная надежда, конечно. Ни в какой обморок она падать не собиралась, наоборот, набрав побольше воздуха в грудь, завопила на всю площадь:
- Ты меня назвал глупой!?
Нужный эффект был достигнут, на нас тут же, прекращая остальные разговоры, стали обращать внимание окружающие.
- Ах ты! - Такаюки, как когда-то в магическом квартале Иркутска, поднял метлу над головой, на манер дубины.
Вот только на них я почти не обращал внимания, сосредоточившись на Горшкове. А тот, всё ещё молчал. Он и в самом деле был неглупым человеком и прекрасно понимал, что я прав. Вот только подача и обстановка совсем не способствовали тому, чтобы мою правоту признавать. Будь мы вдвоём, один на один, возможно он со мной бы согласился, но не сейчас, в присутствии своих, так называемых, друзей и кучи остальных студентов.
По сути, я поставил его в безвыходное положение, устроил ему цугцванг, при котором любое его действие ведёт к ухудшению позиции.
- Ну так что? - подлил я масла в огонь, - давай, бросай уже этот балласт, лучше дружи со мной.
- Нет, - наконец решившись, ответил парень, - с тобой дружить я не буду никогда. Ты нехороший человек. И если все остальные аристократы такие же, то я лучше буду общаться с простолюдинами.
- Щас я ему вдарю!
Иванов таки решил, наплевав на все правила, огреть меня метлой, но, как всегда, неудачно.
Та со всей дури опустилась на то место, где я только что был и с ужасающим треском переломилась посередине.
- Что ты наделал! - прижав ладони ко рту, воскликнула Эма, шокированная столь небрежным обращением с инвентарём.
- Ничего, изолентой замотает, - отступив на шаг прохладно произнёс я, - если синей, то крепче, чем новая будет.
Такаюки уже был готов броситься на меня с кулаками, как вдруг в действо вмешалось новое лицо. С громоподобным рыком сквозь ряды студентов, словно таран сквозь ворота, проломился Угрюмый, мигом оценил обстановку и, гневно сверкнув глазами, прорычал:
- Опять ты - Рассказов?! Всё тебе неймётся? Думаешь, папаша-аристократ тебя тут защитит?! Ошибаешься.
Он вытянул руку в направлении меня, скрючив пальцы, и я тут же схватился за горло, принялся картинно хрипеть и корчиться. Впрочем, я старался сильно не переигрывать, хотя зритель, преимущественно в лице Горшкова и Ко, и был весьма непритязательным.
По всей видимости, это был какой-то экспромт самого Угрюмого, решившего воспользоваться ситуацией и, похоже, втереться поближе в доверие к парню. Я вовремя поймал его мимолётное подмигивание и тут же сообразил как себя вести.
Сначала я кривлялся стоя на ногах, затем, словно под гнётом неведомой мощи, опустился на одно колено, потом на второе, хрип стал медленно переходить в сипение, а глаза закатываться.
“Как играю, как играю!” - не без гордости подумал я, глядя на объятые ужасом лица студентов вокруг.
Как-никак, десять лет проездил в своё время с бродячим театром, загоревшись лицедейством, а потом ещё десять лет был ведущим актёром собственного столичного театра. И никто, хе-хе, не догадывался, что любимец публики, срывающий овации в каждое своё выступление, их собственный архимаг-император.
Много, кстати, узнал, про своих чиновников. В том плане, что каждый второй непременно желал затащить меня в койку. Выяснив масштабы педерастии во властных имперских кругах, был неприятно удивлён. И ладно бы, эта их любовь к мужеложеству не мешала работе, но нет. Куча народу оказалась любовниками, любовниками любовников, любовниками любовников любовников и так далее. Которые, естественно, толком ничего не умели, кроме как подставлять афедрон непосредственному начальству. Правду, значит, народ говорил, что куда к кому не приди с жалобой или прошением, всё через жопу делается. А я ещё не верил.
Попутно вскрыл, что моя имперская тайная канцелярия, оказывается, прекрасно об этом знает и, по сути, управляет моим государством, держа всю эту кодлу за яйца железной рукой. Разозлился. Во-первых, лично поговорил с головой канцелярии. Не с главой, а именно с головой, потому что, к моменту, когда я успокоился настолько, чтобы перейти к разговору, от него, собственно, только голова и оставалась. Затем начал искать, с кого вся эта вакханалия пошла.
Вот как в медицине, есть нулевой пациент, от которого заразились все остальные, так и тут явно был нулевой педераст, который притащил всех прочих.
Три дня разбирал ветвящуюся и перекрещивающуюся в самых разных позах структуру любовников, сортируя по принципу - кто чей, поднимаясь всё выше, пока не вышел, в конце цепочки, на самого себя.
Охренел чутка, долго вспоминая, где и как это могло произойти. Естественно не вспомнил. Начал разбираться сильней, и в итоге, вскрыл самую, наверное, наглую аферу, какую встречал в своей жизни. В один прекрасный день, один из моих имперских чиновников, не самого высокого звена, из разряда принеси-подай, но приятный лицом и голосом молодой человек, не придумал ничего лучше, для продвижения по карьерной лестнице, как создать у всех впечатление, что он является тайным любовником императора, то есть меня. Естественно, напрямую он этого не заявлял но, подкупив одного из гвардейцев, периодически был этим гвардейцем вызываем и сопровождаем в направлении императорского дворца. И начальство, даже не подозревавшее, что у кого-то может хватить наглости такое провернуть, поверило. Парень стал стремительно расти в должностях. Наглости у него тоже стало прибавляться и вскоре он стал тащить на нижестоящие должности уже своих любовников.