Когда меняется мир

Часть II

Глава 1. Эвакуация?

Утром во дворе скопились люди. Нужно было внести свои данные в регистр. Эвакуацию проведут на протяжении оставшегося июля.

Уровень воды поднялся почти по пояс. Лестничную клетку залило, в подъезде появился запах влажности. Свет нам так и не дали. Это только подчеркивало всю тяжесть бедствия, навалившегося на Архангельск. Ходили со свечами, как в средних веках. Только сейчас мы осознали нужду во всех вещах, которые всегда были рядом и вдруг пропали. К концу месяца мы жили с пустыми шкафами и набитыми сумками.

Наконец-то эвакуация!

Я прощался в сердцах с нашей квартирой на неопределенный срок, как маленький ребенок, уезжающий из родного дома в детский лагерь. Будто б на вечность. Мы покидали стены, в которых мы выросли, где жили наши родители. Я, можно сказать, прощался со своим счастливым прошлым. Теперь над нами нависла неизвестная угроза, не гарантирующая спокойствия, но обещающая мешки неприятностей…

С Женей мы виделись последний раз накануне эвакуации. Если связи нет, нужно включать навыки коммуникабельности. Его эвакуируют в этот же день, что и нас.

Нас ждали спасательные лодки. Пока мы приближались к Краснофлотскому мосту, видели опечатанные торговые центры. Дома стали немного меньше. Легковушки замерли, только редкие внедорожники лениво пробивались через течение.

Мы подплывали к речному теплоходу.

Давка. Молчащие толпы, ждущие спасения. Укрыться от солнца негде. На сильном течении лежали платформы, места на них ограничили. Знакомых лиц посреди серых незнакомых масс не видно. И Жени тоже нет.

Первыми я повел Любу и Ингу. Их нашли в реестре, пропустили. Только я накинул рюкзак на плечо, как меня остановил сотрудник. В реестре нет моих данных. Я обомлел и полностью потерялся.

– Если он не зарегистрирован, пусть отходит и не задерживает очередь! Все жить хотят.

Выругавшись матом чуть ли не во весь голос, я махнул моим девчонкам и стал проталкиваться через бестолковую очередь. Стараясь не потерять самообладания, я говорил спокойно, чтобы их не напугать. Пытался, но не вышло.

– Ин, Люб, не бойтесь! Я скоро буду с вами. Разберусь! Меня в реестре не нашли! Да откуда я знаю!?

Я показал Инге на широкий карман сумки и испытал слабую гордость за мою предусмотрительность. Туда я положил часть наших денег, перцовый баллончик, на всякий случай, и свой укороченный нож.

Всегда кажется человеку, что ему обязательно помогут и точно повезет. Вся эта гордыня и самоуверенность оказались страшнейшими чертами для того, кто хочет выжить. А люди, которые не верили в приближающийся конец привычного мира, беспощадно получат по шапке, а может вообще без шапки останутся.

К таким людям принадлежал я, вдобавок еще Игнатьич. Он, как и я, вышел из толпы с замершей на лице хмуростью. Я поинтересовался, почему он не на борту, но он что-то невнятно пробормотал, я ничего не понял. Продолжать разговор я не хотел. Хотелось только на борт того теплохода!

Слава богу, что хоть они на борту! Но их эвакуировали без меня! Без меня! Я ведь знал, что лучше меня никто о них не позаботится!

Глава 2. После эвакуации

Несколько дней тишина. Щелканье часов было единственным моим сожителем. Шкафы на половину пустые. Помню, как мы мялись, что брать, а что оставить здесь. Кое-как управились.

Будто квартиру вынесли мародеры, ей-богу! Тьфу-тьфу!

Телевизор и прочую дорогую технику мы спрятали в выдвижной ящичек под кроватью. С кухонной утварью поступили похожим образом. Не знаю, зачем мы прятали посуду под гарнитур, как клад. Это не заинтересовывает воров. Не китайский же фарфор эпохи «Сунь-Хунь-Чаев». Пришлось распаковывать!

С возвращением, етить твою!

На следующие несколько дней мы обращались в разные инстанции, где были никому не нужны. Переписать данные паспорта и прочих бумажек не получилось, и вышло так, что нас просто оставили в эвакуированном городе, который встречал бедствие во всей красе. Никому мы не сдались. Единственные люди, которым я был не безразличен, эвакуированы и уже в десятках километров от меня.

Звуки на улице стали меняться. Такое ощущение, будто отдалился от цивилизации: редко разъезжали только высокие грузовики и внедорожники. К транспорту Архангельска присоединились рыбацкие надувные лодки. Город постепенно умирал: после торговых центров стали потихоньку закрываться все магазины. Их было все меньше и меньше, и чтобы купить коробочку сахара, пришлось пробираться через замысловатые пути. Кстати, о понтонах: в эвакуированных дворах власти их снимали, чем очень усложняли передвижение по городу. Будто б они экономят на этих платформах. И сдается мне, не только у нас так. Новостные ленты из работающего Интернета лишний раз в этом убеждали: вода активно заполоняла и топила страну. В других государствах вообще кошмар…

Однако, появившаяся связь, служившая нам источником информации, прожила недолго. Спустя несколько дней оставшееся в Архангельске человечество, вроде меня, осталось без связи и интернета. Вот так: раз – и нет. Ощущалось, что в мире происходит то, о чем необходимо знать, но понимание того, что узнать об этом неоткуда, делало жизнь гадкой, жестокой и никчемной.

За эти несколько дней Игнатьич влился в мою жизнь и стал словно давним другом семьи. Теперь он оставался единственным товарищеским плечом. Я борол в себе страхи, но, не скрою, с ним мне было гораздо спокойнее. Интуиция подсказывала, что ему можно доверять.

Почему он помогает? До потопа просто «здравствуйте – здравствуйте», и никто не сближался. Повода не было, как говорят. Однако я ничуть не жалею, что жизнь нас познакомила, пусть в столь тревожные времена. Ведь известно, что в мире полно людей, полностью противоположных Игнатьичу. Это обнадеживало, но одновременно и настораживало.

Теперь наша главная задача – выезд из города. Вклиниться в плановую эвакуацию у нас не вышло, так что теперь никто не отвечал за нашу безопасность, кроме нас самих. Нужно добраться до временного пункта эвакуации. Успеть. Место эвакуации на карте: Красноборск. Теплоход с нумерацией «А29». Пусть Инга и винит меня, что я задумчивый, но это я мимо ушей не пропустил.

Пустая квартира только обжимала одиночеством и воспоминаниями, поэтому я часто зависал на квартире у Игнатьича. Боевой сосед всегда был рад меня видеть.

Глава 3. Работа над ошибками

Игнатьич устроил на своей кухне продовольственный учет: мясные консервы выстроились одной колонной, жестяные коробочки с заварками всегда были под рукой – в верхнем ящике. На стол я выложил батоны хлеба и коробки с водяными фильтрами. Нам не нужно было объяснять, что для выживания в обесточенном городе лучше держаться вместе.

– Так, у Обводного канала все раскупили. Откуда блин у народа такие деньги?

– Хе-хе, а так часто бывает: когда жить захочешь, и не столько откапаешь.

– Завтра надо точно сгонять на Дзержинку, потом на Вещевой рынок. У тебя завтра утром никаких планов нет?

– Нет, – сказал сосед, не отвлекаясь от пересчета скудных запасов.

– Утром безопаснее. Многие отморозки – хищники. Они, как совы – перед ночной охотой отсыпаются. А в семь сегодня встали, выходим: почти никого нет, патрули особо не докапываются.

– Ты и днем сейчас редко кого увидишь, – Игнатьич отвлекся от укладки консервов и присел. – Значит, берем двухтактный мотор. Но тогда нам нужно масло, бензин… много бензина. Двухтактный топлива жрет больше, – пересчитал по пальцам Юрий.

– А зато он легче и дешевле. Бензина еще можем достать, заправки пока работают… – улыбнулся я, поджав ноги. – Когда мы вернулись, на заправке литр девяносто второго бензина стоил шестьдесят пять рэ.

Да, про преимущества моторов и разных типов лодок мы наслушались вдоволь. Было бы… столько денег.

– А сейчас пора дела делать, – сказал я и сам удивился моей решительности. Просто хотелось поскорее покинуть город и добраться до моих родных.