Страница 69 из 77
- Тогда… - сестренка задрала голову, высматривая «свою» лоджию, постепенно превращавшуюся из родной в чужую. – Тогда все!
- А Ритка где?
- А они с мамой уехали, их дядя Филя повез.
- Так ты что, последняя? Как капитан с корабля?
- Ну, да! – хихикнула девушка. – Подбросишь?
- Подброшу, - ухмыльнулся я. – Может, даже поймаю… Садись!
- Ага! – Настя гибко просунулась на переднее сиденье, и завозилась, клацая ремнем.
«Ижик» завелся с полоборота. Заурчал, будто радуясь близящейся езде, и тронулся. Я поглядел в зеркальце, будто прощаясь с аллеей.
Папе сразу предлагали квартиру на площади Юности, но он уперся: «Хочу, чтоб ближе к природе!» Ну, на тебе природу… Новый дом в шестом микрорайоне выстроили прямо на опушке. Тихо, зелено, но до работы далеко – через весь Зелик добираться.
Я вздохнул, и покосился на сестренку – Настя выглядела рассеянной и задумчивой, ее губы почти незаметно изгибались, словно готовясь улыбнуться.
Поглядывая на дорогу, я выехал на Сосновую аллею. Меня и самого тянуло неспешно, под осеннее настроение, перебирать тягучие мысли. Нет, лишнего не скажу – за лето моя жизнь устоялась. Муть осела, соленая влага подсохла.
Иногда только, вот как сейчас, посещала стыдная неуверенность – я сомневался в собственном разумении. Мучительное, раздражающее состояние! Как будто упустил что-то, недопонял, недодумал. Или просто воспринимал окружающее в обманчивой простоте, не испытывая смысл на прочность?
Взять того же Рокфеллера. Ведь он же желал моей смерти, боясь, что послезнание откроется не ему. А теперь что? Угомонился, преисполнившись благодарности и смирения? Спасибо, мол, поправил здоровье. А что ему мешает позвать Аидже? Унять тахикардию у индейца получается не хуже моего.
Может, олигарх не отступился от «мечты-идеи» - выведать, что там, за гранью завтрашнего дня? Просто сменил тактику, и ведет ласковую осаду?
У нас с ним нормальные товарно-денежные отношения. Я ему – факт, он мне – транш. Дэвид-младший хоть и скупее Баруха, однако пять миллионов набежало…
«Надо еще особняк в Форест-Хиллз продать – зачем он мне?» - протекла домовитая мысль.
Кооператив на Вернадского уже строится, будущей осенью раздам ключи моим умникам и умницам, умельцам и умелицам. Плохо выбритым мэ-нэ-эсам, инженерам в потертых пиджачках… Подвижникам прогресса.
Мой дом в стиле Тюдоров миллиончиков на пятьдесят точно потянет. Можно и скидочку… И еще один кооперативчик забабахать… Пока меня терпят на самом верху.
- Приехали! – зазвенела Настя, и улыбнулась: - О чем задумался, детина?
- О жизни, деточка, - прошамкал я старушечьим голосом
- Жизнь прекрасна и удивительна! – пылко воскликнула сестричка.
И братику ничего не оставалось, кроме как согласиться.
«Профессорские башни», сложенные из кирпича, не теснились, а возвышались вольно, передом повернувшись к площади Юности, а задом – к лесопарку.
У подъезда нас уже поджидала целая команда КВН – дюжие парни, среди которых я узнавал пока лишь Костю Валиева, и смешливая шатенка. Марина, кажется.
- Весь тащить? – деловито спросил Костя, тряхнув блондинистым чубом, и качнул «Ижика».
Серьезный парень, беспрерывно поправляющий очки, съезжавшие с «римского» носа, развел руки, как будто измеряя ширину машины, и покачал головой.
- Не, в двери не пройдет.
- Да ну вас! – отмахнулась Настя. Поднатужилась, и вытянула коробку с книгами. – На!
Валиев принял груз, и резко согнулся, изображая неподъемную тяжесть.
- Сатирики… - фыркнула сестричка. Отвернулась от кавээнщиков – и заулыбалась. – Юмористы…
«Молодежь… - подумал я по-стариковски, и осадил себя: - А сам-то!»
Подхватив ящик с одеждой, спросил:
- Этаж какой?
- Вось… мой! – пропыхтела Настя, вытаскивая из салона объемистый тюк. Надо полагать, тоже «зимн.».
В лифт втиснулось двое – я и Костя. Едва сошлись дверцы и дрогнул пол, Валиев забормотал, краснея:
- Ты не думай ничего плохого, Миш… Настя меня в строгости держит, - лицо его поплыло от умиления. – Олег как-то подходит ко мне с рулеткой, озабоченный такой, головой качает: «Два метра почти, - говорит, - как же ты под каблучком умещаешься? Загадка природы!»
- И как ты ее только терпишь, вредину такую, - подхватил я, зондируя отношения.
- Не-е! – Костя с убежденностью мотнул головой. – Настенька не вредная, она хорошая. Ее все любят, просто… - тут он зарумянился: - Просто я… больше всех!
- Ну, да! – ухмыльнулся я. – Два метра почти.
Валиев захохотал, тиская коробку, а тут и восьмерка высветилась. На лестничной площадке шумели и галдели, разнося гулкие эхо по этажам.
Светланка, Аля, Тимоша вырядились, как на субботник, в старые болоньевые куртки, дырчатые от искр, и в болгарские джинсы «Рила», кое-где - на выступающих местах - запачканные известкой.
- Житие мое… - кряхтела Шевелева, подтаскивая ковер, свернутый в рулон.
- Хватайся, давай! – покрикивала Тимоша. – Иже херувимы!
Света, слабея от смеха, выпустила тканое изделие.
- Вот коза-а…
- Ой, девочки, не ругайтесь!
- А чего она меня смешит?
Моховы тоже присутствовали – Олег бережно, краснея от натуги, вносил тумбочку в дверь новой маминой квартиры, а Ира руководила:
- Левее! Еще чуть-чуть… Эй! Осторожно!
Девушка по-прежнему оставалась статной, а бока западали в талию – видать, уберегалась пока от счастья материнства.
- Миша! – возликовал девичий хор. – Помогай!
- Вот нет, чтобы в любви признаться… Пылко и страстно! - проворчал я. – А они сразу грузят…
- Одна только я… - заворковала Ира, тиская меня вместе с ящиком. – Пылкая…
- Щас кто-то получит! – донесся из прихожей ласковый Ритин голос.
Тихонько лязгая, разошлись дверцы лифта. Наружу выглянул один лишь Скоков, распаренный и взъерошенный, зато вся кабина заставлена коробками.
- Принимайте! – бросил Иван сиплый клич.
Вдвоем мы живо освободили кабину, и потащили книги в квартиру.
В самом деле, планировка «очень даже ничего», как Настя выразилась. И потолки высокие. Нормально…
- Куда? – лаконично вытолкнул Ванька, нагруженный сразу парой коробок.
- Сюда! – я опустил книги в угол гостиной. Разобранный книжный шкаф еще предстояло собрать.
Из кухни донесся вопль Изи:
- Ты чё?! Да это не сюда совсем! А-а…
- Бэ-э! – натужно ответил Дюха.
Парни возились со шведским кухонным гарнитуром – моим подарком на новоселье. Купил в «Березке», хоть мама и причитала, смешно сочетая радость со смущением.