Страница 18 из 24
Сферы Дженны пульсировали и переливались разноцветными всполохами. Что-то неладное творилось с её силой. Вместо того чтобы следовать единому руслу, она клокотала и рвалась наружу, словно подземный огонь. Девушка не могла, не умела справиться с ней. И страх, овладевший её чувствами, лишь сильнее раздувал опасное пламя.
С болезненной остротой странник ощутил, как отчаянно была напугана Дженна. И великое желание помочь заставило сердце мужчины забиться чаще.
– Всё хорошо, – сказал он, приблизившись. – Всё хорошо. Ты в безопасности.
Странник обнял сестру со всем теплом и нежностью, которые только остались в его собственной душе. И на время мелодии их жизненной силы сплелись в единую музыку.
В морозном плену пустоты, полной призрачных образов и голосов, Дженна услышала пульсацию жизни: ровную и уверенную песню, подобную биению сердца.
«Всё хорошо, – вдруг поняла она. – Я в безопасности».
Мрак, поглотивший её, перестал быть враждебным. Он вдруг обрёл плотность, стал мягким и уютным. Словно два могучих крыла, он укутал девушку.
Измученная наёмница ощутила себя в тёплых объятьях. Их сила отпугивала кошмары. Она успокаивала и исцеляла. Боль и озноб отступили.
«Это болит душа. Это процесс исцеления», – вспомнила она собственные слова, прежде чем провалиться в глубокий сон.
* * *
Пламя в горниле горело живо и ярко. Под могучими ударами молота звонко пела наковальня. От раскалённого до красна металла в стороны разлетались снопы искр.
Мастер Кай Двейг приподнял изделие и придирчиво оглядел со всех сторон. Не легендарный меч, но вполне достойное оружие. Всё же не вполне удовлетворённый работой, он запечатал заклятье и опустил лезвие в бочонок с водой. Вода фыркнула паром, зашипела, взбурлила, покорно принимая клинок.
Дав материалу немного отдохнуть, Кай Двейг поднёс лезвие к уху и легонько щёлкнул по нему молоточком. Звон вышел высоким и чистым, но что-то в его мелодии всё равно не понравилось мастеру.
Чернобородый кузнец отложил изделие в сторону и снова взялся за дело. Он аккуратно засыпал в тигли смесь для варки сплава, в печь – каменный уголь. Раздул меха.
Работа спорилась, и время проходило незаметно. День повернул на вечер, а огонь в горниле танцевал и пел без отдыха. Несмотря на то, что его силы подчас не выдерживали даже жаропрочные тигли, качество пламени было всё ещё недостаточным для того, чтобы соединить все составляющие металла в единстве необходимых свойств.
Каменные образы богов, застывшие вдоль стен на постаментах, казалось, с одобрением наблюдали за работой кузнеца. Боги Семи Путей, богини Семи Вод и Безликие, покровительствовавшие всем ищущим – путешественникам, учёным и первооткрывателям, – таинственно улыбались, словно предвкушая некое важное событие.
Великий Зоа̀р – воин и кузнец, Отец огня и металла, был серьёзен и невозмутим. А Сёстры-близнецы, одновременно прекрасные и ужасающие Элѐма и Куолу̀ма, как и всегда, смотрели на мастера глазами любящих матерей.
Не раз мастер Двейг взывал к богам за помощью, и ответ не заставлял себя долго ждать. Но сегодня одних лишь молитв, заклятий да двух человеческих рук было маловато. Давно пора было взять себе помощника, тогда, глядишь, от притока молодой силы и огонь в горниле запел бы по-новому. Но Кай Двейг привык работать в одиночестве. Уже многие годы только он да древние боги ступали в священное пространство кузницы.
Среди жителей ближайшей немноголюдной деревни достойного подмастерья не сыскалось. Мужчины Предгорья славились крепким здоровьем и сильными руками, но для того, чтобы работать в Доме Стихий, одних лишь только рук было мало. И потому придирчивый Кай Двейг, знавший секреты идеальных сплавов и умевший с ними работать, всё ещё ожидал идеального ученика, которым когда-то стал он сам для своего мастера.
Давно почивший Э̀ски До̀груж, ученик векового деда Ва̀нга То̀тта, который был подмастерьем ещё у самого эльфа Алин-Ал-Кабѝра, любил пошутить, что не хранители Путей, Ветров и Вод, а сами подземные боги послали ему мальчишку. Чумазого и исхудавшего Кая мастер обнаружил в одном из мешков с железной рудой, которую торговцы оружием поставляли кузнецу для выполнения их заказов.
Эски Догруж своей находке даже не удивился, ибо во всём полагался на волю богов Стихий, Отцов и Матерей своего края. Железо – так железо, мальчишка – так мальчишка. Одно другому не помешает, благо лишний рот был ему не в тягость.
Оказалось, что отец Кая, чьё имя тот никогда не упоминал, человек, слабый телом и духом, за позорные деяния был сослан со всей семьёй на Кодимские рудники. Там и родился у его жены сын, как поговаривали злые языки – вовсе не от отца, а от самих горных демонов, ибо рос мальчик статным и сильным не в пример родителю.
Однажды маленького Кая постигло несчастье: единственный человек, который был ему дорог во всём белом свете – его милая матушка, – заснула и больше не проснулась. В то же день мальчик и сбежал. А спустя время, после долгого и тяжёлого путешествия оказался в доме кузнеца.
Эски Догруж был рад смышлёному подмастерью. Кая же зачаровало новое ремесло. В звоне наковальни и в гудении огня он слышал особенную песнь. Через некоторое время он уже не мог представить жизни без этой музыки и жара.
Выросший на рудниках, Кай слышал легенды о Дымной горе и легендарной кузнице, которую возвёл чародей Алин-Ал-Кабир у самого источника Звёзд. Одни говорили, что кузнец был эльфийского происхождения, другие – что в венах его текла кровь дракона, хозяина Дымной Горы.
В те времена и до сей поры мастерству Алин-Ал-Кабира не было равных даже среди умельцев Бунджуу̀га и Серботъйо̀га. Гномы и тролли Западного края отлично разбирались в топорах и молотах, а цверги делали прекраснейшие ювелирные украшения, уступавшие изяществом разве что работе древних сидов Востока.
Были среди этих народов и настоящие чар-кузнецы и маги-ювелиры, способные вложить в изделия необычные свойства, раскрывающие для своего носителя силу металла и камня. Но только Алин-Ал-Кабир сумел выковать три знаменитых меча: светозарный О̀льтин для Ѝндра хранителя Востока, льдистый Войг для Кизэ̀я защитника Запада и жемчужный Гьюль для его супруги – прекраснейшей Гюзэлѝн.
Легенда гласила, что в сплавы для тех мечей мастер добавил частицу каждого из героев: кровь стала тем компонентом, что перенёс личную силу воинов и хранителей в их оружие. Оттого каждый меч имел собственный неповторимый, как и личность его хозяина, оттенок стали: золотой Ольтин, синий Войг и перламутровый Гьюль.
Но самое удивительное заключалось в том, что сплав, из которого ковались мечи, сочетал в себе свойства, что в обычной природе железа противоречат друг другу. Материал был плотнее и в то же время легче обыкновенной стали. Он был твёрже алмаза, но при этом оружие сохраняло гибкость и упругость ивовой ветви.
Лезвия те при надлежащем усилии можно было согнуть в дугу, после чего оружие вновь принимало изначальную форму без какого-либо ущерба. Однажды заточенное, оно больше никогда не нуждалось в точильном камне. Узор металла был бесподобно красив и напоминал древние руны, откуда и пошло его название.
Алин-Ал-Кабир подробно описал весь технический процесс изготовления рунической стали, да так и не успел повторить величайшего эксперимента вместе с учеником. Старый мастер ушёл к Единому и богам, оставив записи и горн Вангу Тотту, что стал учителем Эски Догружа.
То были хорошие кузнецы и достойные последователи Алин-Ал-Кабира, но никто из них так и не сумел раскрыть секрет основателя Дома Стихий. Теперь Каю Двейгу оставалось лишь гадать да угадывать, был ли заключён недостающий компонент в чудесной руде, в крови героев, в особом пламени или же в духе самого чар-кузнеца…
За размышлениями да за работой день пролетел, и подкралась ночь. Солнце ушло с небосвода, а без его благословения кузнец никогда не работал, как и его предшественники, считая это дурным знаком. Мужчина снял перчатки и фартук, убрал инструменты и опустился на колени, чтобы возблагодарить богов. Мастер Двейг поклонился Стихиям и поднялся на ноги. Едва различимый шелест заставил его обернуться к дверям.