Страница 5 из 23
– Тихо, Эйн, это я. – Мэйвин прошёл вперёд своей лёгкой, совсем нестариковской походкой, почти незаметным движением пальцев послал горячую искру, зажигая огонь.
– Дедушка… – радостно выдохнул Эйнард, опуская в смущении руку с ножом. – Я не слышал, что это вы…
Обычно Обращённые хорошо чувствуют друг друга на довольно приличном расстоянии. Исходящая от них сила магии у дружелюбно настроенных магов вызывает чувство радости и удовлетворения. Но сейчас Эйнард не почувствовал этого, и потому удивился тому не меньше, чем самому появлению Мэйвина.
– Я шёл за тобой почти целую лигу… Но ты и не мог меня слышать, я отгородился метаморфозом от всех людей, и от тебя тоже…
Эйнард понимающе повёл подбородком, больше ни о чём не спросил, хотя узнать хотелось о многом, и особенно о том, что случилось в посёлке после его ухода. Неужели дедушке удалось убедить поселян и отца Валента? Или он просто хорошенько напугал их? Может, потому и пожар был?
– Ты выбрал не очень хорошее место для ночёвки, – заметил с упрёком Мэйвин, проходя ближе к огню.
– Я разложил корни тикса через каждые пять шагов. Всё так, как вы показывали. Никто не прошёл бы…
– Но я прошёл! – Мэйвин чуть-чуть голос повысил, и Эйнард промолчал, лишь губы поджал с обидой. Он был рад появлению деда, был рад тому, что не придётся ночевать одному, но строгость Мэйвина его удручала.
– Тикс и заклинание «тесного кольца» помогают только когда земля не освящена…
– А разве…
– Так ты не видел?! – Мэйвин плащ запахнул поплотнее, перехватил посох в другую руку. – Пойдём, я покажу, и ты сам всё поймёшь.
Меньше всего Эйнарду хотелось куда-то идти, ночью в темноте и добровольно, да ещё и бросить свой костерок с таким тёплым, таким уютным пламенем. Но Мэйвин шагнул в сторону от костра, властным движением руки заставляя идти следом. Засветившийся тусклым светом камень в навершии его посоха слегка потеснил темноту, но Эйнард всё равно чуть не упал, споткнувшись о корень сосны, отстал, как последний растяпа. Но подождать не попросил, не позвал, не крикнул – знал, что с дедом это бесполезное дело. Он только обругает за нерасторопность, или – что ещё хуже! – взглядом строгим из-под седой широкой брови окинет с ног до макушки, и всё. В такую минуту сам себя начинаешь ненавидеть, и слов никаких не надо.
Они вышли почти к самой дороге, и Мэйвин остановился возле каменного грубо отёсанного креста с еле-еле намеченным резцом распятием. Если наискосок по прямой идти, то от креста этого до костра всего ничего. Эйнард, понимая свою ошибку, лишь губу закусил. Он и не подумал даже, что под крестом земля может быть освящена. А сейчас, стоя от него в трёх шагах, и сам чувствовал, как земля сквозь подошву лёгких сапожек ощутимо греет ступни. Это тепло ни с каким другим не спутаешь. В нём сила, опасная древняя сила, разрушающая любое магическое влияние. Вон, и камень в посохе Мэйвина, и тот потускнел.
– Кто здесь похоронен? – спросил Эйнард, нарушая молчание ночного леса.
Мэйвин громко хмыкнул в ответ, казалось, больше и не скажет ничего, но он заговорил, поворачиваясь к мальчику лицом:
– Если б ты не ленился сосредотачивать свою волю и свою силу так, как я тебе показывал, ты бы и сам мог всё видеть и знать… – начал с упрёка и потом только добавил: – Это могила монаха-микаэлита. Я тебе рассказывал про этот орден, да мы уже сталкивались с ними. Они выступают против таких, как мы с тобой, против магов и колдунов. Наш епископ Крисби из этого ордена, это он и объявил поход против еретических знаний и всякого волшебства… Против всего, что, по его мнению, не угодно Богу…
А этот монах умер в дороге, потому что простыл под дождём. Бог не помог ему, а знахаря-травника поблизости не оказалось. Перетопили всех знахарей и посожгли. Потому что не различают, где магия, а где знания и опыт. Хотя иной раз одно от другого отделить очень сложно…
Эйнард ничего на это не сказал, да ему и нечего было сказать. То, что многое в мире изменилось, он и сам видел. И в первую очередь изменилось отношение людей к таким, как он и его дедушка Мэйвин.
Лет пять-шесть назад их бы в любом посёлке приняли с почтением и страхом. Не знакомые с магией люди всегда очень осторожны. Слово грубое сказать боятся, взгляда неосторожного. И при нужде всегда о помощи попросить готовы. Скотину подлечить, снять сглаз или порчу с себя и детей, погадать на будущее или помочь советом.
Так было до того королевского указа о запрете магии и колдовства. После этого всех, кто мог лечить, колдовать и знахарить, судили и казнили огнём или водой.
Мэйвин, до указа проживший на одном месте почти семь лет, вынужден был теперь постоянно переезжать с места на место. Как только люди начинали что-то подозревать, как только появлялись разговоры, слухи и сплетни, он снимался, бросая всё нажитое, и уходил подальше. Он научился быть осторожным. Многие знали его как знахаря и травника, но не мага.
То, что случилось с ними сегодня, не было единственным случаем, поэтому и обсуждать тут было нечего.
Эйнард так и не решился ни о чём спросить, сам же Мэйвин не спешил ничего рассказывать. В полном молчании они вернулись к костру, занялись приготовлением ужина и места для ночёвки.
– Куда мы теперь? – спросил всё же Эйнард, не сдержав своего любопытства.
– В город, – коротко ответил Мэйвин, разливая на две кружки горячий травяной чай.
– В Аннбург?! – Эйнард аж привстал. – Но ведь вы же… Вы всегда говорили, что в городе опаснее всего. Там судья и королевский гарнизон… И эти монахи тоже… Там нас найдут очень быстро.
– Мы не будем долго. – Мэйвин чуть-чуть улыбнулся в седые усы, лицо его тут же смягчилось, приобрело такие редкие черты миролюбивого добродушия и ласки. – И, надеюсь, ты больше не сделаешь никакую другую глупость…
Даже после всего, что случилось, Эйнард не назвал бы это «глупостью». Он не жалел о том, что спас своего друга от гибели. Повторись всё заново, он бы помог ему всё равно, даже если после пришлось бы снова отбиваться от напуганных, разъярённых поселян и остальных мальчишек, ставших свидетелями чуда.
– Это не глупость, – буркнул себе под нос, упрямо склоняя голову, исподлобья бросил взгляд на деда, но тот лишь улыбнулся в ответ, покачал головой, отпивая чай из своей кружки.
– Нас могут начать искать по всей округе. Наверняка начнут, – произнёс Мэйвин, немного помолчав. Он сам заговорил о произошедшем и глядел немного в сторону, мимо костра. В свете огня было особенно видно, какое усталое у него лицо. Он даже постарел ещё больше как будто, осунулся и похудел.
Магия всегда забирает много сил, а сегодня Мэйвину её помощь понадобилась особенно. Если бы не заклинание огня и не метаморфоз, позволивший под личиной другого человека в суматохе пожара покинуть посёлок, всё могло закончиться очень плохо. Но Бог спас и на этот раз, а теперь нужно найти недалеко отсюда какое-нибудь спокойное, тихое место и отдохнуть, подкопить растраченные силы и проверить, не объявят ли на них двоих охоту.
Мэйвин знал лишь одно такое подходящее по всем параметрам место: у своего старого приятеля Кревиса, книгочея и просто отличного человека.
Г Л А В А 2
Они и раньше бывали в городах, а в прошлом году на осеннюю ярмарку заходили даже в столицу, но в Аннбурге Эйнард оказался впервые. Город не был большим и ничем не отличался от всех других, виденных ранее. Те же каменные дома и узкие улицы, звон колоколов над городом, перекрывающий все другие звуки, и люди, очень много людей.
Мэйвин ориентировался на улицах Аннбурга так, будто прожил здесь всю жизнь, нужный ему дом нашёл легко и с хозяином его при встрече обнялся с такой радостью, как будто со старым знакомым.
Эйнард на всё это смотрел с некоторым удивлением, ничего не понимал. Таким весёлым и довольным деда своего он давно уже не видел. Хозяин дома, книжник Кревис, ему понравился при первом знакомстве. Его добродушное простое лицо излучало прямо ощутимое тепло: Кревис был магом, таким же, как и Мэйвин, и Эйнард это сразу почувствовал.