Страница 12 из 68
Последний епископ пришел, когда церковь разрывали теологические споры, и он делал все, чтобы примирить непримиримое. Главным помощником Сикста в переговорах с враждебными сторонами стал архидиакон Лев, как, впрочем, и в других церковных делах он был правой рукой епископа.
Манихейская ересь
Лев возвратился из Галлии 29 сентября 440 г. Его друг — Проспер Аквитанский — отразит радостное для соотечественников событие в своей хронике: "… более 40 дней римская церковь была без главы, с удивительным спокойствием и терпением ожидая прибытия диакона Льва, которого тогда удерживали галльские провинции: он был занят примирением Аэция и Альбина. И как будто затем он был далеко уведен, чтобы были ясно представлены и заслуженность избираемого, и здравомыслие избирающих. Итак, диакон Лев, приглашенный всенародным посольством и представ перед радующейся родиной, рукополагается 43-м епископом римской церкви".
Римский епископ давно стал главенствующим среди прочих христианских епископов, оставалось только выделить сложившееся положение вещей каким-то образом. В языческие времена верховный жрец в Риме именовался Великим понтификом. Этот титул было решено присвоить римскому епископу, и первым стал его носить Лев.
Тотчас по вступлению в великую должность Лев был принужден заниматься трудноразрешимыми вопросами: с одной стороны, он желал проявить милость к терпящим бедствие, с другой стороны как глава церкви он обязан был охранять чистоту веры от лживых измышлений, наивных заблуждений, коих было великое множество в те смутные времена. Эпоха Великого переселения народов достигла своего апогея, и вместе с народами по миру бродили ереси. Еретики, вольготно чувствовавшие себя на окраинах римских владений, теперь подвергались нападению кочевавших по странам и континентам народов и принялись искать спасения в Риме. Причиной первой большой волны инакомыслия, которая пыталась накрыть Рим, стали вандалы.
Племена вандалов первоначально обретались между реками Вислой и Одером. Во II в., воспользовавшись ослаблением империи, они перешли границы римской провинции Дакии, император был вынужден разрешить уже свершившееся переселение. Со временем вандалы перебрались в Панонию и жили здесь до тех пор, пока в 380-х гг. в облюбованной ими провинции не появились гунны, гнавшие перед собой бесчисленные племена готов. Вандалы, чтобы не быть истребленными, двинулись дальше на запад. У Рейна они столкнулись с франками. Битва была необыкновенно жестокой: в ней погиб король вандалов и с ним двадцать тысяч воинов. Только приход союзников — аланов — спас вандалов от полного уничтожения. Затем к сложившемуся союзу присоединились свевы, и все вместе в декабре 406 г. по льду замерзшего Рейна перешли в не разоренную Галлию.
Союзники разгромили наконец франков, и три года огненным смерчем носились по богатой провинции — до тех пор, пока не превратили ее в один гигантский костер. Затем настал черед Испании. Проходы через Пиренеи защищали опытные римские военачальники, и варвары некоторое время безрезультатно топтались у горного массива. Но тут император заподозрил в измене военачальников, защищавших Испанию, и казнил их, тем самым он собственной рукой открыл дорогу варварам в нетронутую войной римскую провинцию. По свидетельству Исидора Севильского, "прошли вандалы, аланы и свевы Испанию, убивая и опустошая, вдоль и поперек, они поджигали города и пожирали награбленные запасы, так что население от голода употребляло в пищу даже человечину.
Матери ели своих детей, дикие звери, привыкшие насыщаться телами павших от меча, голода или мора, нападали даже на живых и угрожали им смертью. И этими четырьмя бедствиями исполнилось предсказание божественного гнева, которое некогда возвестили пророки".
Постепенно Испания переполнилась варварскими племенами, им стало тесно, и бывшие союзники начали воевать друг с другом. Собственно, когда и эта провинция подверглась полному разграблению, стало бессмысленно проливать за нее кровь, В 429 г. энергичный вандальский король Гейзерих решился на отчаянное предприятие: с 80-тысячной армией он перебрался за Геркулесовы столбы. Его войско захватило часть римских африканских владений, императору пришлось согласиться с приобретениями вандалов в обмен на уплату дани. Но разве могли остановить воинственный народ мирные соглашения, когда рядом находился богатый, цветущий Карфаген? В 439 г. город пал.
Лев занял престол Святого Петра в 440 г, как раз в это время поток беженцев из Северной Африки настолько увеличился, что стал походить на бесконечную полноводную реку. Римляне добродушно принимали своих братьев, помогали им устроиться на новом месте. Но… скоро несчастные беглецы вызвали недовольство человека, который до сих пор более других заботился о нищих и убогих. Великий понтифик знал, что на Ливийской земле пустила ростки ересь, именуемая манихейством, но не подозревал об истинных ее масштабах. Как оказалось, восточной духовной болезнью было заражено большинство единоплеменников из африканских провинций.
Коварство прибывшей из-за моря ереси было в том, что она могла проникать в любые верования, ибо со всеми религиями у нее имелись общие черты. И как можно не принять родственную душу? Африканские римляне раскинули свои сети среди здешних христиан и ловили души не слишком стойких овец из стада Льва. Число еретиков стало расти не только за счет прибывавших из Ливии.
Вандалы же после взятия Карфагена победоносно продвигались по остальным владениям римлян в Северной Африке. Захватив очередной город, они в первую очередь разрушали до самого основания его стены, чтобы в случае бунта его можно легко вновь покорить. Население африканских городов стало совершенно беззащитным, и любой вандальский десятник со своими людьми мог завернуть в городок и ограбить несколько понравившихся домов. Оставшиеся в живых римляне любой ценой стремились добраться до своей исторической родины, тем более из Рима приходили известия, что им рады и делятся всем, что имеют. За место на кораблях отдавались последние деньги и ценные вещи. Но вот однажды несчастные жертвы вандальского нашествия обнаружили, что все ворота Вечного города заперты, а стража решительно наставила в сторону гостей копья.
Надвигалась ночь. Некоторые сердобольные владельцы вилл и бедных хижин пригласили изгнанников к себе на ночлег, но большинство расположилось прямо на сырой земле. Ночь прошла в тревоге, каждый гадал: почему их не принял Рим?
Утром множество беженцев собралось у ворот Святого Павла, в которые упиралась Остийская дорога. Они просили и молили легионеров открыть ворота, но те не обращали никакого внимания на многотысячные толпы. Наконец, ближе к полудню маленькая калитка отворилась, и в нее протиснулся человек, одетый в черный плащ, с натянутым на голову капюшоном:
— Великий понтифик желает видеть ваших духовных отцов. Чем скорее состоится беседа, тем раньше наших братьев, покинувших Африку, примет Вечный город, — объявил монах и принялся ждать приглашенных.
Толпа галдела долго, то возмущаясь, то обсуждая кандидатуры посланцев, и наконец к монаху подошло двенадцать человек.
— Я Марк — епископ Карфагена, — представился высокий седобородый старец. — Со мной братья, которые возглавляли общины самых значительных городов Ливии.
Вскоре избранные духовные особы предстали пред ликом Великого понтифика. Обнимая епископа Карфагена, Лев сочувственно произнес:
— Возлюбленные братья, скорблю вместе с вами о потере ваших городов и домов. — И в следующий миг он строго промолвил: — Но разве должны быть переполнены до краев печалью ваши лица и души, когда вы и ваши близкие живы? Вы потеряли только земные блага, но никакой враг не в силах отнять у вас Царствие Небесное, если только сами от него не откажетесь. Не следует предаваться унынию, и милосердный Господь вознаградит добром за ваши страдания. Сделайте шаг Ему навстречу — и тут же увидите Его милость.