Виктор

На складе воцарилась ошеломлённая тишина. Я услышал стук собственного сердца, разогнавшегося во время использования магии. А кто–то из зрителей в изумлении распахнул рот, выпустив из него кончик курительной трубки. Она с деревянным стуком упала ему под ноги. Народ был в шоке. Глаза выпучены, брови выгнуты, а челюсти болтались в районе груди. Да–а–а, шикарное зрелище, достойное кисти какого–нибудь прославленного художника.

Я довольно улыбнулся и требовательно посмотрел на рыжего мужика в потёртом фраке. Он стоял за пределами «ринга» и был кем–то вроде рефери.

Мужик справился с изумлением, втянул живот и пролез между канатами. Потом он поднёс к губам рупор, поднял мою руку и, заикаясь, объявил:

— Победил… победил… Майк Тайсон…

Соглашусь, звучный псевдоним. Но не под своим же именем мне сражаться в этой вонючей дыре?

Я ещё раз одарил публику голливудской улыбкой. А та вяло мне поаплодировала. Неблагодарные. И я с чувством лёгкого разочарования от холодности зрителей покинул «ринг». Протолкался сквозь толпу и двинулся в угол склада. Там за ширмой стояли два железных побитых ржавчиной шкафа, в которых висела одежда бойцов. А чуть в стороне — имелась раковина с мелкими сколами. Первым делом я подошёл именно к ней. Открыл кран с холодной водой и стал рьяно мыть руки с разбитыми костяшками, потное лицо и о подмышках не забыл.

Вскоре скрытые ширмой зрители снова стали привычно орать. Видимо, на «ринг» вышла следующая пара бойцов. А я к этому моменту уже брезгливо вытерся средней чистоты махровым полотенцем и глянул в потрескавшееся зеркало, висящее над раковиной. В нём отразились большие синие искрящиеся ехидством глаза, густые брови, тонкий нос, волевой подбородок, бледная кожа и светло–русые волосы, скрывающие уши. Вот, собственно, и всё, чем я мог похвастаться. Ну, дамам моя внешность нравилась. Очень многим дамам, включая породистых дворяночек–магичек.

И тут вдруг в зеркале отразился коротышка в цилиндре. Он проник за ширму, натянул на физиономию приветливую улыбку и сказал с гортанным акцентом:

— Здорово дрался, приятель. Ты меня не подвёл. В следующий раз работаем по этой же схеме?

— Нет, это первый и последний раз… приятель, — отрезал я и многозначительно протянул к нему руку. У меня было правило — не драться больше одного раза в одном месте.

— Жаль. Ты бы мог выиграть ещё кучу денег, — непритворно огорчился он, глянул на мою ладонь и полез в карман.

Коротышка вытащил свёрнутые в трубочку купюры с ликами бывших императоров Гардарики и нехотя вручил их мне. А я на глазок оценил сумму и не стал пересчитывать её. Лишь признательно кивнул владельцу цилиндра, повернулся к шкафу и стал вытаскивать из него свою одежду.

Мужичонка же раздумчиво нахмурил брови и принялся наблюдать за тем, как я одеваюсь. Нет, коротышка не был извращенцем. Судя по его задумчивой роже, он пытался подобрать нужные слова, которые заставили бы меня ещё разок выйти на «ринг».

Но он так ничего и не придумал. Обречённо махнул рукой и ускакал собирать ставки. А я поправил клетчатую жилетку, запахнул сюртук чёрного цвета и повязал вокруг шеи элегантный красный платок. Всё, теперь можно валить отсюда.

Я вышел из–за ширмы, обогнул беснующуюся толпу зрителей и покинул склад.

На улице мне в ноздри сразу же ударила ядрёная смесь, состоящая из солёного запаха океана, вони пищевых отбросов и смрада копоти. Последняя пропитала воздух настолько, что начинало першить в горле.

А всё эти чёртовы мануфактуры и фабрики. В ясную погоду из любого уголка города был шикарно виден дым из сотен труб. Но сейчас Велибург, столицу Гардарики, укрыли вечерние осенние сумерки и густой туман. Хорошо хоть уличные фонари в меру сил освещали пространство. А то ежели бы не они, то пришлось бы идти чуть ли не на ощупь. А так — я закрыл нос и рот шейным платком и вполне уверенно двинулся вдоль кирпичных складов.

Быстро миновав их, я попал в жилой район. Он, как и практически весь город–миллионник, состоял из пятиэтажных красных кирпичных домов с черепичными крышами, покрытыми чёрной копотью. Дома сплошными извивающимися стенами тянулись вдоль узких улочек, напоминающих крысиные лабиринты. А вон и сами крысы. Жирные, серые, с голыми хвостами. Они дружно тащили к канализации труп кошки и параллельно сверлили меня красными глазами–бусинками.

Я не стал обращать на крыс никакого внимания и свернул на улицу, которая оказалась чуть шире предыдущих. Тут уже народу прибавилось. В основном это были замученные тяжёлой работой мужики, которые возвращались из порта. И я вместе с ними потопал по тротуару в сторону станции подземки.

Вдруг мимо нас пронёсся «глазастый» автомобиль, который походил на старенький фольксваген «жук». Да и вообще в этом мире, а конкретно в Гардарике, почти все тачки были «глазастыми». А сама империя по уровню развития отчасти напоминала Землю 30–40 годов прошлого века. Однако не стоит забывать о том, что тут в отличие от моей родной Земли существовала магия. Она вдоль и поперёк пронизала все страны, наложив отпечаток на их развитие.

Но ни магия, ни уровень технологического развития, наверное, никогда не отучат людей от привычки ссать на уличные фонари. Уже перед самым входом в подземку обнаружился фонарь, от которого ужасно смердело мочой. Господи, да это же новый вид оружия массового поражения!

Я поскорее миновал его и шустро спустился под землю. А там купил билет и запрыгнул в пропахший потом вагон третьего класса. Тут свободных мест практически не оказалось. Однако я всё–таки умудрился усесться на одну из лавок. А в роли моих невольных соседей выступили два мужика с серыми от изнеможения лицами.

Несмотря на металлический грохот понёсшегося по рельсам поезда, они продолжили вести неспешную беседу.

— … Дык стёкла с рунами–оберегами нынче везде ставят. Да и внутренние ставни обязательно надо к окнам прилаживать. Все так делают. Так что ты не дури. Ставь всё как положено, а то бес тебя за жопу схватит, — произнёс короткостриженый шатен с покрытыми угольной пылью волосами и заросшей щетиной осунувшейся физиономией.

— Дороговато выходит, — скривился худой мужик в синей робе фабричного рабочего. — Но ты прав. Жизнь дороже. А то эти гадские бесы… Спасу от них нет. Прям как от налогов.

Мужики устало загоготали. А затем отсмеявшийся рабочий цепким взглядом оглядел пассажиров вагона, признал нас благонадёжными и выдал с кривой улыбкой:

— Это у аристократов денег, как у дурака фантиков. Они вон разъезжают на собственных дорогих автомобилях с личными шоферами и телохранителями. А у нас денег — шиш. Ещё и налогами душат.

— Дык у дворян вся власть в руках, — напомнил шатен и поскрёб щеку чёрными от грязи ногтями. — Они заправляют королевствами и империями. Мы им не ровня. Даже маги–простолюдины им не ровня. Они вон заставили их в обязательном порядке носить на груди значок в виде буквы «М» в кружочке. А сами такие значки не носят.

— Это да, — выдохнул рабочий и шмыгнул орлиным носом, из которого торчали волоски. — А можа и правильно сделали. Сразу видишь с кем имеешь дело.

Я был с ним не согласен, но, естественно, промолчал. Да и поезд уже со скрежетом остановился на нужной мне станции.

Выбравшись из вагона, я быстро поднялся на поверхность и продолжил путь. Пересёк по каменному мосту спокойную речушку и очутился в облюбованном дворянами квартале. Тут–то я и жил. Вон в том готическом трёхэтажном особняке со стрельчатыми окнами, мрачным фасадом и скалящимися на карнизе горгульями.

Неожиданно возле парадного входа обнаружился роскошный чёрный лимузин. И за его рулём важно восседал пожилой водитель в строгой тёмно–синей униформе, фуражке и белых перчатках. А на дверях машины красовались гербы, намалёванные золотой краской.

Ого, учителя явно навестила птичка высокого полёта. Граф? Лорд? Барон? Ладно, не буду гадать. Скоро всё равно узнаю.

Я на всякий случай обошёл особняк с торца и остановился возле небольшой неприметной железной дверцы с металлическим кольцом вместо ручки. Мои пальцы обхватили кольцо, и я дёрнул его на себя. Но дверь ни на миллиметр не поддалась. Ну, конечно. Заперто. И на что я рассчитывал?