Чужие сны

- Ты чего, Таня? - испугался Влад, - у тебя вдруг такое лицо сделалось...

- Какое?

- Ты сощурилась, как будто в кого-то целишься.

- Извини, - я покаянно улыбнулась, - исправлюсь. Все отлично, правда. Смотри, сейчас какая-то девушка петь будет. По-ходу, не солистка.

- Может кто-то из посетителей, - предположил Олег, - здесь иногда разрешают.

К самому краю эстрады вышла высокая девица с короткой черной стрижкой, в открытом платье до полу. Пошепталась о чем-то с музыкантами, взяла гитару. Один из парней начал что-то колдовать с секвенсором. А девица довольно уверенно дернула струны, взяла пару сложных аккордов, бросила в микрофон низким, грудным голосом: раз, два, три...

Возник странный, рваный ритм, тревожный и завораживающий. Вступили басы, как охотники - незаметно, но ощутимо меняя реальность.

Не дитя, а матерь ада, ночь мудра и первозданна.

На ладонях князя Влада тьма черней обсидиана.

В легком танце, в темном сердце вечной жизни миг недолог.

Не найдет меня вовек обсидиановый осколок...

Я могла забыть ее лицо. Могла не среагировать на фамилию. Даже голос моя не в меру избирательная память могла не сохранить. Хотя такой голос забыть нелегко... но я забыла. Напрочь. А вот что-то иное... может быть интонации... Какие-то давящие и дергающие, одновременно и легкие и невыразимо упрямые, создающие рисунок, который впечатывается намертво, безразлично - есть у тебя слух, или в детстве рояль на уши упал, ты это запомнишь... даже против воли запомнишь.

...Знаменитейший хит Леры Уфимцевой, звезды на час... но необыкновенно яркой. В памяти всплывали всякие мелкие и, наверняка, ненужные подробности: с ней хотел спеть дуэтом Стиви Уандер... Первая строчка во всех хит-парадах...Европейские гастроли... Золотой диск... Потом какой-то скандал со срывом концертов...

- Она совсем не изменилась за восемь лет, - очень тихо произнес Влад, - в это трудно поверить, но она совсем не изменилась.

Он в усталости нездешней смотрит в сумрак поднебесный,

И не знает, что на землю Бог вернул его невесту.

Так напел бродяга-ветер. Только ветру не скажу я

Что невеста князя ждет, что я тоскую...

Ее лицо вдруг сделалось совсем юным. Лицом школьницы. Влюбленной школьницы. И это сломало последний барьер. Я связала все: фамилию давней подружки Бакшарова, лицо женщины-убийцы в "новостях" и эту, напрочь забытую звезду. Даже песню вспомнила, до последней строки.

- Ты куда? - спросил Олег, тихо и жестко. Оказалось, он глаз с меня не спускает.

- В туалет, - буркнула я.

- Сиди, не дергайся.

- Ты не понимаешь! Это она, - зашептала я, - подружка Звероящера. У нас мало времени, эта песня...

- Я ведь тебе нравлюсь, - сказал он вдруг, - ну так сделай мне приятное, воспользуйся случаем.

- Олег, она же его поймала... Смотри, он ничего не слышит кроме этой девицы. Нужно выдернуть микрофон!

- Ничего не нужно. Сиди, - уверенно бросил Олег.

Наверное, я бы все-таки вскочила. Но шеф взял меня за руку и крепко сжал.

Влад смотрел на нее как загипнотизированный. А голос набирал обороты и уже болезненно бил в уши. Не только мне. Многие морщились.

Окружу его навеки пленом теплого ненастья...

Если князь найдет невесту, значит, смерть сыскала князя.

- Олег, она же!... - моя рука оказалась в стальном капкане.

Я вцепилась глазами в президента. Он сидел, казалось, спокойный и расслабленный, слушал песню. Только шея окаменела. А по виску медленно сползала большая капля пота.

Долговязая девица допела и опустила гитару. Послышались вялые хлопки. Она стояла и во все глаза смотрела только на одного человека. И вдруг я заметила, что бывшая звезда бледна. И, похоже, у нее кровь носом.

Влад молча взял со стола салфетки и направился к ней. Через весь зал. И, наверное, только мы с Олегом увидели что, вставая, президент едва заметно покачнулся.

- Олег, это было нападение! Я ведь не ошиблась, - я повернулась к шефу, намереваясь вытрясти из него объяснения любым способом, вплоть до пытки апельсинами.

- Ты не ошиблась, - ответил он, - его только что пытались убить. Причем, вполне профессионально, снимаю шляпу.

- Ну и почему ты не дал мне...

- Потому что ты действительно перспективна, - с циничной прямотой объяснил шеф, - а она бы стерла тебя в мелкую пыль. Да и меня, пожалуй, тоже. Это была шатора.

Я резко развернулась к эстраде. Влад о чем-то говорил с девицей. Она, приложив к носу салфетки, кивала. Потом отдала музыкантам гитару и направилась к двери. Ее слегка "вело", это было заметно.

- А...

- А Влад Осорин - один из князей Ясы. Его не возьмешь просто так, за рубль-двадцать. Ни у кого из нас, кроме него, не было ни единого шанса.

- Он бессмертный, - буркнула я, - как Маклауд. Тогда почему он ее отпустил?

- А что он должен был сделать? Прирезать столовым ножом на глазах у изумленной публики? Шоу продолжается... - я молчала, а Олег, видимо в награду за правильное поведение, продолжал разъяснять, - сейчас они оба больше ничего не могут. Шатора - хороший воин. Она выложилась полностью, вложила в удар все свои силы. Но князь - тоже воин. Он сумел защититься. И на это ушли все его силы.

- И что делать? - растерялась я.

- Пить "Хванчкару". Помогает, - исчерпывающе ответил Олег.

- Ну, можно же хотя бы проследить за ней. Она наверняка сейчас бежит в свое логово.

- За ней проследят. Не беспокойся.

Влад подошел и сел на свое место. Он выглядел так, словно ничего не случилось. Но бокал красного вина, налитого Олегом, осушил залпом, и мой шеф немедленно повторил.

- Нет страшнее врага, чем отвергнутая женщина, - заметил Олег.

- Она вернется, - ответил Влад, - будь оно все... Она вернется. И я опять не смогу ее убить.

- Меня зовут Платон, - сказал невысокий, коренастый человек в темном драповом пальто, по виду пятилетней выдержки, и кепке а-ля Лужков. Это была их вторая встреча.

- Очень приятно, - кивнул Антон, - и что я должен делать с этой бесценной информацией?

- Пока - просто принять к сведению.

Иногда человеку просто везет. Существует огромное количество философских систем и духовных практик, позволяющих либо гарантированно добиваться желаемого... либо отказываться от желаний, без ущерба для психики.

Но иногда, болото нас всех возьми, просто везет. И совсем не обязательно - достойнейшему. Или самому несчастному.

Антон был уже большим мальчиком, и впадать в отчаяние давным-давно разучился. Но, после полутора месяцев неудач, был близок к тому, чтобы признать: победы не будет. Ему просто не добыть в такие сжатые сроки нужную сумму "чистых" денег.

И вдруг является мужик в каком-то мутном пальто. Мужик, которого он сам довольно жестко подставил. Приносит на блюдечке то, что Тоха уже не надеялся добыть. И говорит, что его зовут Платон. Хорошо, что не святой Николай, это было бы слишком.

Платон огляделся. Бульдожьи моськи зависли сзади, олицетворяя, во-первых, бдительность, а во-вторых, стабильность.

- Однако, ремонт, - произнес он с характерной интонацией популярного телеведущего. И был, разумеется, прав.

В каморке, где обосновался Звероящер, ощутимо пахло краской, хотя бригада маляров закончила наводить последний глянец на стены небольшого кафе еще два дня назад. Погода -с... На это можно было возразить, что только идиот будет делать ремонт поздней осенью.

- Я только что купил эту забегаловку, - пояснил Антон.

Платон развел руками, показывая, что к запаху и прочему антуражу никаких претензий не имеет, ему вообще по барабану, он тут, собственно, по другому делу.

- Ты здесь, я смотрю, надолго...

Антон промолчал, не считая нужным как-то комментировать этот, в общем-то правильный вывод.

- Это мой район, - сообщил Платон. Не дождался реакции и добавил, - надо бы прописаться.

- В администрации? - прикинулся дурачком Антон, - или, в смысле, "проставиться"? Так погоди, я еще не открылся. Через три денька заходи, нальем за счет заведения, бармена я предупрежу.