Страница 11 из 40
Я на это только зубы сжал, давя в зародыше заманчивую мысль послать всю эту делегацию. Желательно — матом, и так, чтоб потерялись они всерьёз и надолго. И да, да, я знал, что это глупо, но вашу ж мать! Какая заманчивая была бы перспектива…
Настолько заманчивая, что я всё же не удержался и ляпнул, криво усмехнувшись:
— Знаете, Оксана Витальевна… Я как-то даже не предполагал, что в нашем государстве ТАК заботятся о детях. Особенно о тех, чьи родители вполне себе живы, здоровы и даже, о ужас, дееспособны.
Зажатый в кулаке телефон прошил ладонь настойчивой вибрацией. Так, что я не смог его проигнорировать и, извинившись, отошёл в сторону, смахнув блокировку с экрана. Чтобы обнаружить среди вороха рабочих чатов и прочей ерунды одно единственное сообщение.
«И-ДИ-ОТ!» — гласил мэссендж от моего дражайшего приятеля. Ильин не поленился и, беззвучно шевеля губами, повторил свой доморощенный диагноз. На что получил вполне закономерный ответ — оттопыренный средний палец.
Что в сообщении, что в реальности. Потому что при всём моём уважении, но это не его пытается рассмотреть под микроскопом мерзкая «вобла». И не ему напрямую угрожали забрать детей при первом же удобном случае! Так что шёл бы ты Ильин…
К Лёле, мля!
— Ёрничаете, Максим Андреевич? — улыбка «воблы» стала ещё приторнее. Если такое вообще возможно. Поправив очки в строгой оправе, госпожа Дячишина сухо заметила. — Напрасно, очень… Напрасно, да. Наше государство беспокоится о здоровье и благополучии каждого гражданина, независимо от его возраста, пола и социального статуса. К тому же, некоторые обстоятельства, касающиеся вас и ваших детей, вынуждают нас…
— Какие обстоятельства? — засунув телефон в задний карман джинсов, я скрестил руки на груди, сверля эту су… суровую женщину требовательным взглядом.
Конечно, ей это не понравилось. Точно так же, как госпоже Дячишиной не понравилось то, что я нагло её перебивал на постоянной основе. Всё это она продемонстрировала, презрительно скривив губы, но до пояснения всё-таки снизошла:
— У вас очень интересная… Я бы сказала — непростая ситуация, Максим Андреевич. Юридически вас ничего не связывает ни с матерью детей, ни с самими детьми. Это, конечно, очень похвально, что вы благородно решили проявить заботу о малышах, но… Я склонна считать, что в приюте им будет лучше.
— Лучше чем с родным отцом?
Каюсь, я не удержался. И даже не сильно скрывал сарказм, так и пёрший из всех щелей. Но либо госпожа Дячишина была глухой, либо обладала завидной способностью игнорировать очевидное…
Криво усмехнувшись, я без особого трепета выдержал надменный взгляд этой «воблы». Ну, либо третий вариант — тётка свято верила в то, что действительно может всё. В том числе, отобрать у меня детей. Как жаль будет её разочаровывать…
Наверное.
— Разве вы успели сменить фамилию на Войнов? — сладко улыбнулась эта стерва, снова поправляя свои идиотские очки. Прямо намекая на ту ересь, что значилась в свидетельстве о рождении мелких.
Я шумно выдохнул, считая про себя до десяти и обратно. Этот снисходительный тон только что чудом не отключил мне тормоза окончательно. Потому что, ей богу, клянусь, «вобла» была в наносекунде от того, чтобы познакомиться с моим дурным характером и деспотичными замашками. И если она продолжит в том же духе, то…
Сигнал входящего сообщения разбил повисшую, напряжённую тишину. Вовремя, потому что ещё пара минут и от нас с представителем власти можно было бы прикуривать. Ещё раз смерив госпожу Дячишину убийственным взглядом, я буркнул что-то похожее на «извините» и отошёл в сторону, выуживая треклятый смартфон из кармана.
Опять.
«Когда мозги раздавали, ты покурить вышел?!»
И пока я переваривал этот вопрос и честно пытался придумать самый цензурный ответ, телефон в руке пискнул очередным оповещением.
«Просто. Молчи. Стой, улыбайся, кивай в нужных местах. И где ж я, мля, так согрешил, чтоб тебя в друзья получить…»
А вот на этот вопрос у меня был целый список ответов. Листов на пять, как минимум. Но глубоко вздохнув, я медленно выдохнул и… Промолчал. Всё-таки, в чём-то Игорёк был прав.
Думать трезво, общаясь с госпожой Дячишиной, у меня не получалось.
— Оксана Витальевна, мне кажется, тут возникло небольшое недоразумение, — расплывшись в ослепительной улыбке, Ильин отлип от дверного проёма, который усиленно подпирал последние полчаса. И в пару шагов оказался рядом с «воблой», ловко взяв её под острый локоть. — Пройдёмте на кухню, я вам всё объясню.
— Простите, господин… Как вас там? — тётка только что каблуками в пол не вросла, холодно глядя на радостно скалившегося Гора.
— О, я не представился? — деланно удивился Ильин. Судя по цепкому взгляду и вежливой до тошноты улыбки, приятель перешёл в рабочий режим. Говоря проще, вцепился бульдожьей хваткой в добычу, и отпускать её не собирался.
— Не имела чести быть представленной. Хотя теперь я понимаю, что мои волнения были не напрасны. Присутствие рядом с детьми посторонних лиц, явно находящихся в не адекватном состоянии это…
Договорить свою обличительную тираду Оксана Витальевна не успела. Ильин со скучающим видом сунул ей под нос бумажку с яркой, синей печатью:
— Это справка от психиатра, что я вполне себе здоров, вменяем и отдаю отчёт своим действиям.
— Чудесно, но…
— А это доверенность на представление интересов Потапова Максима Андреевича и его детей, — улыбка приятеля стала ещё шире, когда в руки мегеры сунули ещё один пакет документов.
— Прекрасно, — мегера сдаваться не собиралась. Смерив нас уничтожающим взглядом, она шумно вздохнула, но продолжала упрямо гнуть свою линию. — Однако, это не означает, что…
— Ах, да. Самое важное, — Игорь хлопнул себя по лбу и сокрушённо качнул головой, выуживая из папки с документами ещё один листок. — Держите, Оксана Витальевна.
— Что это?
Голос Оксаны Витальевны предательски дрогнул и дал петуха, а сама она вдруг растеряла всю свою уверенность, холодность и непрошибаемое упрямство. Уставившись на заверенные нотариусом копии в своих руках, Дячишина нервно кусала губы, глядя то на меня, то на документы, то на ехидно ухмыляющегося Ильина.
— Как что? — Гор изобразил самое натуральное удивление. Ещё и наклонился, заглядывая в документы. Чтобы выпрямиться и невозмутимо пожав плечами, холодно припечатать. — Ну право, Оксана Витальевна, там же чёрным по белому написано. На одном листе — тест ДНК, результаты которого однозначно подтверждают родственную связь между моим клиентом и этими детьми. А второй — свидетельство о рождении. И, как вы можете заметить, в графе отец значится «Потапов Максим Андреевич».
Выдержав небольшую паузу, Гор предельно вежливо поинтересовался:
— Согласитесь, Оксана Витальевна, это в корне меняет ситуацию, не так ли? Даже на взгляд скромного представителя органов опеки и попечительства.
Удержаться от едкого смешка было выше моих сил. Я только что не разразился бурными аплодисментами в честь одного ушлого адвоката и своего друга по совместительству. Пожалуй, за эту тираду я готов простить Гору всё. Ну…
Почти всё. За некоторые шуточки Ильину всё-таки стоило бы рёбра пересчитать.
Так, в целях профилактики, конечно же.
— Что ж… — наконец, отмерла «вобла», выдавив подобие улыбки. И смерила меня острым, полным досады взглядом. — Вижу, вы хорошо подготовились, Максим Андреевич. Похвально, очень похвально…
И снова меня удостоили ещё одним острым взглядом. После чего, госпожа Дячишина аккуратно убрала выданные ей копии документов в свою папку и криво усмехнулась, добавив:
— Я бы даже сказала — дальновидно. Как для молодого отца, так точно.
Желание сказать, куда она может засунуть это своё «одобрение», было просто нестерпимым. Но в этот раз я мужественно промолчал, оставив её выпад без комментариев. Только плечами пожал, мол, ну а что вы хотели-то, Оксана Витальевна? Чтоб я вам детей отдал на блюдечке с голубой каёмочкой, что ли? Угу, бегу, мля, и падаю.