Страница 13 из 71
– Значит, пока оставим, – сделал вывод Борис. – А завтра я принесу список.
– Какой список?
– Еще не знаю какой.
Алексей Палыч внимательно взглянул на Бориса, но не стал выяснять, о каком списке идет речь, решив, что в списке будут перечислены меры по спасению мальчика.
– Ну что же, думай... – сказал Алексей Палыч. – Две головы всегда лучше, чем одна. Но вдруг он начнет кричать и его услышат... Ты представляешь, в чем нас могут обвинить?
– Он не будет кричать. Не будешь? – обратился Борис к младенцу.
Мальчик улыбнулся и помотал головой.
– Понимает! – обрадовался Борис. – Я же говорил, что он понимает!
– Ты говорил, что он повторяет слова, – уточнил Алексей Палыч.
– А теперь уже понимает. Вот смотрите. Кричать нельзя. Понял? отчетливо проговорил Борис, наклоняясь над мальчиком.
На этот раз мальчик мотнул головой утвердительно.
– Конечно, понимает, – торжествующе сказал Борис. – Не могли же они послать к нам какого-нибудь дурачка, вроде Сереги. У них там, наверное, тоже отбирают, как у нас космонавтов.
Алексей Палыч вздохнул. Ему тоже не хотелось вот так просто расставаться с мальчишкой. Это было чисто человеческое желание. Сейчас он не думал о мировом славе, которая могла обрушиться на него как на открывателя космической жизни. Конечно, он знал, что во многих странах радиотелескопы обшаривают небосвод в поисках сигналов от инопланетного разума. Наступило время, когда человеку стало невтерпеж от своего одиночества в космосе. Десятки ученых занимались этой проблемой и ничего пока не нашли. А те, кого не нашли, взяли и послали, да не какие-нибудь лучи, а весьма симпатичного мальчика. И не в Академию наук, а прямо в руки двум кулеминским полуночникам. От такого доверия и прослезиться недолго.
Алексей Палыч не прослезился, но ему было очень приятно.
– Ладно, – решился Алексей Палыч, – до завтра пускай побудет. Я бы остался с ним на ночь, да Анна Максимовна... И тебе нельзя оставаться – родители будут искать. Я думаю, ничего не случится: если его послали в такую дорогу, то, наверное, предусмотрели какие-то меры защиты. Только на столе его оставлять нельзя.
Алексей Палыч вытащил из-под стола доску, оставшуюся после настилки пола, распилил ее на три части. Борис тем временем убрал все с верстака. Они приколотили обрезки доски к верстаку, получился просторный ящик. На дно ящика постелили рабочий халат.
Алексей Палыч осторожно взял мальчика на руки. Тот неожиданно оказался тяжелым, гораздо тяжелее Андрюшеньки.
– Тю-тю-тю, – сказал Алексей Палыч, – сейчас мы будем бай-бай.
Мальчик засмеялся. Алексей Палыч со стыдом подумал, что он, пожалуй, выглядит глуповато. Зачем неземному младенцу это земное сюсюканье? Но неземного сюсюканья Алексей Палыч не знал.
– Ну, спи, – сказал Алексей Палыч, укладывая младенца и накрывая его своим пиджаком. – Спи. Сделай вот так. – И учитель прикрыл глаза, показывая гостю из космоса, как спят хорошие земные дети.
– Палыч... – сонно сказал мальчик, и веки его сомкнулись.
– Я – Палыч, я, маленький, – умилился Алексей Палыч. – Мы завтра придем.
И внезапно Алексей Палыч понял, что испытывает к этому мальчику чувство, неведомое ему ранее. Это было сильнее, чем чувство к Андрюшеньке. Это было нечто вроде чувства Пигмалиона [18] . И очень хорошо, что об этом не знала Анна Максимовна. Она показала бы мужу, как пигмалионить. "С космическими детьми нежничаешь, а для своего внука слов не находится!" – вот что примерно сказала бы Анна Максимовна, увидев, как шлепает Алексей Палыч губами над спящим мальчишкой.
Алексей Палыч погасил свет. Они вышли на школьный двор.
– Без меня не открывай, – предупредил учитель, запирая дверь на оба замка. – Завтра, после уроков...
Они шли по ночной улице. Намаявшиеся за день собаки провожали их сонным тявканьем. На густо-синем небе медленно, незаметно для глаза, вращались вокруг Кулеминска звезды. Им не было никакого дела до двух заговорщиков, и только на одной из них кто-то внимательно всматривался в маленькую голубую планетку, пока она не повернулась и Кулеминск не скрылся за горизонтом.
– Алексей Палыч, а почему они к нам послали? – спросил Борис.
– К нам на Землю?
– Нет, к нам в Кулеминск?
– Я не думаю, что они посылали именно в Кулеминск, – сказал Алексей Палыч. – Возможно, они вообще не целились в нашу планету. Может быть, они посылают такие лучи в разные стороны. А почему в Кулеминск?.. Ну, если бы луч уткнулся в Париж, то можно было бы спросить: почему в Париж?.. Случайность... – Алексей Палыч задумался. – Хотя, знаешь, если бы они попали, например, в Марс... Там практически нет воздуха. Ребенок погиб бы в ту же секунду. Вся эта затея не имела бы смысла. Нет, пожалуй, они о нас кое-что знают. И, скажу тебе, мне это не очень-то нравится. Боюсь, что мы с тобой поступили неверно, нужно было бы немедленно сообщить куда-нибудь.
– Куда сообщить-то, Алексей Палыч, ну куда?
– Хотя бы в город, в мой институт.
– Ждут они нас там ночью...
– Это верно, – согласился Алексей Палыч. – И позвонить неоткуда, и позвонить некому. Завтра все решим. И... – Алексей Палыч прижал к губам указательный палец.
– Железно, – сказал Борис. – Три могилы, два креста.
Возле дома учителя заговорщики расстались.
Борис побежал дальше. Алексей Палыч вошел в калитку, снял у крыльца ботинки и на цыпочках подошел к двери в прихожую. Доски отвратительно заскрипели, но в доме было тихо. Алексей Палыч в темноте пошарил на полках, нащупал три пакета, несколько банок и запихал их в портфель.
Обокрав таким образом маленького внука, Алексей Палыч надел ботинки и открыл дверь в кухню. Из комнат не доносилось ни звука.
Пальто удалось снять бесшумно, но, пробираясь в свою комнату, Алексей Палыч зацепился портфелем за кухонный стол. Звякнула посуда. Из ближней комнаты донесся сонный голос Татьяны:
– Папа, это ты? Почему так поздно? Мама ругалась...
– Я уже давно дома, – сам не зная почему, солгал Алексей Палыч. Это я – попить. Ты спи, Танюша, спи.
Анна Максимовна была на дежурстве. Не зажигая света, Алексей Палыч разделся и лег.
18
Пигмалион – древний скульптор, который создал статую женщины, а потом влюбился в нее.