Командировка в Рим

Из объяснений Фиделиса и Адолия узнал, что «я» ещё занимаюсь и торговлей, морской оптовой торговлей! «Я» вожу италийские товары в провинцию Северная Африка, а точнее в Карфаген, отстроенный и заселённый римскими переселенцами. А оттуда карфагенские товары доставляю в императорский дворец. Такова традиция нашего рода – совмещать земледелие с торговлей. Торговые операции являются важным, если не сказать необходимым средством существования в определённом кругу римского общества. Когда-то «мои» предки ещё в период ранней империи, занимая посты сенаторов, были дружны с правящими династиями и, совершая рискованные путешествия в дальние страны, привозили невиданные в Риме вещи. Они поняли, что оптовая морская торговля – прибыльное дело. Сельское хозяйство в своих угодьях оставили на попечение управляющих, а сами занимались политикой и торговыми сделками с провинциями. Но отец «мой» отказался от политики и ограничил сферу своего торгового интереса Северной Африкой, так как в Карфагене жили его родственники, которых он любил навещать. «Я» продолжил дело отца. Но мне, лично мне как быть?

Надо продолжать торговые поездки? Ладно! Конечно, я мог заниматься чем угодно, или совсем ничем. Я же хозяин и никто мне не указ. Но с моим теперешним упадническим настроением бездействие – хуже всего. Я должен себя отвлечь от унылых мыслей, должен увлечь и загрузить себя работой, чтобы продолжать жить. Ведь могло быть хуже. Я не раб, не бедняк, не покалечен… пока. По сути, у меня прекрасные условия для существования. Я должен ликовать, прыгать от радости! А я в полной растерянности… и на душе тошно. Что-то надо делать, а то хандра совсем съест. Продолжать традицию? А какая мне разница! В усадьбе Адолий хорошо управляется, а я подамся в Рим, у «меня» там, оказывается, тоже дом есть. Уцелевшие товары надо сбагрить заказчикам, а потом в путь, за новой партией. Надо, надо побыстрее заняться делом. Раскисать нельзя. Ведь всё хорошо, просто великолепно и я должен быть счастлив! Не ныть и не гневить Бога и судьбу. А работать, работать, работать! Привыкать жить здесь.

Глава пятая. В Риме

I

С товарами нам повезло, большинство удалось спасти. Зерно пришлось оставить в усадьбе, оно очень пропиталось морской водой. Мне пришлось дать распоряжение, чтобы его отдали на корм скоту и птицам вперемешку с другой едой, предназначенной для них. Шерстяные пурпурные ткани, размотав полотна, женщины выстирали и высушили на лугу. Стеклянные сосуды и разные баночки, и пузырьки с духами, благовониями, лечебными мазями и всяческими растирками так умело были упакованы, что на удивление разбилось очень мало. Через несколько дней я со слугами и Фиделисом отправился в Рим. Мы плыли по Тибру против течения. Приближаясь, к Риму меня всё больше поражали масштабы этого древнего города. Море зданий! И какие массивные! Фиделис пытался восстановить мою память и как экскурсовод рассказывал о сооружениях. Я слушал в пол-уха, поэтому мало что запомнил. Плыли мы мимо Эмпория, где находились склады, затем прошли невдалеке от Садов Цезаря и Авентина, одного из семи холмов, на котором возник Рим. Вдали величественно высились стены Большого цирка, расположенного в Мурциской долине между холмами Палатином и Авентином. Проплыли мимо форума Боариума – мясного рынка, обогнули храм Эскулапа, расположенный на одном из островов Тибра и посвящённого богу врачевания. Храм построили в конце III века до нашей эры в надежде, что статуя бога избавит жителей от чумы. Плыли мимо театра Марцелла, который стоит в конце масляного рынка. Построен этот театр Августом в I веке до нашей эры в честь своего племянника. Остановились же мы в районе театра Бальба. Далее наш путь лежал по улицам города. Я буквально ошарашен архитектурой, что окружала нас. Украшенные резьбой колонны и портики, массивные арки, акведуки – всё это подавляло. Перед этой демонстрацией величия, могущества и славы я казался себе ничтожным, потерянным и затерянным во времени. Также, наверное, себя чувствовали и так называемые варвары, впервые попавшие в столицу империи.

Мы шли к «моему» дому. Но почему так много народа на улицах? Может быть, какое-то важное событие заставило жителей покинуть свои дома? Такая суета, как в крупном городе, в моём времени, только улицы здесь ýже.

– Никакого события нет, – невозмутимо ответил Фиделис и добавил. – В Риме всегда так. В усадьбе лучше, просторнее, но здесь красиво.

Это уж точно, великолепие зданий поражало! Эх, жаль, что нет фотоаппарата!.. И Колизей совсем целёхонький! Мы проходили мимо этого знаменитого здания. Но кроме великолепных зданий в Риме были и свои «хрущобы». Узкие, обшарпанные двух-, трёх-, четырёхэтажные дома с редкими маленькими окошками лепились друг к другу, соприкасаясь крышами. Изредка попадались разбитые колоны и стены некогда величественных зданий. Я видел, как возле одного из таких велось строительство христианского храма. А камень строители брали из соседней «каменоломни» – они попросту рушили древний, ещё крепкий языческий храм.

Я замедлил шаги и с любопытством рассматривал остатки стен, которые соединяли две большие арки, ещё не рухнувшие. Над одной начертано, точнее выбито в камне слово Януарис. Ах, да так латиняне называли бога, что властвовал над миром до Юпитера. В упрощённом варианте учёные называют его Янусом, он ещё почитался как бог времени, именно в его власти были месяцы, дни и годы.

– Фиделис, а ты знаешь, что это за развалины?

–Нет, господин. Как можно знать, если, как вы сказали это развалины.

– Но это здание, похоже, ещё недавно было целым или почти.

– Не замечал, господин.

– Так вот, Фиделис, в древности этот храм наверняка пользовался большим почётом, ещё бы, ведь Януарис, которому он посвящён, мог разгневаться и послать плохой год, поэтому его задабривали сладостями и пирогами, чтобы год был сладким и счастливым. Кстати, месяц январь получил своё наименование в честь этого бога.

– Странная у вас память, господин. Вы помните то, чего и не надо.

– Как же не надо, ведь это же история Рима, история страны, где ты живёшь!

– Не гневайтесь, господин.

– Я и гневаюсь, не беспокойся, но мне не нравятся люди равнодушные к истории и знаниям своей родины.

– Вы правы, господин, но из этих знаний похлёбку не сваришь.

– Надо же какой ты практичный. И теперь я спокоен, что у меня есть ты, моя опора в мире, о котором я забыл.

Фиделис смутился и старался сдержать улыбку от удовольствия.

– Но всё же и меня тоже слушай, – добавил я, – потому что знания никогда не бывают лишними.

Я попытался заглянуть внутрь храма, но там валялись кучи битого камня, лишь в середине оставался большой пьедестал с трещинами по бокам и я сказал Фиделису:

– Наверняка, на нем, – указывая на пьедестал, – стояла статуя бога Януариса. Скульпторы делали эту статую с двумя лицами, обращёнными в противоположные стороны, к входу и выходу, потому что он покровительствовал над ними. А на руках обозначали числа: на одной – 300, а на другой – 65, число дней в году. Януарис контролировал прошлое и будущее. И, когда войны не велись врата храма стояли на запоре.

– Ну, теперь бы они были распахнуты настежь, – промолвил Фиделис с грустью. – Сколько себя помню, где-то воюют, почти во всех провинциях, то в одной, то в другой, то сразу в нескольких, да и на италийской земле тоже.

Мы отправились дальше. Наконец подошли на улице хлеботорговцев к «моему» дому, похожему на тот, что находился в усадьбе, только меньшего размера. Окружал его совсем маленький садик. Внутри дома также красиво и уютно.

Я поймал себя на том, что уже стал привыкать, даже более того пребывание здесь меньше тяготило и не казалось противоестественным! Заметив это, удивился, не слишком ли быстро? А может я жил здесь в прошлой жизни? Не знаю, ничего не знаю и не понимаю.

II

На следующий день решил познакомиться со своими соседями. Послал Фиделиса к ним с приглашением на обед. Стол накрыли в гостиной, очень хорошо освещённой солнечными лучами, проходящими сквозь стёкла четырёх окон, выходящих на южную и западную стороны. Одна из дверей гостиной открывалась в небольшой внутренний дворик с маленьким водоёмом. Перед обедом я принял ванну, так тут заведено.