Кровь и Розы (ЛП)

Я был одержим своим Ангелом.

Восемь лет вместе не уменьшили мои чувства к Марии. Нет, я просто с каждым днем все глубже попадал в ее красивую ловушку. Каждое утро я просыпался и первым делом видел ее красивое лицо. Слушал ее голос, а затем наблюдал, как она сонно улыбается мне, ее глаза сверкали чем-то вроде обожания и такой большой любовью.

Тяжело вздохнув, краем глаза я заметил, что Исаак кивает. Больше он ничего не сказал; он просто снова включил передачу и поехал обратно в поместье.

Вся обратная дорога была наполнена напряженным молчанием. Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь контролировать свое несколько нерегулярное дыхание. Я просто не понимал, и это меня расстраивало еще больше.

Наконец машина остановилась. Я не тратил время, чтобы выйти из машины. Что-то пошло не так. На этот раз я знал это точно. Моя охрана не присутствовала. У ворот их всегда было четверо.

Сегодня… ни одного из них здесь не было.

А остальной двор… пустой. Тишина. Где, черт возьми, все были?

Исаак выругался за моей спиной, но он держался за мной по пятам, когда я вбежал в дом.

Красный. Первое, что наполнило мой взгляд.

Кровь. Тела. Смерть.

В воздухе пахло потом, кровью и смертью. Мое имение было похоже на фильм ужасов. Гребаная резня.

Это был не тот дом, который я оставил. Нет, это… все было неправильно.

Мое сердце застучало, и я вслепую побежал наверх, не обращая внимания на все остальное… на всех остальных. Крики боли, рев агонии и гнева… страха, я все это заблокировал.

Кроме… моего Ангела.

«Мария!»

Мой голос звучал неправильно. В нем был страх. Фильм ужасов. Горе. Паника. Все, что не было Львом Иваншовым.

Прямо сейчас я не был королем преступного мира.

Прямо сейчас я был просто человеком, которому отчаянно нужно было обнять своего Ангела. Я был мужем, который боялся — последний раз он касался своей жены несколько часов назад, — что у него больше никогда не будет такого шанса.

Мое сердце бешено колотилось, когда я бежал в свою комнату, где, как я знал, будет Мария. С каждым шагом мне становилось все труднее дышать. Кровь. Трупы. Блять.

Я беззвучно молился Высшим силам. Впервые в жизни я молился на бегу. Пусть она будет в безопасности. Пусть Алессио будет в безопасности. Все они имели значение.

Однако ни одна из моих молитв не имела значения. Я опоздал. В конце концов, молитвы дьявола никогда не могли быть приняты. Я превратил ад в свой дом. Небеса были далеко от меня, не говоря уже о том, чтобы мои молитвы что-то изменили.

Дверь была открыта.

Мои легкие сжались. Мое сердцебиение стало учащенным, тяжелым и неустойчивым. Во мне была буря эмоций.

Я вошел внутрь, и мои ноги ослабли, прежде чем сдаться подо мной. Я упал на колени. Мое дыхание покинуло меня. Мое сердце было разорвано.

Мое тело дрожало от силы реальности. Мой мозг пытался запечатлеть сцену передо мной, в то время как моя душа медленно превращалась в ничто. Мир закружился вокруг меня, и мой живот скрутило от болезненного ощущения, борясь с желанием вырвать. Мне казалось, будто когтистая рука обхватила мое горло, ограничивая воздух. Я не мог дышать. Я боролся за это, задыхаясь, но просто не мог… дышать.

Мои губы приоткрылись, и рев агонии пронзил мое горло.

Нет. Нет. Нет.

Это был просто гребаный сон. Я хлопал себя по голове, ударяя себя снова и снова. Проснись. Проснись, черт возьми.

Я закрыл глаза и продолжал кричать, надеясь, что это вытащит меня из этого кошмара.

Но когда я снова открыл глаза, я увидел только кровь.

Кровь покрывавшую моего Ангела.

Кровь везде.

Труп моего Ангела.

«Мария.» Ее имя прозвучало как хныканье.

Все остальное исчезло. Были только она и я. Только я и мой сломленный Ангел.

Я подполз к ней, поскользнувшись на окровавленном полу. Упав рядом с ее неподвижным телом, я обнял ее. Я держал ее у себя на коленях, ее кровь текла по моей одежде.

Кровь никогда меня не цепляла. Блять, я жил ради этого… проливал кровь других. Но не моей Марии. Я не мог этого вынести. Мне стало плохо, и я съежился от боли.

Я держал ее лицо рукой. «Пожалуйста, открой глаза, Ангел. Пожалуйста. Не делай этого со мной».

Я потряс ее тело, но ответа не последовало.

Тишина. Она была слишком холодной. Такой холодной, что я больше никогда не смогу согреть ее. Ее тепло оставило ее… меня… нас. А теперь мне тоже было холодно. Холодно и так пусто.

У боли был способ развиваться. Вы чувствовали её каждой порой, до костей и до глубины своего сердца — своей души. Иногда она начиналась медленно, а затем ваше тело медленно немело.

Боль — это эмоция, которая возникает из-за слабости, независимо от того, насколько вы должны быть сильными и могущественными.

Когда дело дошло до боли… до больной части твоей души, выхода не было. И вот так она пронзила меня, как вирус, как болезненное чувство, от которого я никогда не избавилюсь. Мои легкие сжались, и мне казалось, что в груди роют, ножи пронзают все глубже и глубже. Режут без сожаления, вырезают скульптуру боли без всякого сочувствия. Мое сердце вырывалось, и я смотрел, как оно истекает кровью, сморщивается и умирает.

Прямо как мой Ангел.

Нет. Этого не может быть. Не так. Не так.

Я издал еще один крик, когда притянул ее тело ближе к себе в объятия. Я заплакал, уткнувшись лицом ей в шею. «Проснись. Пожалуйста, проснись. Ты не можешь… оставить… меня».

Но она… моя Мария ушла от меня. Я опоздал.

В горле стало тяжело и жестко. Саднило от плача и крика. Может, я так часами цеплялся за неподвижное, холодное тело Марии. Я держался за нее, пока не оцепенел… пока все не перестало для меня иметь смысл. Пока мои уши не стали глухими. Мои глаза потеряли зрение, кроме ее прекрасного лица. Все остальное было просто темной дырой.

Я ласкал лицо моего Ангела, убирая ее волосы за уши. Ее губы были пересохшими, потрескавшимися, окровавленными. Но на них была легкая улыбка.

Это больно. Блять, было больно. Моя душа была зарезана и разорвана, не осталось ничего, кроме полой глубины.

Я наклонился вперед и прижался лбом к ее лбу. Ей нравилось, когда я так делал. Она всегда улыбалась, и ее глаза искрились.

Мои губы коснулись ее. Она всегда меня целовала.

На этот раз она не поцеловала меня в ответ.

Поцелуй меня в ответ, Ангел.

Я всхлипнул ей в губы, сильнее прижимаясь и надеясь почувствовать ее движение… надеясь почувствовать ее поцелуй, но ничего.

Как судьба могла быть такой жестокой?

«Ты обещала не оставлять меня…» — хныкал я, и мой голос прерывался от каждого слова. «Ты обещала мне вечность».

Наши воспоминания промелькнули перед моими глазами. Первый раз я увидел Марию. Первое слово. Первое прикосновение. Наш первый поцелуй. Я думал о нас.

Я видел все счастливые моменты, которые мы пережили. Когда мы поженились. Когда мы произнесли свои клятвы. Когда мы узнали, что у нас будет ребенок. Каждую ночь она играла для нас на пианино. Каждый раз я занимался с ней любовью. Мы этого хотели. Семью. Нашу семью. Наши долго и счастливо в этом долбаном мире.

Мы были так счастливы.

Нам суждено было быть всегда счастливыми… нам суждена была принцесса. Смотреть, как наши дети вместе играют, растут и женятся. Мы собирались стать бабушкой и дедушкой. Мы собирались быть вместе, состариться… прожить наши жизни вместе. Как одно целое.

Не врозь.

Не одному.

Но наш финал случился не так, как мы хотели.

Мои затуманенные мысли прорвались сквозь крики, пронизывающие стены моей комнаты, теперь мой сущий ад.

Я отвернулся от Марии, достаточно надолго, чтобы увидеть, как Лена входит в комнату, всхлипывая. Она упала на колени рядом с другим телом и закричала. Я понял, что это Борис.

Еще одна любовь была потеряна.

Еще одна сломанная история любви.

Еще одна грязная история.

Стены стали моим утешением, когда я держал своего Ангела в объятиях. Я отказывался отпускать, глядя на стены, которые теперь были залиты кровью.