Шанс для истребителя

– Да, да! Я вас понял, товарищ Матросов. Это все?

– Нет, не все! Следующим пунктом идет кабина.

– А что с ней не так?

– Все не так! Конечно, хорошо, что она у вас закрытая, а не только передний, стеклянный козырек как на "чайке". Но вот стекло в кабине не самого хорошего качества. Мутноватое. И это затрудняет обзор из кабины. И оно, вроде бы, не бронированное?

– Это не стекло, а прозрачный пластик такой. Оргстекло. Не пулестойкое. Обычное. Не можем мы пока добиться его полной прозрачности. Но эксперименты ведутся.

– Вот и экспериментируйте там порезвее, товарищ инженер. Для истребителя обзор из кабины – это фактор выживания. Не заметил вовремя противника, и тебя собьют. Я слышал, что у американцев в этом вопросе появился очень большой прогресс. Научились они производить очень прозрачный бронепластик для кабин самолетов. Вот вы там на заводе попросите помощи у нашего МИДа или разведки. Пускай, покупают секрет изготовления. Или выкрадывают. В общем, достают информацию для вас.

– Э, такие вопросы вне моей компетенции, товарищ Матросов!

– Это понятно, что вне. Пускай, этим ваше начальство занимается. Вы, главное, доложите ему мои требования.

– Доложу, доложу, конечно!

– Вот и славно. Теперь переходим к бронеспинке.

– К чему, простите?

– К бронеспинке на кресле пилота. Ее здесь нет.

– Да, нет. А зачем нам бронеспинка?

– А затем, что это может спасти жизнь летчику, когда ему зайдут в хвост и начнут расстреливать из пулеметов. А такое на войне случается очень часто. Сам видел.

– Э, тут я затрудняюсь, что-то советовать, товарищ Матросов. Я человек не военный. А какой по вашему мнению должна быть толщина этой бронеспинки?

– Думаю, что миллиметров семь или восемь вполне хватит. Но это должна быть бронированная сталь, а не обычное железо. Обязательно!

– Понятно. Что-то еще?

– Еще, товарищ Беляев, хотелось бы установить зеркало заднего вида. Как на автомобилях возле кабины сбоку. Мы такое уже делали в нашей авиашколе. Эта мелкая доработка, очень помогает в воздушном бою. Это пока все. Но, возможно, у меня появятся и другие замечания по этому истребителю? Когда я проведу на нем несколько воздушных боев. Вот тогда и поговорим об этом.

– Хорошо, – пробормотал инженер-испытатель, лихорадочно записывая в блокнот все мои требования. – Я, обязательно, сообщу об этом своему начальству.

Вот и пообщались. Это сначала мы с этими товарищами-испытателями говорили вот так официально. А потом наше общение станет более свободным. И мы начнем называть друг друга по именам. А, вообще-то, они неплохие мужики. Правильные. Эти сюда не ради формальности приехали. Они, действительно, участвовали в испытаниях нового самолета. С большим энтузиазмом и самоотдачей. И это было видно невооруженным взглядом. Кстати, кое-какие мои замечания они и устранили прямо тут на аэродроме. Вот автомобильное зеркало заднего вида где-то нашли и присобачили на мой "ишачок"рядом с кабиной летчика. Кроме этого, команда испытателей привезла с собой из Союза много инструментов и даже аппарат газовой сварки прихватили. Который еще автогеном называют. Вот с его помощью они и вырезали кусок настоящей бронестали толщиной в восемь миллиметров с пулеметной танкетки "Карден-Ллойд Мк.6" английского производства, которую подбили совсем недавно, во время боев на окраине Мадрида. Между прочим, специально к ней съездили на другой конец Мадрида и вырезали то, что надо. А потом установили импровизированную бронеспинку на мое пилотское сиденье. Нормально получилось. Прямо, как с завода. Проявили здоровую инициативу, понимаешь.

Глава 17.

Испытание боем.

Первый боевой вылет на моем новом истребителе состоялся уже в обед. Личным приказом Смушкевича мне было теперь запрещено пересекать линию фронта на этом экспериментальном самолете. И тут я с ним согласен по всем пунктам. На войне всякое может случиться. Вдруг меня собьют над территорией противника? А мой самолет то не простой, а секретный. И никак нельзя допустить, чтобы он достался врагу. А то, что те же немцы и итальянцы его при этом вдумчиво изучат со всех сторон. И сделают свои выводы. Так это и так понятно. Я вот прекрасно помню, как американцы в войне на Тихом океане 1941-1945 годов смогли получить техническое превосходство в воздухе над Японской империей. Против которой они там воевали аж четыре года. Точнее говоря, здесь все это еще не случилось. Но я то знаю, что так будет. Так вот. До 1942 года японские истребители "Зеро" на том театре боевых действий будут лучшими, превосходя по всем своим параметрам самолеты США и Великобритании. Но потом в руки американцев попадет почти целый "Зеро". Они его хорошо изучат и сделают свои истребители, которые уже будут круче чем этот японский самолет. И тогда обстановка в небе над Тихим океаном изменится. А знаменитые "Зеро" потеряют свои технические преимущества в воздушном бою. В общем, сейчас я могу летать только над своей территорией. Во избежание всяких неожиданностей, так сказать.

Поэтому, когда моя эскадрилья отправилась сопровождать бомбардировщики республиканцев, летевшие за линию фронта. То меня с собой не взяли. Вместо этого, я был отправлен в воздушный патруль над южными кварталами Мадрида. Кроме меня в этот патруль летела еще одна пара "чаек". Больше Рычагов не смог выделить. У нас в эскадрилье и так осталось не очень много самолетов. Кстати, мой ведомый тоже выбыл из строя по ранению. Он его получил, когда я таранил "Юнкерс". Правда, в СССР Мирошниченко не вернулся, а лечился теперь в одном из госпиталей Мадрида. Ранение у Коли было легкое. И врачи обещали его поставить на ноги уже через две недели.

Летим втроем. Пара наших "чаек" на двух тысячах метров, а я повыше. До места патрулирования добрались без происшествий. Там мы сменили шесть И-15 из эскадрильи Копца. И стали барражировать в воздухе над кварталами испанской столицы. Я решил забраться еще выше. Облачность сегодня в небе многоэтажная. И облака в воздухе располагаются по слоям. В них много разрывов, но при желании спрятаться можно. А наши противники очень любят вот так прятаться в тучах. Незаметно подкрадываться, а затем внезапно атаковать. Выскакивая из облаков как черт из табакерки. "Чайки" за мной вверх не пошли. Их пилоты на высоте лишь до трех тысяч метров себя комфортно чувствуют. Кабина то у этого советского биплана открытая. А сейчас не май месяц. Да, и на высоте всегда гораздо холоднее чем внизу. Кстати, наши противники "Фиаты" и "Хейнкели" тоже закрытой кабины не имеют. В отличие от моего "ишака". Между прочим, И-16 тип 5 также оборудован закрытой кабиной пилота. Это потом на других модификациях "ишачков" кабину сделают открытой как на "чайке". Советские авиаконструкторы при этом будут упирать на то, что все свои бои И-16 будет вести на небольших высотах. И зачем ему тогда закрытая кабина? А я думаю, что эти деятели, просто, не хотели решать проблемы закрытой кабины И-16 тип 5. А их тут хватало.

Про мутное стекло я уже говорил. Эту проблему на И-16 так и не решили в той истории, что я знал. Еще здесь имелись проблемы с замками. При открывании кабины они заедали. А это может стать фатальным если вам вдруг придется быстро покидать кабину в воздухе. И многие советские летчики, летавшие на И-16, свои кабины не закрывают. Конечно, это создает неудобства холодной кабины. Но люди терпят. Жизнь дороже. Я тоже свою кабину не плотно прикрываю. Не защелкивая замки. В общем, ко мне тоже сюда задувает снаружи. Но не так сильно, как при открытой кабине. Поэтому я могу себе позволить держать высоту. Зачем я это делаю? Зачем страдаю тут наверху, когда мог бы спуститься вниз к "чайкам", где не так холодно? Отвечаю. Я жить хочу. Не желаю, чтобы меня сейчас атаковали откуда-то сверху. Из-за облаков. Я сам сейчас в них стараюсь прятаться при возможности. Ниже меня тоже плывут тучки. А я вот ныряю в те, что сейчас находятся повыше них. На втором этаже. Облачность сегодня многослойная. Управляя своим истребителем, не забываю осматриваться по сторонам. В небе Испании это надо делать почаще. Не заметишь подкравшегося противника и будешь сбит. Кстати, мягкий, белый шарф из парашютного шелка я себе уже сделал. Это помогает не натирать шею о воротник летного комбинезона, когда так энергично вращаешь головой. Глядя на меня, такие же шарфы себе сделали и другие наши пилоты. Рычагов тоже такой имеет. И это не выпендреж авиаторов, а насущная необходимость на этой войне.