Ненавижу блондинов

Ее лицо потемнело, робкая улыбка увяла. Я понял, что ей шепнула, уходя, Тати. О моем разводе. Я стал свободен — вот что обрадовало рыженькую. Да, фактически свободен. Но не смог так просто и сразу избавиться от всего, что связывало нас с Машей. Не смог снять кольцо, которое мне когда-то надела любимая женщина. Оно не поддавалось, упрямо не слезало с пальца, как и я, не желающий расставаться с иллюзиями насчет нашего брака. Понимал, что в глазах всех выгляжу глупо. Брак остался на бумаге, моя жена спит с другим уже три года, а я все еще храню надежду на несбыточное. Пора избавиться от кольца и от прошлого. Просто стереть из памяти и не вспоминать, будто и не было никогда.

Пальцы крутанули золотой ободок, и я зажал в горсти никому не нужный символ того, чего не было. Затаив дыхание, Зоя следила за моими манипуляциями. Огонь лизал поленья, подсказывая нужное решение.

«Моя прелесть»- вспомнилась фраза одержимого идиота, который избавился от одержимости кольцом единственным способом.

Легкий замах и кольцо, сверкнув гранями алмазной огранки, упало в середину горящих поленьев. Пламя взметнулось и опало. Золотая фальшивка символично исчезла в сизой золе.

Начиная новые отношения, нужно закончить старые. Теперь точка поставлена.

— Ты больше не краснеешь? — девушка, как и я, смотрела на огонь: — И не боишься меня.

Умело подведенные глаза метнулись от огня к моему лицу и обратно. Она помялась, подбирая нужные слова.

— Чувствую себя глупо. У меня от радости каша в голове. Я придумала целый остроумный монолог, а сейчас в голове пусто. Не знаю что сказать, кроме одного… Я очень рада, что ты вернулся… очень… — она снова смущенно замолчала. — Мы тебя ждали к вечеру. Я приготовила твои любимые отбивные.

— Очень вкусно, — я вспомнил, чем меня угощала Тати: — Почему сама не вышла к столу?

Не хотелось говорить девушке, что я про нее совсем забыл. Она-то ждала и готовилась. И словно в подтверждение моих слов Зоя призналась:

— Я увидела тебя в окно и…

— Разочаровалась, да? — Я следил за сменой эмоций на ее лице. — Появился старый, сильно поюзаный жизнью мужик. Совсем не тот принц, в которого ты влюбилась когда-то.

Длинные ресницы пару раз удивленно хлопнули. Зоя явно не понимала, о чем я толкую или умело притворялась, скрывая чувства.

— Я растерялась. Не знала, что надеть. Сидела среди вороха платьев и чулок и не знала, что выбрать, — призналась откровенно она: — Я же понимаю, что сейчас тот самый момент. А я веду себя, как… боюсь все испортить.

Она нервничала, переживала, что не понравится мне. Что испортит первое впечатление о себе вот такой, повзрослевшей, готовой к отношениям. Меня словно лапкой кошачьей погладили. Захотелось мурлыкнуть от удовольствия. Я снова удивился ее прямоте и легкости, с которой она признавалась во всем. Или моя фотография, если не врет Тати, избавила ее от страха. Может она и разговаривала с ней, как я с Машиной, когда она только ушла.

Старое воспоминание о жене показалось лишним и неуместным.

Меня же удивило, что мы говорим, точно всегда общались. Но это второй наш диалог за все время. Она так легко признается в личном, точно всю жизнь признавалась, откровенно говорила со мной. Вот и проверим.

— Тебя не удивляет, почему у нас так легко получается диалог?

Тонкие пальцы нервно крутили пряди распущенных по спине и плечам волос, как когда-то в детстве.

— Нет… Да… Почему?

— Так получается у тех, кто ведет постоянный внутренний диалог с отсутствующим человеком.

Она вспыхнула, точно застигнутая на горячем, и я понял, что попал в точку. Это меня совсем не обрадовало. Глупая морковка просто придумала меня. Сама спрашивала — сама отвечала. Придумывала ответы. А я реальный — другой. Нужен ли ей реальный Макс? Одной оказался не нужен.

— Зоя, я давно не мечта девичьих грез, не ангел и не принц на белом коне, — я отвернулся и уставился на огонь.

— Твой белый конь припаркован внизу. Я видела.

— Ты знаешь, о чем я. Я больше не тот Макс. Я Максим Романович, старый, противный дядька. Тебе только девятнадцать… — я хотел добавить, что мы не пара, но она перебила меня:

— Мне уже девятнадцать, — поправила Зоя. — Я столько ждала тебя…

— Ты меня совсем не знаешь, — теперь ее перебил я. Резче, чем хотелось. — Я давно не мальчик. Розовых соплей больше не будет. Они, как я выяснил, никому не нужны.

Мне показалось, огонь взметнулся и выплеснулся из камина. У ног упала Зоя. Заглядывая снизу вверх, она быстро затараторила:

— Макс, дай мне шанс узнать. Мы же можем попробовать. Не говори «нет». Не будь такой, как она. Дав мне шанс, что ты теряешь? Твое сердце разбито, так ты разбиваешь мое!

Слова прозвучали как пощечина. Злость, что меня сравнили с Машей, улеглась, как только я заметил слезы на щеках. Пальцами стер крупные капли, провел по атласной щеке, коснулся пухлых манящих губ и резко одернул руку. Зоя еще совсем девочка уже была невероятно красивой. Гораздо красивее Маши. Она сама пока не сознавала, как действует на мужчин. Но когда поймет, найдется ли мне возле нее место. Не скинет ли она меня со счетов, как старую развалину. Разница лет у мачехи и отца такая же, и они все еще вместе… Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

— Собирайся.

— Куда?

Она смотрела этим своим щенячьим взглядом… Еще вид сверху на сидящую на коленках девушку в соблазнительном платье — ни один нормальный мужик не устоит.

— В ресторан. Шампанское будем пить, раз уж не попали на семейное торжество, — я помог ей подняться. — И оставь это платье, только набрось шубу. В моей машине не холодно.

— У меня нет шубы, — призналась Зоя. — В университет в ней не поедешь. А в ресторан нас с Тати не брали. Отец считает нам рано пить алкоголь.

Мы так и шли к выходу. Она рядом, не отпуская моей руки.

Отец на ней экономит? У мачехи и Тати наверняка полный шкаф.

— Тогда поедем сначала тебе за шубой, — решил я. Зоя остановилась, точно налетела на препятствие. Узкая ладошка выскользнула из моей. Она нервно покусывала губы, не решаясь сказать. Я и так догадался, о чем она переживает. — Вот только не накручивай себя. Ничего ты мне не должна. Я никого не принуждаю. Все будет тогда и так, как захочешь ты.

— Ты самый лучший, — выдохнула она.

Хотел возразить, но зачем, скоро она сама увидит, что все не так, как кажется. А сейчас эти слова как бальзам на раненую душу.

(от лица Маши)

День был особенный. Лучший, самый лучший день в жизни. Не поверив тесту, я съездила в больницу, и там подтвердили, что я беременна. Игнат радовался больше меня хотя куда уж больше. Мы поехали отмечать такое событие в «Марусеньку» — ресторан отца. Я пила сок, а Игнат не мог ни есть, ни пить. Держал меня за руку и молча улыбался. Мы так сидели наверно полчаса не меньше, пока в бокалах с шампанским лопнули все пузырьки. Не помню за последние лет десять, чтобы чувствовала себя настолько счастливой. Боялась, начну говорить и расплачусь. Я уже не надеялась, что когда-нибудь смогу забеременеть. И вот — чудо. Все было хорошо, пока мой взгляд упал на входящих.

Я поверить не могла, что вижу его. Мой бывший муж Максим пришел в ресторан моего отца «Марусеньку» и не один. С ним была очень красивая и очень молодая рыжеволосая девушка. Я с удивлением узнала в ней воспитанницу Шалых — Зою. Как только познакомилась с ней, заподозрила, что она неравнодушна к Максиму и ревнует его ко мне. И не ошиблась. Счастливица, она получила свое.

Я не могла оторвать взгляда от них. Девушка просто светилась вся от счастья. А Максим… в его взгляде не было той любви, с какой он смотрел когда-то на меня.

Он точно ждал от нее чего-то. А она лила на него обожание. Я почувствовала зависть к этой девочке. Ни к молодости и яркой, вызывающей красоте. Она… любила. Он ее нет… пока нет. В такую легко влюбиться и любить. А я так и не смогла полюбить Макса… и Игната не смогла. Полюбить — это же открыться, стать уязвимой. Я не доверяла настолько мужчинам. Ни Максиму, ни Игнату, ни кому-то еще. За последнего я выйду замуж, но только потому, что он отец моего будущего ребенка.