Страница 155 из 164
- Если бы выступавших здесь свидетелей проверить с помощью детекторов лжи, несколько этих дорогих при боров наверняка не выдержали бы перегрузки.
Он убежден в виновности Кристиана Ретцеля и решительно требует приговорить того к восьми годам заключения в каторжной тюрьме за нанесение тяжких телесных повреждений, приведших к смертному исходу.
Адвокат Андриес требует, разумеется, оправдания своего подзащитного, вина которого ничем, ну решительно ничем не доказана.
Суд, однако, преподносит ошеломленной общественности еще один сюрприз. Он приговаривает Кристиана Ретцеля за нанесение телесных повреждений с,о смертельным исходом к трем годам лишения свободы! Особенно поражает мотивировка этого приговора: хотя сущность происшедших событий раскрыть не удалось, но чрезвычайность обстоятельств и необычность поведения действующих лиц исключают возможность несчастного случая и позволяют прийти к единственно логичному выводу о совершенном преступлении! По мнению суда, Кристиан Ретцель после какой-то ссоры со служанкой насильно ворвался к ней в комнату и стал яростно ее избивать. Охваченная паникой, Тереза Гервин, спасаясь бегством через окно, откуда, вероятно, рассчитывала попасть на расположенный ниже балкон другой комнаты, разбилась насмерть при падении на каменную террасу с высоты четырех с половиной метров.
Столь неубедительно аргументированный приговор не просто дает поводы для кассации, но, можно сказать, сам напрашивается на отмену. Естественно, что и прокурор Шойтен, и адвокат Андриес тут же возбуждают ходатайство о пересмотре дела. Но Шойтен удивительным образом уже вскоре отказывается от своего протеста. Причины этого внезапного отступления станут ясны лишь четыре с половиной года спустя, когда в том же зале кре-фельдского суда присяжных тот же обер-прокурор Шойтен предстанет на другом процессе не обвинителем, а обвиняемым. Его привлекли к уголовной ответственности за многолетнее активное участие в международной банде похитителей произведений искусства. Тогда-то и обнаружилось, что Маргит Линзен, к посредничеству которой Шойтен прибегнул для сбыта краденого, шантажом вынудила его отступиться от дела Ретцеля, за которого она к тому времени вышла замуж. Бракосочетание состоялось в тюрьме. Таким образом, произведшая столь сильное впечатление на крефельдских обывателей речь прокурора на процессе миллионера-убийцы явилась, в конечном счете, пустым сотрясением воздуха.
Итак, путь защитнику Ретцеля открыт, и Кристиан Ретцель выходит вскоре на свободу. Затем по кассационной жалобе адвоката Верховный суд ФРГ отменяет приговор крефельдского суда присяжных и направляет дело в Дюссельдорф, где обер-ландгерихт Северного Рейн-Вестфалии признает Ретцеля «виновным в нанесении легких телесных повреждений и неосторожном убийстве», превращает убийцу в шаловливого проказника и наполовину снижает срок наказания, которое и прежде выглядело достаточно смехотворным. Прямо тут же, в зале суда, Ретцелю возвращают его заграничный паспорт и водительские права. «Герой» брейелевского процесса о так называемом падении из окна с довольной ухмылкой покидает здание суда.
Исполнила свой долг и Маргит Ретцель, урожденная Линзен. Через три месяца брак без всякого шума был расторгнут «по причине супружеской неверности и безнравственного поведения в период, пока муж находился в тюрьме». Бывшая барменша легко согласилась с поводом для развода, за что получила предусмотренные договором полмиллиона марок неустойки.
ПРЕСТУПНЫЕ БЕСЧИНСТВА ПРОКУРОРА
В камерах крефельдской тюрьмы все вверх дном стоит. Из зарешеченных окон летят миски, кружки, горбушки хлеба; угрожающе подняты кулаки; слышатся вой, рев, адские крики: «Юрист - свинья! Повесить! Убить! Четвертовать! Давайте его сюда, мы свернем ему шею!»
По внутреннему двору тюрьмы двое охранников ведут человека лет сорока пяти. Тронутые сединой виски, дымчатые стекла очков в солидной роговой оправе, модное синее пальто из верблюжьей шерсти. Вид не арестанта, скорее, директора тюрьмы. Да и пост важный: первый прокурор крефельдского ландгерихта 1 [1 Ландгерихт - суд земли. В ФРГ земля - крупная исторически сложившаяся территориальная единица, входящая на федеративных началах в состав государства и имеющая свою конституцию, свой парламент (ландтаг), а также свои судебные органы. Прокурор в ФРГ находится при суде. (Примеч. перев.)] доктор Эрнст-Иозеф Шойтен, ответственный за дела об особо тяжких преступлениях. Бескомпромиссным обвинением на сенсационном процессе Ретцеля он приобрел известность далеко за пределами Крефельда. Почтенный, уважаемый человек и вместе с тем, оказывается, один из самых прожженных гангстеров Федеративной Республики Германии. Сегодня, в пятницу 16 марта 1973 года, он арестован по почти неправдоподобному обвинению в том, что более десяти лет состоял консультантом и членом международной банды похитителей произведений искусства, награбившей и сбывшей внутри страны и за границей на 50 миллионов марок картин, икон, скульптур и фарфора. Кроме того, ему вменяется в вину квалифицированное взяточничество 1 [1 То есть взяточничество при отягчающих обстоятельствах. (Примеч. перев.)] и принуждение жен арестантов к сожительству.
Водворение Шойтена в его «родную» тюрьму - на предписаниях об аресте и на обвинительных заключениях более чем у тридцати процентов здешних узников стоит подпись Шойтена - дьявольский акт мести со стороны двух сотрудников крефельдской уголовной полиции, получивших приказ арестовать и без всякого шума препроводить в дюссельдорфскую тюрьму их бывшего начальника. По случаю 600-летия города, славящегося своими шелками и бархатом, местные власти из ХДС устроили многодневные пышные торжества, в программу которых никак не вписывался скандал с крупным судебным деятелем. Однако полицейские чиновники инсценировали поломку автомобиля и к вечеру доставили Шойтена в местную кутузку, разумеется, не без предварительной договоренности с тюремным начальством. Весть с быстротой молнии разнеслась среди заключенных и породила воистину погромные страсти.
Охранники, сопровождающие арестованного, через каждые три метра останавливаются и с притворным гневом кричат в сторону окон: «Отойти от решеток! Заткнуть глотки! В изолятор отправитесь!» - еще сильнее разжигая этим ярость заключенных. Молотом обрушивается их ненависть на бывшего стража закона: «К нам его!… Свернуть шею!… К нам его!… Свернуть шею!… К нам его!… Свернуть шею!…»
Шойтена приводят в 331-ю камеру, расположенную на третьем этаже в противоположном конце от застекленной вышки, с которой ведется ночью наблюдение за порядком в тюрьме. Дверь за Шойтеном захлопывается, и он остается с глазу на глаз с тремя мужчинами в арестантской одежде, которые, прислонясь к окну, молча ухмыляются в предвкушении потехи. Они знают Шойтена, Шойтен знает их. Последний раз они стояли по разные стороны барьера три года назад. Прокурору тот процесс принес много хвалебных отзывов в прессе.
«Первый прокурор доктор Шойтен безжалостно расправляется с опаснейшей шайкой громил», - писали в то время газеты. Действительно, на совести шайки было почти 50 краж со взломом. И все же Шойтен требовал для них слишком уж сурового наказания: 7 с половиной лет каторжной тюрьмы для 22-летнего слесаря Хейно Шарфа, 5 лет - для шофера Эдмунда Цибе и 10 лет с последующим лишением свободы 1 [1 По отношению к рецидивистам в ФРГ применяется иногда дополнительная мера наказания - содержание под стражей после отбытия основного срока. (Примеч. перев.)] - для главаря шайки 40-летнего Хорста Йостена. Лицемерный цинизм его требования «избавить наконец жителей Крефельда от профессиональных преступников» стал понятен лишь много позднее. А сразу после процесса прокурор принудил к сожительству 35-летнюю миловидную жену Йостена. Не имея средств пригласить дорогого адвоката, женщина со слезами обратилась к Шойтену, умоляя облегчить участь ее мужа. И Шойтен воспользовался этим. Он стал водить ее в ночные бары, снова и снова понуждая к сожительству и обещая добиться пересмотра дела. Однако приговора он, конечно, не опротестовал. Обо всем этом оставшиеся на свободе члены шайки написали Йостену в тюрьму.