Плата за молчание

- Один из его людей, - ответил свидетель.

- Откуда же вы в таком случае знаете, что это был человек Бонанно? Он сам вам это говорил? Как его вообще зовут? - Защитник перешел к перекрестному допросу.

Седой человек в раздумье поднял руку:

- Он мне не представлялся. Но я знал, что он приходил от Бонанно. В Бруклине все знают, что такие люди приходят от Бонанно.

Адвокат встретил этот ответ довольной улыбкой:

- Значит, все это знали. Хорошо. Благодарю вас, господин свидетель. В таком случае у меня нет больше вопросов.

Прокурор Кимбел постарался насколько возможно спасти положение:

- Итак, господин свидетель, вы подтверждаете под присягой, что всем в городе был известен факт дачи взяток подсудимым Бонанно?

Для свидетеля вопрос этот был явно тягостным. Он смущенно потеребил указательным пальцем свой воротник, но затем, храбро кивнув, ответил:

- Да, полагаю, что все это знали. И в газетах частенько об этом писалось. Если не ошибаюсь, вы и сами недавно говорили об этом по телевизору…

Явно стремясь вызвать симпатии присутствующих репортеров к священнослужителю, судья спросил его:

- А что, собственно, вы делали с такими большими деньгами, патер Митчелл? Тратили их на себя?

Свидетель испуганно возвел руки к небу:

- Конечно же нет, ваша честь! Ни цента, присягаю в этом! Я использовал их для помощи нуждающимся. Мои прихожане - бедняки, безработные, многодетные и лентяи. Только люди, надеющиеся, что бог улучшит их земное существование, посещают мою церковь. И я понемногу поддерживал их. Только поэтому я и брал деньги. Попытайся я требовать, чтобы мои прихожане не играли в числовое лото, я проповедовал бы на ветер. Ведь играют они потому, что каждый раз надеются на крупный выигрыш.

Патер был отпущен с миром. Ему предстояло еще раз отвечать перед судом, но только за сокрытие доходов от налога, и, конечно, он мог быть уверен, что отделается небольшим штрафом. Гнева гангстерского босса ему нечего было, однако, опасаться. Его показания никак не способствовали отправке Джозефа Бонанно на электрический стул.

И все же, когда обвинению уже грозило полностью обернуться фарсом, этот безнадежный процесс принял неожиданный сенсационный поворот. Уже чрезвычайные меры, принятые по охране здания Бруклинского суда на седьмой день судебного процесса, предвещали нечто необычное. На крыше суда заняли посты снайперы, площадь перед входом в него была оцеплена почти сотней полицейских, пропускавших лишь тех, кто предъявлял специальное удостоверение на право входа в зал заседаний. Незадолго до начала судебного заседания случилось небольшое происшествие. Подвыпивший молодой человек с футляром от скрипки под мышкой внезапно попытался проникнуть через установленный заслон. Футляр от скрипки с давних пор рассматривается в Америке как особо подозрительный предмет. По крайней мере, в детективных фильмах в нем, как правило, оказывается автомат. Так, видимо, подумали и полицейские, которые искусным приемом немедленно обезоружили подозрительного прохожего. Однако произведенная тут же проверка дала поразительный результат: в футляре, вопреки всем ожиданиям, действительно оказалась самая настоящая скрипка. И принадлежала она музыканту, зарабатывающему себе на хлеб игрой в расположенном поблизости ночном баре. Только для того, чтобы сократить себе путь домой, и пытался он проникнуть через полицейские посты.

Это случайное происшествие отвлекло внимание окружающих от подлинной сенсации дня. Почти незамеченным подъехал к зданию суда бронированный полицейский автомобиль. Из него вышли несколько испуганных мужчин, на которых не было ни тюремной одежды, ни наручников и весь вид которых никак не вязался с таинственностью, сопровождавшей их появление. Сомкнувшиеся вокруг вновь прибывших сыщики заслонили их от взоров любопытных и быстро проводили в здание суда.

В зале нарастала тем временем нервозность, вызванная задержкой начала заседания. Бонанно беспокойно перешептывался со своими адвокатами, прокурор беспрерывно мерял шагами зал. Сам председательствующий, находившийся в неведении, не раз уже осведомлялся у прокурора, когда же можно будет наконец продолжать процесс. Только когда один из судебных чиновников подал Кимбелу знак, тот занял свое место:

- Ваша честь, я прошу извинить меня за задержку сегодняшнего заседания и разрешить мне вызвать двух свидетелей, имена и существование которых я вынужден был до сих пор скрывать от высокого суда в целях обеспечения безопасности этих лиц. Речь идет о Билли Кэрре и Роджере Шпильсбери.

Джозеф Бонанно и его адвокаты не успели еще оправиться от испуга, как в дверях появились тщательно охраняемые от возможного нападения человек, обезглавленный труп которого, по сообщениям американских газет, был найден в мешке из-под сахара, и его значившийся погибшим в перестрелке с полицией убийца.

Представители прессы, лишенные из-за осадного положения зала суда возможности немедленно штурмовать телефоны и передать в свои редакции сенсационную новость, взволнованно зашумели. Прокурор Кимбел обратился к журналистам с призывом понять необходимость принятых мер и дружески извинился не только за то, что не дает им возможности выйти из зала, но и за ложное сообщение об убийстве Билли Кэрра и гибели Роджера Шпильсбери. Затем он обратился к присяжным:

- Я прошу и вас, дамы и господа, извинить мое не обычное, возможно непозволительное, поведение. Однако я был вынужден действовать подобным образом хотя бы для того, чтобы дать вам возможность вынести наконец этому обвиняемому справедливый и заслуженный при говор.

Четверо адвокатов неподвижно застыли на своих стульях. Бонанно за их спинами сгорбился и забился в угол широкой скамьи.

Роджер Шпильсбери первым занял свидетельское место рядом с судьей, положил руку на библию и произнес присягу, поклявшись говорить суду правду, и одну только правду. Затем прокурор Кимбел начал допрос:

- Верно ли, господин свидетель, что в сентябре этого года вы позвонили мне на работу? И когда именно это было?

- Это было 12 сентября около четырех часов пополудни, - Шпильсбери отвечал неуверенно, запинаясь и избегая смотреть на кого-либо, кроме прокурора.

- Почему вы мне позвонили?

- Я хотел просить вас о встрече в каком-нибудь ней тральном месте за пределами Нью-Йорка.

- Почему вы хотели встретиться со мной в нейтральном месте, а не у меня на службе?

- Я боялся, что за нами могут наблюдать.

- Ну и как, состоялась эта встреча?

- Да, в тот же вечер, около 21 часа.

- Что вы мне тогда рассказали?

Шпильсбери помедлил с ответом, потянулся за стака-ком воды, чтобы смочить пересохший рот, и только затем произнес:

- Я сделал вам заявление.

- Против кого же это заявление было направлено?

- Против Бананового Джо.

- Вы имеете в виду подсудимого Джозефа Бонанно? - перевел прокурор жаргон гангстерского подручного.

Шпильсбери кивнул.

- А в чем состояла суть вашего заявления?

Бросив неуверенный взгляд в сторону подсудимого, свидетель выпалил:

- Банановый Джо поручил мне убрать Билли Кэрра.

- Что вы понимаете под словом «убрать»? Вы хотите сказать, что должны были убить Билли Кэрра?

Прежде чем Шпильсбери успел ответить, один из защитников потребовал слова:

- Ваша честь, я протестую. Господин прокурор задает вопросы, не относящиеся к предмету данного процесса.

Судья дружелюбно посмотрел на адвоката.

- Минуточку, господин защитник. - Затем он обратился к прокурору: - Верно ли, что обвинение намерено обсуждать факты, не относящиеся к предмету судебного разбирательства?

Прокурор Кимбел в знак извинения поднял правую руку.

- Ваша честь, я снимаю свой вопрос, - сказал он и стал листать свои заметки, словно собираясь спросить свидетеля о чем-то другом. На самом же деле он подыскивал искусную формулировку, против которой у защитников не нашлось бы возражений и которая вместе с тем позволила бы свидетелю дать желаемый ответ.