Страница 20 из 32
Работа имела несколько итераций, что естественно, когда речь идет об общении с верхами. Одна из версий общеконцептуальной бумаги сохранилась в личном архиве Олега Ананьина, и по ней можно судить, как выглядели такого рода документы. Называлось все это вполне по-советски многоэтажно: «Материал научного секретариата научной секции Комиссии Политбюро ЦК КПСС по совершенствованию управления». А чтобы не было ощущения сотрясения основ, речь шла прежде всего о реформировании предприятий: «Основы концепции хозяйственного механизма функционирования производственных объединений (предприятий)». И вообще вся логика очень осторожных изменений шла именно через создание стимулов для предприятий. По сути, еще одна итерация косыгинской реформы плюс опыт соцстран. В этом документе было четыре раздела: «Закономерности экономики развитого социализма на современном этапе и цели перестройки (понятно, что самой горбачевской перестройки еще не было, а слово появилось, притом что оно явно заменяло запретное слово «реформа». – А. К.) хозяйственного механизма функционирования производственных объединений (предприятий)»; «Принципы организации и функционирования предприятий и производственных объединений»; «Основные элементы механизма функционирования…» (самое важное – использование фонда зарплаты, распределение прибыли, права предприятий в области ценообразования, взаимоотношения предприятий с органами управления); «Аппарат управления производственных объединений и предприятий».
Материал начинался с базовой концептуальной конструкции, где, конечно же, не было ничего антисоциалистического: «Современный этап совершенствования развитого социализма в СССР – это этап, на котором решается историческая задача соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства. Главные черты этого процесса – интенсификация экономического роста и дальнейшее развитие социалистических производственных отношений».
Поневоле вспоминается шутка тех времен, скорее всего академического происхождения: как правильно писать – «развитой социализм» или «развитый» и, соответственно, «недоразвитой» или «недоразвитый»?
Одним из побочных продуктов работы на Комиссию стала совместная статья Гайдара, Ананьина, Герасимовича и специалиста по НЭПу Юрия Голанда «К разработке концепции совершенствования хозяйственного механизма» – в ней уже прямо упоминались отдельные рыночные механизмы и сферы их функционирования, то есть технология реформы. Статья была подготовлена в конце 1984-го и опубликована в первом номере «Сборника трудов ВНИИСИ» за 1985 год.
Голанд не был экономистом и, тем не менее, не случайно оказался в ряду соавторов. Окончив физфак МГУ, он работал в знаменитом Институте физических проблем, был ученым секретарем Научного совета по проблеме «Физика низких температур» и человеком чрезвычайно близким к Петру Капице, который поощрял его занятия историей, в том числе экономической. С 1970-х Голанд направлял в верха многочисленные записки о том, как улучшить состояние экономики, и, будучи в хороших отношениях с академиками-физиками, вышел на представителей других секций АН СССР, в частности, состоялось его знакомство с Гвишиани. В начале 1980-х благодаря контактам с Герасимовичем и Шаталиным он начал писать диссертацию в Институте системных исследований о хозрасчете на предприятиях, а потом работал по теме своей диссертации с командой, готовившей концептуальные бумаги для Комиссии Политбюро. Безусловно, главный его труд – фундаментальная монография о НЭПе «Дискуссии по экономической политике в годы денежной реформы 1921–1924 годов».
Диагностика в этой статье сочеталась с обсуждением разных вариантов того, что потом будут называть экономической политикой. Авторы указывали на исчерпание резервов экстенсивного роста (то есть за счет увеличения объема используемых ресурсов). Прямо говорилось о структурной несбалансированности, порождающей одновременно и дефицит, и затоваривание, об «инфляционном давлении», «избыточной занятости», отсутствии «четкой зависимости оплаты труда от результатов производственной деятельности». Содержалась в тексте и апология всеобъемлющей реформы: «Опыт показывает, что частные меры по совершенствованию хозяйственного механизма не позволяют решить указанные выше проблемы, обеспечить перевод экономики на интенсивный путь развития. Для этого необходима комплексная перестройка всей системы управления народным хозяйством (курсив мой. – А. К.)».
Ученые анализировали два полярных по своему содержанию сценария экономической политики: один – по сути сталинский, второй – рыночный. Причем рыночная система описывалась очень точно, в том числе такое ее свойство, как «максимально возможное ограничение централизованного вмешательства в функционирование рыночного механизма». Но при этом оба пути оценивались как «бесперспективные». Социалистическая собственность и план должны сохраниться, сугубо рыночная реформа «неосуществима», а «при ослаблении централизованного управления трудно поддерживать сбалансированность в экономике».
Базовые идеи советников Комиссии Политбюро состояли в том, чтобы, во-первых, «разгрузить органы хозяйственного руководства от решения частных, текущих проблем, от необходимости доводить и контролировать широкий круг детальных плановых показателей», во-вторых, «создавать и поддерживать такие общие условия хозяйствования», чтобы «заинтересовывать предприятия в выявлении внутренних резервов роста производства и выявлении его эффективности, что обеспечит поступление в систему управления достоверной информации». Главное в такой модели – «система экономических рычагов и нормативов».
Словом, никакого диссидентства, чистая прагматика с учетом понимания ограниченного коридора возможностей, очень осторожные формулировки в духе реформаторских идей 1960-х. Или даже 1930-х, когда Глеб Кржижановский боролся с плановым фетишизмом: все те же дискуссии о характере ценообразования и увеличении эффективности капиталовложений и работы предприятий. Еще в 1941 году Александр Бирман написал статью о хозрасчете в промышленности: «Никакой план не в состоянии учесть всего многообразия условий работы предприятия. Чтобы обеспечить выполнение государственного плана, необходимо расширить права хозяйственников».
Самым серьезным документом, вышедшим из научной секции Комиссии, как писал Гайдар в книге «Дни поражений и побед», стала 120-страничная «Концепция совершенствования хозяйственного механизма предприятия», подготовленная по заданию Рыжкова. Некоторые разделы в этом документе писали Васильев и Игнатьев. «Речь в названном документе, – отмечал Гайдар, – шла о достаточно осторожной экономической реформе, важнейшей предпосылкой которой было ужесточение финансовой и денежной политики. Предполагалось отказаться от директивных плановых заданий, ввести стимулы, связанные с прибылью, сохранить строгое нормативное регулирование заработной платы, постепенно либерализовать цены по мере стабилизации положения на отдельных рынках, осуществить осторожные меры по либерализации внешнеэкономической деятельности, создать рядом с государственным частнопредпринимательский и кооперативный секторы экономики. За основу многих предлагаемых решений были взяты наработки венгерской реформы 68-го года и ее последующих модификаций».
Но вот результат работы. 1985 год: «Джермен Гвишиани, вернувшийся от Рыжкова, подтвердил: политическое руководство страны не готово к столь радикальным преобразованиям… В отвратительном настроении заехал к отцу… под дождем поехал домой. Включил телевизор – выступление Горбачева на совещании по научно-техническому прогрессу. Во многом – наши слова, наши предложения, записки… идеологически область допустимых уступок явно расширяется».
А предыстория такова. Реформаторское крыло снова стало подталкивать партию к проведению пленума по научно-техническому прогрессу – очередная попытка с тех пор, как, по словам Горбачева, «впервые вопрос о проведении пленума по научно-техническому прогрессу был поставлен в речи Брежнева при вручении ордена Украине в 1973 году». В конце 1984-го на одной из спичрайтерских дач была высажена бригада для подготовки доклада на пленуме. Среди «писарей» были такие заметные академические и номенклатурные фигуры, как Вадим Медведев, Абел Аганбегян, Степан Ситарян, Аркадий Вольский. Медведев вспоминал: «К нам в Серебряный бор приехал Рыжков и, не скрывая своего огорчения, сообщил о принятом решении» – то есть об отмене пленума.