Страница 4 из 12
Лужу я нахожу не сразу. Таких, как она, великое множество. Мы внимательно разглядываем асфальт, словно потеряли драгоценность, но все ямки и бороздки кажутся одинаковыми.
Мимо проезжает иномарка и вдруг тормозит возле нас. Рука, украшенная дорогими часами, открывает дверь.
– Девушки, не хотите прокатиться?
Я ошарашенно смотрю на часы. Черт! Той же марки, что и вчерашние. День Сурка или новый глюк?
– Поезжайте, дядя, своей дорогой! – отвечает за меня Инна.
– Лужа…, – шепчу я помертвевшими губами.
– Что лужа?
– Нет ее.
– Так, может, не причина не в ней?
– Как же. Место тоже, иномарка такая же, а лужи нет.
– Это ни о чем не говорит. Мужики на тачке могут каждый день в это время на обед ездить, вот и совпало. Вспоминай, что еще было.
– Красная лента.
– Приехали! – Инна всплескивает руками. – А она откуда взялась?
– Леший знает. Просто спустилась с неба и прямо мне на ногу. И в другом мире тоже она была.
– Как интересно! Слушай, ты говорила, что тебя хотели сжечь на костре как ведьму так?
– Ну…
– А вдруг та девушка Лиана действительно ведьма? Почувствовала опасность и быстренько сделала переклад.
– А Боже! А это что такое?
– Так ведьмы от себя беду отводят. Заговаривают какую-нибудь вещь и выбрасывают. Тот, кто поднимает, на себя берет судьбу.
– Но я не поднимала, она сама…
И вдруг мимо носа мелькает красный цвет: лента опускается мне на плечо.
– Видишь! – с омерзением смотрю на зловещую полоску и уже заношу над ней руку, чтобы смахнуть ее.
– Не смей! – кричит Инна.
Поздно.
Рефлексы срабатывают быстрее предупреждения подруги, и… широкий, оживлённый проспект исчезает: опять сижу в клетке, и меня везут мимо зрителей к постаменту.
Глава 4
Но в этот раз я более спокойно принимаю ситуацию, даже интересно становится. Если смогла вернуться домой один раз, смогу и в другой, главное, не прикасаться ни к каким красным лентам.
«Так, Наташа, соберись! – уговариваю себя. – Это всего лишь сон, фантазия. Во сне люди даже умирают, а утром смеются над своими страхами».
Но на всякий случай решаю провести рекогносцировку на местности, как говорит мой дед – бывший офицер-разведчик. Нужно подготовить пути к отступлению. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и в этом я убедилась в прошлый раз.
Теперь я уже внимательно оглядываюсь вокруг. Передо мной квадратная площадь, покрытая булыжниками. Копыта лошадки, впряжённой в повозку, звонко цокают по камням. Вдоль узкой улочки располагаются лавки, какие-то лотки и развалы со всякой всячиной. За ними высятся дома – первый этаж каменный, второй – деревянный, опоясанный длинной галереей. Эти кишкообразные балконы тоже полны людей. Я даже чувствую беспокойство за их жизни. Кажется, малейшее движение, и неустойчивое сооружение рухнет на землю.
Дальняя сторона площади – высокая каменная стена. Она уходит в бока и скрывается из глаз в густой зелени.
Сразу понятно, что за ней находится какой-то важный объект, потому что в стене я вижу узкие окна, их раньше их называли бойницами. Наверху на равных промежутках торчат столбики. Возле каждого стоит лучник в боевой готовности. Я насчитываю десять человек.
Огромные ворота закрыты тяжелыми резными дверями. Их металлическая ковка блестит на солнце. По бокам несут службу воины в каких-то хламидах синего цвета. Издалека сложно разглядеть детали, да и в моей ситуации это совершенно не нужно. Их головы спрятаны под широкополыми шляпами. Вдоль строя гарцует всадник на черном коне. Сразу видно: серьезные товарищи.
По периметру площади рядами стоят люди. Я вижу в основном бедняков, одетых в темные бесформенные робы, но изредка мелькают и яркие наряды. Знати тоже интересно посмотреть, как будут сжигать ведьму. Зевак сдерживают стражники в длиннополых рубахах. Их крепкие торсы перетягивают крест-накрест кожаные ремни.
И что натворила эта несчастная девушка. Кстати, а куда она исчезла? Я же занимаю теперь ее тело. Или она от страха испарилась? Ладно, разберёмся как-нибудь.
Я трогаю жерди клетки, крепкие, ничего не скажешь. Из толпы вырывается женщина и бросается к повозке.
– Лиана, нет! Лиана! Люди, сжальтесь!
К ней тут же бросаются стражники, посланные высоким стариком, похожим на Карпова. «Ну, погоди, мерзкий гад! Я тебе ещё покажу!» – думаю я, хотя, что покажу, когда и как, совершенно не представляю.
Опускаю глаза и рассматриваю себя. Вернее, это уже не я. Тоненькие ручки и ножки, бледная кожа, покрытая золотистым пушком, россыпь веснушек. Вот зараза! Кажется, эта девушка рыжая! Подношу к глазам прядь волос: точно!
Мне жалко эту несчастную жертву (вот только неизвестно, может, как раз счастливую, раз сумела меня из другого мира выдернуть и вместо себя в клетку сунуть), но принимать на себя ее судьбу не собираюсь. Пусть Лиана живет своей жизнью, а я буду жить своей. Даже помирюсь с профессором, слово даю!
Я бросаю мимолетный взгляд на небо и прошепчу себе под нос:
«Господи, если это ты мне устроил веселое испытание, то умоляю, заканчивай со своими играми скорей. Мне домой надо. У бабули сердце слабое, боюсь, заболеет».
Реакции никакой, глухо! «Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо», – сказал бы великий Маяковский. Но я нисколько не он, поэтому только вздыхаю, глядя на ясное, без единого облачка небо.
«И как эти люди хотят получить дождь с помощью жертвоприношения, не понимаю?» – думаю я, но закончить размышления не успеваю: меня так же, как и в первый раз, вытаскивают из клетки и тянут к кострищу.
Я не сопротивляюсь, не хочу получать удары палкой, а вот поворковать со стражниками можно. Чем черт не шутит! Вдруг смилостивятся и отпустят.
– Мальчики, а что я сделала? – слезным голосом бедной овечки спрашиваю я.
Парни, которые уже прислонили меня к столбу и приготовились обматывать веревками, застывают и растерянно переглядываются.
– Молчи, Лиана! – вдруг шепчет один, совсем еще мальчик, лет пятнадцати.
– Ты меня знаешь? – я резко поворачиваюсь к нему, задеваю небольшую жердь, и она с грохотом сваливается с помоста.
Ко мне бросаются еще двое.
– У-у-у, ведьма! – рычит один и даже поднимает руку для удара.
– Ну, почему сразу ведьма! Я же вас не обзываю. Просто хочу понять, что я сделала не так. Вот смотрите, разве эти маленькие ручки могут кого-то обидеть?
Я протягиваю ладони, но стражники бледнеют и шарахаются в стороны.
– Доложи его священству, – шипит тот, кого я назвала толстоморденьким. У него и вправду лицо круглое, как луна. – Колдовать собирается.
«Черт, немного переборщила. Пугливые какие!»
– Страшно, – говорит тихо второй. – Вдруг порчу нашлет.
– Ну, что вы! Какую порчу! Я же ничего не умею, даже пальцем вас не трону. Делайте мирно свою работу, мальчики, делайте. Если, как вы говорите, я ведьма, то почему не могу вызвать дождь? Вот топну ногой, и вас зальет водой.
Стражники озадаченно смотрят на меня. Кажется, в их дремучие головы даже не приходила такая мысль.
– Молчи, Лиана, – толкает меня в бок юнец.
– А зачем молчать, если вы все равно готовитесь меня сжечь? Какой смысл?
– Вам, ведьмам веры нет, – осторожно приближается круглолицый, поднимает веревку, но боится меня коснуться.
Что ж, и это можно назвать успехом в достигнутом перемирии. Просить помощи у толпы я больше не буду, к старику, чертовски похожему на профессора Карпова, тоже обращаться не стану: бесполезно. Нужно искать новый путь спасения.
И проведение словно слышит мою просьбу: звуки труб оглашают прибытие кого-то важного, и мгновенно стихает возбужденная толпа. Ворота в стене со скрипом раскрываются, в пролёте показывается всадник в белых одеждах на белом коне.
Он картинно останавливается, будто ждет, когда его окружат воины в хламидах, а потом направляет коня к помосту. Красавец скакун танцует по мостовой, словно приглашает зрителей полюбоваться собой.