Спастись от мужа

Сейчас, спустя полгода после тех событий, жизнь Алины наладилась. Она помогает Карлосу в горном отеле и растит троих детей.

– И ты будь на одной волне. Интересуйся увлечениями мужа, – голос подруги вернул меня в реальность.

– Да я даже не знаю, что ему нравится, – в сердцах выпалила я. – Он вечерами всегда дома, работает в кабинете. Мне можно только приносить в определенное время кофе. Даже тогда он закрывает ноутбук и ждет, пока я выйду.

– Тогда роди ему сына. Каждому мужчине нужен наследник.

А вот с этим делом было все непонятно и сложно. Я уже несколько раз говорила мужу, что хочу ребенка, но он старательно переводил разговор на другую тему.

Постепенно странные наклонности Генриха раскрывались все больше. Мало того, что уже через неделю после свадьбы муж начал принимать своих таинственных гостей, он еще любил создавать для меня неприятные ситуации.

В особняке Генриха работало несколько слуг. Кроме садовника и охранника в доме были горничные и повариха.

Кухарка фрау Хильда больше походила на тощую и злую эсэсовку, чем на добрую и толстую повариху, каких показывают в кино. Когда она колдовала в кухне, я даже не высовывалась из своей комнаты, боясь, что она своими глазами-льдинами превратит меня в соляной столб.

Генрих смеялся над моими страхами.

– Мари, какая ты у меня глупышка! У вас в России разве нет суровых женщин?

– Есть, наверное, – отвечала я. – Но я с ними не знакома.

– Привыкай. Теперь ты хозяйка дома. Учись отдавать приказы. Например, что ты хочешь, чтобы Хильда приготовила на ланч?

– Что-нибудь из русской кухни, – тихо отвечала я. – Я соскучилась.

– О, Мари! Бросай ты свои плебейские привычки! Это ваш борщ только в страшном сне присниться может. Не понимаю, как вы едите суп, где столько всего намешано?

– А ты попробуй, вкусно.

– Хорошо, прикажи фрау Тильде сварить борщ. Иди и прикажи.

Он подталкивал меня в спину, а сам радостно хихикал и потирал руки от удовольствия. Я на дрожащих ногах приблизилась к кухне и остановилась у порога. Хильда повернулась ко мне. Она держала в руках разделочный нож. Я шагнула назад, но Генрих толкнул меня, и я влетела в кухню.

– Фрау Миллер, вы что-то хотели? – спросили меня ледяным тоном, чеканя каждое слово.

– Вы можете приготовить сегодня борщ? – выпалила я.

– Борщ? Что это такое?

– Мясной суп из свеклы, картофеля и капусты, – тихо сказала я.

– Не могу! – ответила Хильда и с размаху опустила нож на куриную ногу, отсекая голень от бедра.

Я взвизгнула и бросилась бежать. Генрих понёсся за мной, держась за живот от хохота. В спальне он схватил меня за талию и бросил на кровать. Я сопротивлялась: просто не могла в таком состоянии заниматься сексом. Но мужу как раз мой испуг и нравился. Он вообще любил жесткий секс и получал настоящее наслаждение, сворачивая меня в немыслимую позу.

Таких ситуаций было много. Сначала они забавляли меня, потом стали раздражать, и, наконец, наступил такой момент, когда мне все наскучило до ломоты в зубах.

– Дорогой, – взмолилась я за ужином.

Мы сидели по разным сторонам огромного стола. Муж держал в руках планшет и просматривал свежие новости, а я ковырялась вилкой в отвратительной тушеной капусте.

– Да, слушаю.

– Разреши мне выйти за пределы особняка.

– Зачем?

Вопрос поставил меня в тупик.

– Мне скучно.

– Хочешь, я дам всем слугам выходной, и ты будешь целый день заниматься домашними делами? – Генрих хитро посмотрел на меня.

– Нет! – без раздумий ответила я.

Впустую потраченное время. Глаженные мною рубашки муж просит перегладить, приготовленная еда вся остается на столе. Иногда у меня складывается впечатление, что жена Генриху нужна только для статуса и для регулярного секса, не больше.

– Тогда что тебе нужно?

– Я хочу поехать в тот спа-салон, который посещала перед свадьбой.

На это муж согласился, и мои будни три раза в неделю стали скрашивать эти поездки. Меня всегда сопровождал водитель Ганс, молодой и веселый парень, который призывно смотрел на меня в зеркало заднего вида. Сначала я смущалась, пока не спросила.

– У меня на лице пятна?

– Нет, что вы! Фрау Миллер. Я такую красавицу, как вы, первый раз в жизни встретил. Вот и удивляюсь, зачем вы ездите в салон? Они вам еще и приплачивать должны за визиты, а не наоборот.

Я довольно зарделась и улыбнулась во весь рот. Приятно, черт возьми, получить комплимент от мужчины!

– Ну, в Германии все женщины хорошенькие.

– Неужели вам так кажется? Вы посмотрите на них, – он махнул в сторону тротуара, – лица вытянутые, подбородки лошадиные, фигуры мужеподобные. Фу!

– Погодите, как же известные модели? Клаудиа Шиффер, например. Она красавица.

– А вы их странички в соцсетях видели? Они преимущественно славянки.

– Правда! Я не знала, – засмеялась я.

– Ваши ямочки на щеках, фрау Миллер, любого мужчину сведут с ума.

Я испуганно посмотрела на водителя: он со мной флиртует? А как к этому отнесется Генрих? Нет, надо держаться подальше от немца-болтуна.

Осуществить задуманное я не успела: Ганс, который смотрел на меня в зеркало, не отрываясь, прозевал поворот к спа-салону.

– Стой! Смотри на дорогу! – успела крикнуть я.

Но было уже поздно. Водитель резко вывернул руль и… врезался в бок машины, выезжавшей со стоянки.

Глава 7. Артур

Аромат горячего кофе щекотал рецепторы носа. Всегда, когда Сабина, моя секретарша, заходила в кабинет с чашкой, это было сигналом об окончании рабочего дня.

Я брал кофе, вставал у окна и наслаждался покоем и тишиной. Каждый сам решает для себя, что чувствует в такие минуты: свободу или одиночество. Я чувствовал свободу и купался в ней, как в Эльбе, которая текла мимо моего офиса.

Из моего окна открывался прекрасный вид на набережную реки. Идеальный третий этаж! Ни высоко, ни низко, зато все можно разглядеть очень хорошо.

Мне нравилось наблюдать за жизнью города. Внизу шуршат шинами автомобили, торопятся куда-то прохожие, их бесшумно обгоняют велосипедисты. Город живет своей жизнью, а мне интересно, кто из этих людей решится лечь под нож пластического хирурга, чтобы исправить ошибки природы или удовлетворить собственные капризы.

Стук в дверь вырвал меня из нирваны. Кого черт принес? Сабина ничего не говорила о посетителе.

Повернулся: передо мной стояла, сложив руки в молитвенном жесте, юная девушка, которой я недавно удалил ужасный крестообразный рубец на предплечье, оставшийся после ожога, полученного в детстве.

– Спасибо, герр доктор! Огромное спасибо!

Как часто я слышал слова благодарности и видел слезы на глазах! Я и сам счастлив: понимаю, что мое ремесло – это последняя надежда для многих людей, пострадавших от травм или имевших врожденные дефекты органов.

Реконструктивная хирургия, которой я занимался вот уже пять лет, – серьезная наука. В моей клинике нет места капризным моделям и богатым бездельникам, которые по щелчку меняли части своего тела и всегда были недовольны результатом.

– Я рад, что вам понравилось, фрау Гертруда, – поставил чашку, закрыл ноутбук, расстегнул халат, короче: всем видом показал, что рабочий день закончился. – Надеюсь, мы с вами больше не встретимся.

Но мой толстый намек на тонкие обстоятельства остался непонятым.

– Правда? – щеки девушки залила краска.

Она привычным жестом натянула на кисть рукав блузки: привыкла прятать от людей свой недостаток. Я подошел ближе, осторожно убрал ее пальцы и закатал ткань по локоть. Ее кожа покрылась мурашками, взгляд заметался – все признаки смущения.

Хорошая девушка, но… мне не нужна. Ничего, кроме дружеской симпатии, к ней не чувствовал.

– Только так, фрау Гертруда, – успокаиваю ее. – Вы должны теперь ходить только так.

– Спасибо, – ее голос задрожал. – Доктор…

Девушка замолчала и переступила туфлями. Хочет что-то сказать, сразу видно.