Игра с погружением

– И видели надпись, что это инстанс для средних групп от сто пятидесятого уровня, – добавила Джуля.

– Ничего себе! – покачала головой эльфийка. – Ты не распух от убийства двух таких монстров? В смысле, тебе много чего должны были дать, с твоим-то уровнем от пятидесятого до шестидесятого…

– У меня что-то мелькало перед глазами, – вспомнил я. – И про мой уровень можно поподробнее?

– Уровень я просто предполагаю. Взрослый тренированный мужчина – это от пятидесятого до шестидесятого. Про детей могу предположить что-то в районе пятнадцатого-двадцатого. Мы, живые, вообще по уровням почти не растем. Просто по силе оценка. Вот у игроков все по другому.

– Взрослый мужчина может начать с первого? – усмехнулся я.

– Здесь да, а в живых землях начинают с сорокового. Точнее у них есть песочница, где они быстро от первого до сорокового прокачиваются, буквально за считанные дни или даже часы, просто изучая правила. И еще… те кто здесь играют, попасть в наши земли не могут. Их не пустят. Местные могут только заплатить много и начать заново у нас. И да… по поводу твоего мелькания в глазах. Это стандартные таблички, что тебе дали за победу. Но они именно мелькают и потом их можно вызвать и прочитать. Это чтобы в бою не мешали. А у тебя все-таки они отобразились, но ты теперь их не видишь. Так и висят непрочитанные.

– И что это мне может дать? Ведь уровень же мне за это не дадут, как я понял.

– Очки развития, а это очень немало… Ты можешь выучить владение магическим оружием, доспехами. Ремесла изучить ценные. Можешь на магию потратить. Я за всю жизнь заработала всего сорок девять очков. Что дадут за убийство такого сильного монстра, я даже предположить боюсь, может и две сотни за каждого, а может и по пятьсот.

– А вся твоя жизнь это сколько? – заинтересовалась Джуля и пояснила. – На что мы можем рассчитывать?

Эльфийка только хмыкнула на такой сакральный вопрос, но не дать ответ ей было бы неуместно, особенно ребенку.

– Мне двадцать четыре, – вздохнула она и бросила почти незаметный взгляд на меня.

Я виду не подал, что удивился. Выглядела девушка от силы на двадцать, но она же что-то про долгую молодость говорила. Да и вообще, что-то много она недоговаривает. То вроде бы с симпатией ко мне, а то закрывается как в скорлупу.

На Земле никакая девушка такого, еще совсем молодого, возраста стесняться бы не стала, а эта вот… похоже, здесь все сложнее. Может у них двадцать четыре – это преддверие старости? Да фиг знает! И не спросишь же. Точнее, спросить-то можно, но ответа нормального вряд ли дождусь.

Паузу прервала сама Вика, задумчиво произнеся:

– Если продать информацию об этом инстансе, то можно очень хорошо заработать… Может даже и сотню тысяч золотых… Только это очень опасно. Если найти высокоуровневых игроков, то они могут после того, как по твоей наводке найдут вход, просто убить тебя, чтобы не платить. Это даже у нас может случиться, а здесь и подавно.

– Насколько вероятно?

– Скорее всего. Они догадаются, что ты не непись, и не выдаешь обычное задание. А значит можно сэкономить.

– Давайте думать о других вариантах, – вздохнул я, принимая довод, что здесь наши жизни стоят даже меньше, чем ничего.

– Подожди… – замялась девушка. – Если вы доверяете мне, то я могу выставить карту на аукцион. Сделаем скриншоты и выставим. Не знаю, сколько за такое дадут, но надеюсь, что на билеты на воздушный корабль хватит. У вас не получится торговать, ведь вы не видите никаких сообщений.

– Пошли, – подвел итог разговору я. Доверять мне и хотелось, да и выхода другого я пока не видел.

Так мы и отправились в поход за деньгами. Вика весело шагала рядом со мной, явно не желая лишний раз беспокоиться о тех вещах, на которые повлиять особо не могла. Идти пришлось по дороге, и мы буквально через час вышли к тому городу, где я уже был в первый день в этом мире, только к другим воротам. Пройти через лес было бы намного ближе, но это для меня, а вот на эльфийку мобы очень даже нападали.

В городе, потратив остатки денег, мы купили три одноразовых магических свитка, которые делали скриншоты. Я сначала не понял, что это, так что девушке пришлось пояснять:

– Все могут записать куда-то взгляд из своих глаз. Потом его можно показывать другим. Что-то из наследия компьютерной эпохи, а теперь это делает магия.

Я глубокомысленно покивал, поняв только основную суть. Есть нечто, что, хоть и не бесплатно, имеют все местные, но не я, конечно. Ладно, как-нибудь проживу без такого, не пойми зачем нужного умения. Хотя… если продавать карту, может и очень даже нужного. Но отдавать за такое аж по золотому…

– Да, дорого, – согласилась Вика. – Игрокам-то хорошо, фотографируй окружение сколько влезет, а нам, живым, за каждый скрин надо отваливать золотой.

– Что делать? – философски рассудил я. – Зато может продадим с их помощью этот несчастный инстанс.

Когда мы чуть позже проходили мимо таверны «Синяя птица», я кивнул на гостеприимно распахнутую дверь и заинтересованно спросил:

– Не желаешь посидеть немного, может вина выпить?

– Лучше не надо, – сразу поняла намек девушка. – Э… Слаф… Видишь ли… У меня очень строгие принципы. Я чайлдфри.

Я только удивленно посмотрел на длинноухую красотку, даже не предполагая, что она будет загадывать так далеко.

– Понимаешь… – замялась Вика. – Я действительно очень принципиальная. Я же и в этот смертельный для меня квест попала из-за этого…

– Что? Запрещено быть чайлдфри? – еще больше удивился я.

– Не то чтобы… Я же работала в этом самом великом университете, библиотекарем. И училась заодно. Этакая великовозрастная студентка. Читала много из истории человеков… И два года из библиотеки почти не выходила. Эта библиотека, наверное единственное место, куда не могут проникать вездесущие игроки. Эти знания только для нас. А я игроков ненавижу. Их многие не любят… Но я особенно. Мне за нас обидно, что мы игрушки здесь.

Девушка серьезно посмотрела на меня и вздохнула:

– А потом я прочитала про феминизм, чайлдфри и решила, что нашла решение. Если мы вымрем, то это хоть не будет таким позором, в котором мы все живем. Я стала рассказывать эти идеи другим студенткам и студентам, но со мной мало кто согласился. А кто-то и нажаловался. В общем, меня арестовали. Похоже, правителям города нужна была кандидатка в принцессы для квеста, а тут я так удачно подвернулась. Так и закончилась моя борьба… Слаф, ты считаешь это глупостью?

– Вовсе нет, – твердо сказал я. – Более того, я такое мнение считаю довольно правильным. Я же тоже был готов взорвать корабль, когда на нас напали пираты. Только… чайлдфри, это одно, а монашеская жизнь – совсем другое.

– Понимаешь… – эльфийка вдруг резко покраснела. – Я для себя решила, что такие вещи… ну позволительны, только если я буду уверена, что нашла настоящую, на всю жизнь и взаимную любовь. Это тоже глупо?

– Ну что ты! – засмеялся я.

– А почему ты тогда смеешься? – недоуменно спросила девушка.

– Анекдот вспомнил древний. Там на такую же фразу последовал вопрос: «Трудно, наверное, с такими принципами жить?» А девушка ответила: «Да нет, нормально. Муж только психует».

Эльфийка резко остановилась и уставилась на меня. Я недоуменно посмотрел в ответ.

– Слаф! Откуда ты знаешь? – недоумение нарастало по геометрической процессии. – Ты же не просто так рассказал мне этот тупой анекдот? А… понятно… тебе кто-то сказал.

– Что сказал?

– Что я замужем.

Я только пожал плечами:

– Я и не знал.

– У меня это написано в профиле. Его видно не всем, а только тем у кого проницательность прокачана. Понимаешь… я и вправду замужем. Но только формально.

Я заинтересовано посмотрел на красавицу, догадываясь, что скоро узнаю ее тайну. А может «одну из».

– Я родилась в довольно тупом и консервативном эльфийском лесу. У нас выдавали замуж с первого совершеннолетия – с шестнадцати лет. Меня решили выдать, когда настало мое второе совершеннолетие, в восемнадцать лет, так как незамужняя девушка старше восемнадцати – это уже просто позор семьи. Я была очень резко против и в итоге сбежала. Но не из под венца, а сразу после. До бракосочетания меня очень хорошо охраняли родители и братья. А вот новоявленный муж щелкнул клювом.