Страница 2 из 20
И он меня держит крепко и не собирается отпускать.
Я дергаюсь, стремясь отойти от него и не мешать, но он удерживает, расцветая нахальной улыбкой. Склоняется ближе к моему уху.
– Теперь моя очередь, bellezza1, – смешно мешая английский с итальянским сообщает он, – потанцуем?
Я не знаю итальянского, но какое-то количество итальянских словечек осело, видимо, на самом дне мозга само по себе, налипнув словно сор, нанесенный шальными ветрами. Ну, а может быть, шампанское – лучший переводчик на свете.
Белла – красавица, явно однокоренное с «bellezza». Ай-ай, неужто он думает, что я поплыву от одного его дешевого комплимента? Всех по Фриде меряет?
С другой стороны, приглашение потанцевать со Змеем из Катании – слишком заманчиво, чтобы не обдумать его хотя бы пару секунд.
Змеем его окрестил кто-то из журналистов, оценив феноменальную гибкость человека, который пришел в спортивные танцы в семнадцать лет и за два года играючи прорвался в разряд профессионалов. Ну, а его партнерши – всегда любовницы, ни одна из которых не пробыла с ним больше года, добавляли к этому еще и сплетни о на редкость взбалмошном и паскудном характере.
Две секунды – вот сколько я даю себе времени на раздумья, глядя в темные зрачки Эрика Лусито.
А потом от души и со всей ядовитостью возвещаю.
– No, – и добавляю на том же английском, уже гораздо менее уверенно в формулировках, – я тебя не хочу.
Во всех смыслах этого слова. Ни как партнера, ни как мужчину.
Это тебе за Фриду, красавчик!
Выбирать между мной и ею в данном случае, все равно что выбирать между танцовщицей и Буратино.
Хотя, кто сказал, что ему были важны танцевальные умения? Может, он представлял, как Фрида стоит перед ним на коленях – ну а что, мужики же через одного фантазируют на эту тему буквально насчет каждой проходящей мимо женщины. И если вид достаточно хорош по фантазиям – их претворяют в реальность.
Ну, вот пусть и претворяет. Пускай Эрик Лусито идет на свой лесоповал и тягает то бревно, за которое сначала взялся. Танцует её хоть до посинения, а после – загибает её в ту позу, что ему рисовала фантазия, и радуется, что Фрида всего чуть-чуть скрипит во время того, как он её нахлобучивает.
Я снова дергаюсь назад, на этот раз уже более настойчиво. Ну, должен же он понять мой отказ.
Ага, сейчас!
Два шага назад, резкое движение руки, и я снова прокручиваюсь вокруг своей оси, аж два раза, а потом – теплая ладонь ловит меня под спину, а сам Эрик склоняется вперед, заставляя и меня опуститься при его поддержке так низко, что мои волосы точно касаются паркета.
– Я сказала – я не хочу, – рычу я, ощущая, что сбегать с английского в танцевальный кружок все-таки было необдуманно, потому что он явно меня не понял.
– Bad English. Not understand! – наглая ухмылка Змея заставляет меня усомниться в том, что он говорит. Не понял он, как же. То-то глаза так бесстыже блестят!
Он что думает – ему не придется разжимать руки? Да я же деру дам, как только он выпустит мои пальцы.
И что это на него нашло, как же Фрида? Рыдает в сторонке? Боже, как мне нравится эта мысль, но это совсем не повод сдаваться Змею.
Музыка снова сменилась. И на этот раз нас начинает окутывать терпкое, выдержанное танго.
О-о-о, да – мое любимое!
Или – о-о-о, нет – если так задуматься, с кем я вдруг оказываюсь вынуждена его танцевать.
Не танцевать и просто постоять, пока разочарованный Змей меня не отпустит – не вариант. Ни шампанское в моей крови, ни гордость победительницы этого турнира такого позора не допустят.
Я снова оказываюсь на своих ногах. Снова прижата к твердой мужской груди – на этот раз уже итальянской. Сквозь расстегнутый ворот темной рубашки мне открывается вид на поросль темных кудряшек. Он там лес выращивает?
И глядя друг другу в глаза, мы не флиртуем, мы соревнуемся – кто сдастся первым и отведет взгляд.
И я не намерена ему проигрывать!
Шаг. Второй. Третий. Мы только начали – он наступает на меня, я – пытаюсь ускользнуть. Его ладонь – пока на моих голых лопатках, но расстояние меж нами настолько мало, что делая вдох, я неминуемо касаюсь грудью рубашки Змея.
Горячо. Тесно. Будто в воздухе кто-то разлил кипящее молоко и заставил меня им дышать.
Змей красив. Настолько, насколько в принципе хороши итальянские мужчины, и даже лучше. Он может позволить себе не бриться, он может позволить себе не расчесываться, лишь провести ладонью по темным волнистым волосам, зачесывая их к затылку – и он все равно будет Змеем, во всей порочной сути этого прозвища. Тем, одного задумчивого взгляда которого на бретельку моего платья хватает, чтоб я поняла – бретелька тоненькая. И до того, чтобы оставить меня голышом на танцполе – ему не так и много нужно сделать.
Ладонь скользит по моему бедру. Горячая, ловкая, с длинными тонкими пальцами.
Скользит она выше положенного, слегка залезает под юбку и тут же отпархивает прочь, нет, не потому что Змей одумался. Нет, он просто только начал, и он не из тех, кто будет выпивать бокал вина одним лишь жадным залпом. И… Нет, каков же нахал! Может, стоит дать ему по наглой физиономии?
Или дать ему еще один малюсенький шанс на раскаянье? Шансик! Один! Только ради этого танца, который я так люблю…
Змей более узок в плечах, нежели мой шведский новоявленный партнер. Хотя быть уже Эмиля Бруха не так уж сложно, я ведь уже говорила – такой матерый он в нашей лиге один. В предках, поди, медведь пробегал, не позже прадедушки, вот стать такая и получилась.
Кстати, где вообще Эмиль? Он решил посмотреть, как меня уводит наглый итальяшка? Утирает слезки расстроенной Фриде? Ну, может, тогда я зря тут воюю?
Зря я сомневаюсь в Эмиле.
Эту ночь он явно решил дотанцевать со мной. Наверное, и не только – бедненький, не знает еще, что у меня как у той Золушки уже идет обратный отсчет до побега с этого бала.
Это не важно. А вот то, что поверх моей руки ложится широкая ладонь избранного мной быка – это то, что заставляет меня даже выгнуться назад, будто все мое существо ужасно хочет прижаться к груди Эмиля Бруха.
Не будто.
Хочу.
А то ходют тут всякие, хватают меня без спросу. Вторая горячая ладонь шведа ложится мне на горло и в темпе музыки медленно сползает вниз.
Да, да! Вниз, к груди.
Эй! Я встряхиваюсь, заставляя его пальцы оказаться дальше, чем ему хотелось.
Я не то чтобы возмущена, это вписывается в наш неформальный танец, но…
Соски стоят колом, и это не скрывает даже мелкая блестючая бахрома. И сейчас он это может не только увидеть, но и пощупать. А я не дам!
А между прочим, в это время под ту же мелодию ладонь Змея снова ползет по коже моего бедра, ощупывая на этот раз другую, обвитую вокруг его талии ногу.
Что за…
Эй, меня кто-нибудь будет от кого-нибудь отрывать? Ну, или самоустраняться, сдавшись?
Тщетно…
Они будто выжидают, что я все-таки выберу, ткну в одного из них пальцем, а они возьмут и подерутся, недовольные моим выбором. И испортят мне танго?
А вот фиг вам, мальчики.
Не хотите отставать – не надо. Посмотрим, на что годится этот ваш гордый тандем. Думаете, я вас не вытяну? Чемпионка я, или кто? Сами сбежите!
Танго…
Сладкий яд, который рекомендуется принимать по капле.
Самый божественный из танцев латиноамериканской программы, на мой субъективный вкус.
Достаточно нетороплив, чтоб ты мог поимпровизировать, достаточно ритмичен, чтобы не заскучать и менять связки движений.
Чувственность в танго обостряется до предела, все из-за этих скользящих прикосновений, неспешности. Особенно когда партнер – не тот, который надоел тебе за годы тренировок, а вот эти два прекрасных наглеца, что решили подшутить над слишком бойкой девчонкой. Проверить на прочность. Заставить сбежать.
Вот только наша с ними игра превращается в турнир, кто сдастся первым. Я ли не выдержу этого вызывающего танца и натиска этих двоих, или кто-то из них все-таки допустит ошибку, или решит поискать девчонку попроще, ту, что сдастся сразу…
1
bellezza – красотка (итал.)