Оккупация

Часть 1

ЗОНА

«В мире нет ничего неестественного».

Глава 1

Зек носил странную кличку — Гамлет. Можно было бы сказать — красивую, если бы она хоть как-то соотносилась с внутренним миром осужденного. Однако ничего общего с шекспировским героем у заключенного не было, и имя такое он получил, скорее всего, по прихоти своих приятелей.

Разболтанной походкой Гамлет приближался к третьему бараку и чувствовал, что с каждым шагом ноги его все больше слабеют. Идти к Лепиле решительно не хотелось, а в голову продолжал лезть всяческий вздор.

О третьем бараке по зоне ходило немало слухов, большую часть которых смело можно было называть скверными . Само собой, верить в них Гамлет не спешил, однако факт оставался фактом: после появления на зоне Лепилы ни один из воров более не совал своего носа в «чумной» барак. Приближенные кума — и те предпочитали держаться от здания подальше. Даже обычный шмон в третьем бараке не проводился уже два или три месяца, что само по себе говорило о многом…

Обогнув аллею с шеренгой однотипных, пестрящих восклицательными знаками плакатов, Гамлет миновал здание инструментального цеха и, оказавшись во дворике готовой продукции, в нерешительности остановился. Именно отсюда открывался краешек злополучного барака — того самого, в котором до появления Лепилы жили исключительно фитили, доходяги и боящееся всего на свете «мужичье». Теперь все изменилось: барак стал подобием автономной области, может быть, даже республики. И немудрено, что авторитетных людей подобное обстоятельство с каждым днем раздражало все больше. Как известно: жить в государстве и быть свободным от него — не положено…

Как ни озирался Гамлет, наблюдателя, оставленного следить за бараком, он заметил лишь в самую последнюю секунду. Неспешно выйдя из-за дерева, бывалого вида каторжник взглянул на гонца чуть ли не с сочувствием. Видно, успел тут уже всякого насмотреться.

— К Лепиле идешь?

— К нему… — радуясь возможности хоть немного оттянуть щекотливый момент встречи, Гамлет задержался возле наблюдателя. — Как оно там? Никаких изменений?

Тот неопределенно повел плечом.

— Да вроде ничего.

— А где клиент?

— Кажись, на месте.

— Что значит «кажись»?

И снова зек пожал плечами.

— Как с вечера зашел, так больше не показывался.

— Кто-нибудь еще туда забегал?

— Из наших — никто.

— А не из наших?

— Да тоже вроде чисто. Режим соблюдают, особо не шумят…

Опять эта неопределенность — «кажись», «вроде»… Впрочем, когда наблюдаешь за третьим бараком, об определенности забываешь быстро. Гамлет тоже разок шпиковал за Лепилой — так что успел почувствовать на собственной шкуре, что это за радость такая. Даже просто в спину глядеть казалось непросто — уже через пять-десять минут начинал ловить глюки. Да и ноги сами собой выделывали такие кренделя, каких не бывало и после доброй пирушки. Пока шел за Лепилой — вконец захмелел. Казалось, что с каждым шагом отпивал по глотку крепкой сивухи. А в самом конце запомнился взгляд, который бросил на него Лепила — усмешливый, понимающий. Словно спрашивал, гад, — понравилось или нет угощение? А Гамлет и ответить-то ничего не мог — так его развезло…

— Ладно, смотри дальше, братан…

Гамлет вышел за утлую калитку, перешагнул через брошенный ящик и снова остановился. Что-то было не так, и это «что-то» терзало и мучило душу заключенного. Он неотрывно глядел на «чумной барак» и почти физически ощущал проистекающую от серого здания угрозу. Странная штука, но чертов Лепила в считанные недели умудрился изменить атмосферу зоны. Вся иерархия полетела к чертям собачьим, масть и касты перемешались самым клоунским образом, даже «петушня» приподняла головы. Самое же непонятное крылось в том, что ни кум, ни воры даже не пытались как-то исправить положение. Смотрели на все творящееся сквозь пальцы и помалкивали. Впрочем, воровская масть наконец-то зачесалась. Собственно, потому Гамлет и топал сейчас к мятежному бараку. Следовало передать Лепиле «черную метку» от смотрящего — знак, который мог бы вызвать инфаркт у любого сидельца. Метка приглашала Лепилу на сход — приглашала, как равного, хотя лучше многих других Гамлет представлял себе, что обычно следовало за подобными приглашениями…

Он нерешительно шагнул вперед, и в груди тотчас тревожно екнуло. Показалось (или так оно было в действительности?), что со стороны барака повеяло промозглым ветерком. И ведь не первый раз он такое чувствовал! Вчера было то же самое. И неделю назад, когда, доказывая себе собственное ухарство, он неосторожно приблизился к зданию. Да и Ренат с Драным признавались на последней пьянке, что обожглись именно вблизи «чумного» барака. Хотели хмельным делом заглянуть в гости, но не сумели даже приблизиться. Ренат поскользнулся на ровном месте и растянул лодыжку, а у Драного, бросившегося ему на помощь, приключилось что-то с глазами. По словам зека, он попросту ослеп. Наверное, минуту или две ничего не видел, кроме полнейшей черноты.

Позднее братки свалили все на паленую водку, но тут уж они обманывали сами себя — юлили по полной программе, поскольку не желали верить в непонятное. В сущности, самая скверная штука на зоне — вляпаться в непонятное. Но одно дело, когда непонятки организовывают недруги, и совсем другое, когда «непонятное» возникает само собой, казалось бы, из ничего. Как бы то ни было, но вокруг барака, в котором с недавних пор поселился Лепила, закручивалась натуральная чертовщина, и если выслушивать все то, что рассказывали обитатели зоны, голова немедленно шла кругом.

А впрочем, плевать! Гамлет встряхнулся. С каких это щей он, представитель «синей» касты, забивает себе мозги детскими страшилками? Мало ли о чем судачит мужичье! Черная кость — на то и черная, чтобы успокаивать себя досужими байками…

Натужно улыбнувшись, Гамлет почти заставил себя шагнуть повторно, и в ту же секунду нечто упругое, словно хвост гигантской рыбины, хлестнуло по правой щеке. Точно рука великана протянулась от барака и огладила отважного зека. Гамлет даже головой взбрыкнул. Сердце скакнуло, выдав заячью дробь, а в голове обморочно помутилось. И ведь не объяснишь потом никому, не расскажешь, как оно было в действительности. Потому что объявят боталом и засмеют. Помнится, он тоже гоготал вместе со всеми над Ренатом. Гоготал, хотя и чувствовал, что правду корешок рассказывает, не чудит. А, в общем, сам виноват! — проще следовало поступить: накатил бы перед выходом стакашек чифирку — и не было бы никаких страхов.