Страница 3 из 21
Он сможет позволить себе всё. Это всё, однако, включало очень ограниченный круг. Ни яхт, ни особняков, ни самолётов.
Квартиры только съёмные, в высотках, где соседи по лестничной клетке не знают друг друга. Их надо будет часто менять.
Будет путешествовать. Самые красивые женщины. Их тоже менять часто, не привязываться. И чтобы к тебе не привязывались ни в коем случае! Не звонили, не караулили у дверей. А денег будет много, на любые прихоти.
Про женщин думал часто. Отвлечённо, женщина и всё. На пляже, в дорогой машине. Про женщину в постели думать себе запрещал, кровь ударяла в голову. Это просто нужно отложить. Будут у него женщины, наверстает.
О Люсе тоже думал, но иначе. Как она там, в огромном чужом городе, где всякий может обидеть и некому защитить. И сердце сжималось тоскливо. Его придуманная жизнь была не для неё. Что ты сделал для любимой девушки? Я её оставил…
Институт Люся разыскала в первые же дни в Питере. Но не заходила, смотрела издали на парней и девушек, входящих в ворота и выходящих. Неужели и она когда-нибудь переступит этот порог?
В середине учебного года зашла, всё же. Стояла посреди двора и смотрела на прекрасное здание. Двери непрерывно открывались, входили и выходили люди, молодые и не очень. И старые, по её представлениям.
Молодых было больше, наверное, студенты. Вдруг случится чудо, и она так же уверенно будет открывать заветную дверь? Это было почти недосягаемым счастьем.
Она стояла долго, и охранник вышел из будочки у ворот:
– Ты ждёшь кого?
– Нет, я только посмотреть. Хочу поступать в ваш институт.
– Ты же маленькая ещё. В каком классе?
– В девятом. Но директор нашей школы, в городе, где мы раньше жили, сказал, что хорошо бы поработать в больнице, чтобы наверняка. Я поработаю, только бы взяли! Мне очень нужно к вам поступить.
Охранник смотрел на девочку. Ребёнок, а такая целеустремлённость!
– В больнице тяжело. Успеешь ещё наработаться, когда окончишь институт. Пойдём в отдел кадров, поговорим.
Её взяли лаборанткой! Возвращалась домой поздно, шла мимо лавочки с подростками, которые жили своей, незнакомой ей жизнью.
И этот красивый мальчик, что смотрит на неё так пристально и не решается заговорить…
Его арест был для неё страшным ударом. Она, конечно, слышала про наркотики, они хлынули к нам вместе со сникерсами, Макдонольсом. Было и раньше, наверное, но не так широко и доступно.
Наркокурьер – звучало, как разведчик, лётчик, а может, космонавт. Никакой отрицательной составляющей, напротив, он поднялся в её глазах на недосягаемую высоту.
Почему, ну почему он так и не заговорил с ней до ареста! Ничего, она поедет к нему в колонию. Будет ездить часто, как только позволят. И он поймёт, что никто не будет так его любить!
Подстерегла его маму, тётю Надю, когда та возвращалась из магазина.
– Здравствуйте! Вы не знаете меня, я Люся. Вы ездили к Олегу, как он там?
– Держится, не жалуется. Учится, там школа есть. Считает дни, когда выйдет. А дней – тысячи.
– Я могу к нему поехать? Поддержала бы его.
– Нет, пускают только родственников. Разве что, представишься невестой. Но не тянешь на невесту, малявка ещё.
– Я могу надеть туфли на каблуках.
– Нужно, чтобы он заявил, что ты его невеста. Я поговорю с ним в следующий раз. Если согласится, поедем вместе.
До следующей её поездки было долгих три месяца. Люся училась, работала, и всё время представляла, как он обрадуется, когда узнает, что она не отвернулась от него, будет верно ждать возвращения!
Ей нисколько не стыдно, что он в колонии. Он же не бандит какой-нибудь, наркокурьер – звучало даже романтично.
В следующий приезд мама сказала:
– К тебе хочет приехать дочка дворничихи. Люсей зовут, знаешь её?
– Знаю, – ответил коротко, а сердце готово было выскочить из груди.
– Но ты для этого должен хотя бы написать, что она твоя невеста, иначе не разрешат.
– Какая невеста, десятый класс! И потом, я не собираюсь жениться в ближайшие десять-пятнадцать лет. И если соберусь – то уж не на Люсе.
– Почему? Хорошая девочка, беспокоится. Никто ведь не спрашивает про тебя, только она. Это важно, в наше время особенно. Сейчас каждый думает только о себе.
– Так и есть, люди не живут, а выживают. А для выживания и надо – только о себе. И я думаю, что будет дальше, как выжить здесь и на воле! А ты – невеста. Не хочу, чтобы она приезжала. Зачем дразнить, мне ещё почти пять лет здесь загорать.
Как было бы здорово, если бы она приехала! Они бы говорили, говорили…
Но он не имеет права. У Люси должна быть счастливая семья, а это не для него. Никаких привязанностей.
Отнять у него будет нечего. И дома не будет, всегда можно снять квартиру, были бы деньги. А деньги будут в разной валюте и в разных странах, в разных банках. Как говорится, не держи все яйца в одной корзине. И нужен какой-нибудь небольшой бизнес для прикрытия.
Он уходил в эту свою воображаемую жизнь в самые тяжёлые минуты, и это помогало переносить реальность.
Люся продолжала ждать Надежду с редких свиданий:
– Как он там?
– Стал совсем взрослым и самостоятельным.
– Тётя Надя, передайте ему мой адрес. Если захочет, я ему буду писать.
Со временем Надя стала относиться к Люсе, как самому близкому человеку. Мало ли что говорит Олег, тюрьма есть тюрьма. А вот выйдет, может и сладится у них.
В последний раз приехала к нему, вся в слезах – папа умер. Внезапно, утром встал, умылся, побрился и схватился за сердце. Умер в «скорой», по дороге в больницу.
У Олега что-то оборвалось в душе. Знал ведь, что много лет отцу. Но каждый ребёнок считает, что его родители бессмертны.
– Если бы не Максим Петрович, я бы не справилась.
– Какой Максим Петрович? – спросил Олег удивлённо.
– Да сосед сверху, Сомов, ты же его знаешь.
– А разве его не посадили?
– Посадили? За что, он же прекрасный человек!
Сомова не посадили. Его теория прекрасно оправдывалась на практике. Он и вправду был невидимкой, никогда не прикасался ни к деньгам, ни к наркотикам. Те немногие люди, которые имели доступ к нему, не выдали бы его даже под пытками, которых, конечно, не практиковали в цивилизованном Питере.
Сеть была, как айсберг, и взяли только надводную часть. Бухгалтер, бесконечно преданная ему, продолжала жить в пригороде. Естественно, счета и его, и ближайшего окружения, остались неприкосновенными в надёжных банках в валюте за границей.
Не пострадали и связи на таможне, в полиции, поставщики – всё осталось, как было, и все нити в его руках.
Склад накрыли. Убыток был серьёзный, но не смертельный. Сом не брал большие партии в погоне за скидками, товара было на пару недель. И напрасно следователи допытывались:
– Как получали деньги за работу?
– У старшего.
– Где брал старший?
– Приносил курьер.
– Опознать можете?
– Нет, каждый раз был другой. Отдавал конверт и уходил.
Сом держал паузу. Внезапный отъезд мог вызвать подозрение, хотя уезжать, как он понимал, придётся. Куда – в Москву, конечно. Чем больше город, тем легче затеряться в толпе человеку-невидимке.
И была ещё причина, по которой он тянул с отъездом. Ему нравилась мама Олега. Он давно обратил на неё внимание. Собственно, Олега он и в свою сеть взял, и вообще привечал из-за неё, подсознательно, не задумываясь. Мальчик походил на неё не только внешне. Этот неуловимый внутренний аристократизм…
Надя была красива той неброской красотой, в которую нужно вглядеться. Приветливая, естественная, она не кокетничала, не строила глазки при старом муже. И была в ней забытая в это сумасшедшее время женственность.
А Сом был эстетом, вульгарности не терпел. Он любовался издали. И мужем её любовался – выправка, несмотря на годы, как у старых офицеров, благородные черты лица, и седина шла ему.