Страница 20 из 21
– Я сейчас как раз иду к Артёму, простите.
– Правда?! Я подожду вас, можно? Вы мне расскажете, как он там.
Пока ждала, подошла к окошку, где принимали передачи.
– Раз в неделю. Сигареты и спиртное не передавать.
– Я поняла. Только раз в неделю!
Опять лязгнула дверь камеры. Артём вздрогнул.
– Собирайся.
– Меня отпускают?
– Ещё чего захотел! Свидание.
Бесконечный коридор. Дневного света нет, но хорошо освещённый, словно в подземелье. И, наконец, обыкновенная комната с окном. И за ним – солнечный день!
Он вздохнул прерывисто и огляделся. Стол посредине, две скамейки по обе стороны, и незнакомый человек смотрит на него внимательно.
– Здравствуй, Артём, садись. Я твой адвокат, меня зовут Алексей Николаевич. Что ты перепуганный такой?
– Да, это я с непривычки.
– Дай Бог, чтобы она у тебя не выработалась, эта дурная привычка, – засмеялся адвокат.
И Артём рассмеялся. Отпустило.
– Что со мной будет, вообще?
– Вопрос некорректный, опять пошутил адвокат, – как выстроишь свою жизнь. Не станешь влипать в сомнительные истории, всё будет хорошо. А ближайшее время тебе ничего хорошего не сулит. Но и ничего особо страшного тоже.
Не убьют же тебя! И на пожизненное не тянешь, и на большой срок тоже. Самый, подчёркиваю, самый тяжёлый вариант – три года спецшколы для несовершеннолетних. Люди живут везде.
И учиться сможешь. В общем, переносимо. Неприятно, конечно, но не смертельно. Будем стараться уменьшить срок. Перед судом всё обговорим подробно. На сделку со следствием ты не идёшь, – почему-то не спросил, а сам ответил за Артёма.
– Из школы возьмём характеристику, родители у тебя нормальные. Ты же пошёл на это, чтобы им помогать, так?
И не дожидаясь ответа:
– Какие пожелания сейчас у тебя?
– Камеру с окном. И свидание с Олей Токаревой.
– Мама очень хочет тебя видеть.
– И с мамой тоже. Но Оле я должен объяснить…
– Объяснишь, обещаю. Не падай духом. Главное, держись. Соберись, настройся – пережить, перетерпеть.
Адвокат замолчал. И с удивлением обнаружил, что ни с кем из своих подзащитных он так не разговаривал. Но отчаянье уходило с лица мальчика. Он стал серьёзней и взрослей. И поверил своему адвокату! Это главное.
– Свидание окончено.
Люся бросилась к адвокату, как только он вышел из дверей:
– Вы его видели, как он?
– Знаете, нормально. Не плачет, не жалуется. Вам надо набраться терпения…
– Я его увижу, мне разрешат?
– Я займусь этим, обещаю вам.
Назавтра она пришла к окошку, где принимали передачи, до работы. Но перед ней уже стояла девочка, ждала, когда откроется.
– Кто у тебя там?
– Друг.
– Ты такая маленькая, а у тебя уже друг преступник.
– Он не преступник. Разве вы не знаете, преступник, это когда суд постановил. А его ещё, может, оправдают. – И отдала свой пакет.
– Там написано, Артёму Широкову.
– И я Артёму Широкову, – заволновалась Люся.
– Две передачи нельзя.
– Что же делать?
– А вы вложите в мой пакет! – предложила девочка.
И отошли вместе.
– Вы мама Артёма. Я Оля.
– Я поняла уже, это он вместо тебя сидит.
– Нет, это я вместо него сидела. Он попросил меня… заменить его на одну поездку. Я всё сделала, как он сказал, но на станции была собака.
Люся слушала и не верила своим ушам. Заменить на одну поездку. Значит, была не одна? Выходит, она ничего не знает про собственного сына! А ведь была уверена, что он сидит, выручая девочку.
– И давно он этим занимался?
– Мы не успели поговорить. А свидания мне ещё не дали.
– Что же будет…
– Вы говорили с адвокатом, я видела. А я постеснялась. Что он вам сказал?
– Сказал, что будет бороться за Артёма. Хороший мальчик, и явка с повинной. Не понимаю, зачем ему нужны были эти бандитские деньги! Он что, дорогие подарки тебе покупал?
– Что вы такое говорите! Какие подарки? Ну, мороженое, когда мы вместе пиццу развозим. Говорил, я же сторожу его велосипед! А деньги вам отдавал, тайком. И смеялся, что вы их считать не умеете.
– Правда? – удивилась Люся. Деньги считать она просто не успевала, они уходили раньше. Отец Бориса, когда свои у него кончались, заезжал по дороге на строительный рынок. Материала требовалось несметное количество!
Она схватилась за сердце. Её мальчик золотой!
– Вам плохо? Вызвать скорую?
– Иди, в школу опоздаешь.
– Уже опоздала. Давайте, провожу вас домой.
– Мне в поликлинику, на работу. Ты лучше скажи, у вас с Артёмом далеко зашло?
– Что? – она покраснела, – нет, мы просто друзья.
Артём просил свидания с Олей. Надо же было ей объяснить, что произошла накладка, он и не думал её подставлять! Это стечение обстоятельств. Всё ведь схвачено, за всё заплачено. Откуда собака в это время!
Но Денис разрешил раньше с мамой. Он не мог смотреть на её измученное лицо с несчастными глазами. Пусть увидит своё сокровище, убедится, никто его не трогает, не выбивает показания, как рисует её воображение. Пусть поговорят. Может, выскочит что-то полезное ненароком.
С Олей – потом. Он очень надеялся, что Артём проговорится, какой-нибудь намёк, ниточка, хотя бы кончик! А уж он ухватится, не упустит.
Мама сидела напротив Артёма и плакала. Слёзы текли по щекам, она их не вытирала, руки беспомощно лежали на столе. Оба молчали, просто смотрели друг на друга.
Первым заговорил Артём:
– Мам, это надо пережить. И мне, и вам. Ну, проиграл я. Надо уметь проигрывать.
– Жизнь не игра.
– Знаешь, если её принимать всерьёз, можно сойти с ума.
– Артём, родной, что ты такое говоришь? Я тебя не узнаю. Впрочем, наверно, и не знаю совсем. Отношусь к тебе, как к маленькому, а ты деньги подкладывал, пытался нам помочь.
– Откуда ты знаешь?
– Оля сказала. Зачем ты, мы справимся, ну, чуть больше времени уйдёт.
– Чуть! Уже домой заходить не могу, я хоть на кухне живу, а вы – нарисовали себе счастливое будущее на цементе! Спите на раскладушках.
– Ну и что? А сейчас мы вовсе не спим.
– Я же не рисковал, это было не трудно и безопасно, ты понимаешь, почему.
– Не понимаю.
– Это сбой программы, авария. Всю зиму было спокойно. Сбой программы ты тоже не понимаешь. Не должно было там оказаться собаки в это время!
Она смотрела на него широко открытыми глазами. Её ли это мальчик? Когда он стал взрослым?
– Мам, как мы живём, это не жизнь. Сколько я себя помню, все деньги шли на квартиру. Сначала откладывали каждую копейку. У меня и в той школе был самый дешёвый смартфон, да и то, у последнего в классе. Но там было проще, не один я был такой – нищеброд.
Здесь я один такой. Зачем только вы этот район выбрали! Помнишь Дашу? Мы дружили в прошлом году. За лето она вдруг поняла, что я не человек, а так. Она мне сказала – я тебе не по статусу! А вы же не пьяницы, работяги, каких поискать! Почему мы так живём?
– Артём, этот разговор не здесь.
– А где? Дома я буду не скоро. И когда мы теперь увидимся, на суде? Я хочу, чтоб ты знала, почему я это делал! Я не хочу так жить! Ну окончу институт. Устроиться на хорошую работу не смогу, всё занято детками, племянницами, детьми друзей и знакомых. У вас такие же друзья, как вы сами. И я буду, как вы. А я не хочу!
– Ты говоришь страшные вещи.
– Но когда-то надо было вам это сказать! Я вас очень люблю. И никогда не оставлю, мам, помни это.
Люся уже плакала навзрыд. Не выдержал Денис, подал знак дежурному:
– Свидание окончено.
Он сидел у себя в кабинете. Что остаётся в сухом остатке? Вот оно, поколение зуммеров. Свои требования к жизни. Ищут выход, преступление – самый лёгкий. Хорошо ещё, банду не сколотил банк ограбить, или магазин, по крайней мере.
Бедность страшна не только потерей среднего класса, интеллигенции. Мы теряем поколение зуммеров.